Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей - Александр Герасимов

Кусая губы и тяжело дыша, Клитемнестра продолжала хранить молчание.

— Получив от тебя щедрую плату, старик мирно доживал свой век около Пилоса. Однако с годами люди глупеют. Представь, он решил навестить Микены!.. Одни лишь боги ведают, ради чего. Может, здесь остались его дети от какой-нибудь наложницы? Или он пожелал увидеть свою царственную воспитанницу? Как бы то ни было, его приезд наконец-то пролил свет на страшную тайну Клитемнестры.

Эгисф с напускным огорчением вздохнул:

— Ахом давно подозревал, что твой слуга мог хранить кое-какие секреты… К счастью, у нашего египтянина есть полезные связи. Как только Эак появился в городе, его сразу же схватили. Теперь твоя тайна известна еще нескольким людям, — тон Эгисфа вдруг ожесточился. — Старик говорил, что не знал имени убийцы.… Кто он? Назови имя!

Ответа не последовало. Клитемнестра стояла неподвижно, ее фигура казалась высеченной из камня. Молодой царь выждал какое-то время, а затем небрежно махнул рукой, словно отогнав насекомое:

— Ладно, оставим это… Я не собираюсь мстить за отца, моя преступная мать. Ведь я совершенно не помню Агамемнона — от него остались лишь имя да истлевшее тело в гробнице. Но знай: тебе не удастся вновь совершить подобное! Ты не справишься одновременно со мной и моим управителем. Я уже обо всем позаботился.

— Вот как? — голос Клитемнестры прозвучал в полумраке покоев совсем безучастно.

— Если погибнет кто-то из нас, — Эгисф медленно проговаривал слова, будто желая добить царицу, — второй расскажет всю правду. Тогда тебя выволокут из дворца и казнят как мужеубийцу, отнявшую у Микен величайшего героя. В руках толпы участь твоя будет ужасной… Так что теперь ты бессильна, матушка. И я говорю — бойся вновь поднять руку на великих царей из рода Атрея! Отныне тебе придется во всем соглашаться с моими решениями… А теперь иди. Этот разговор утомителен.

Глава 17

Клитемнестра подкашивающимися ногами ступала к женской половине дворца, время от времени останавливаясь и невидящим взглядом упираясь в каменные стены. Она с трудом понимала, куда и зачем направляется. В конце концов царица тяжело оперлась рукой о холодный, бесчувственный камень, пытаясь обрести хоть какую-то опору вовне. Ее мутило.

Жестокое обращение младшего сына и его насмешки вывели царицу из равновесия. Впрочем, это еще можно было стерпеть, ведь она и сама не питала материнской любви к своим отпрыскам. Гораздо хуже, что ее главная тайна раскрылась. О боги, что будет, если она вырвется за пределы дворца?..

«Вот и ответ, которого я ждала. Гера меня презирает, ненавидит… Теперь я точно знаю… Но разве я хотела сотворить зло? Сжалься, грозная жена Зевса!»

Клитемнестра тихо это шептала, содрогаясь всем телом. Ее терзал ужас, но не раскаяние. И правда, зачем она поддалась слабости и отпустила слугу?! Эак заботился о ней с раннего детства и был преданным, но все же следовало устранить старика до того, как он раскроет правду, случайно или под пытками.

Царица почитала богов и всегда совершала им подношения. К Гере же она относилась с особым трепетом… И теперь в воспаленном сознании рождались диалоги, которым не суждено было появиться, будь Клитемнестра спокойна и сосредоточена. Ей казалось, что гневный голос жены Зевса бьет по ушам и разносится по всему дворцу — царица то и дело вздрагивала, в ужасе оглядываясь по сторонам.

«Как легко ты желаешь распоряжаться чужими жизнями, глупая женщина! Близок час расплаты за то, что ты совершила».

— Но я же владычица Микен… Я должна заботиться о благе своего царства!

«Ты предала свою семью и обагрила руки кровью. Убила своего мужа и подослала убийцу к родному сыну. Надеешься оправдать себя, властолюбивая и порочная хищница…»

— Я не виновата, богиня! Вытащить Микены из череды войн и бедствий — мой долг… И я старалась, как могла.

«Что ж, любуйся на дело рук своих, Клитемнестра. Смотри на гаснущий и разлагающийся род! Знай, ты лишь приблизила кончину Львиного царства! Даже когда этот дворец укроют пески времени, имя твое будет жить: им станут клеймить мужеубийц. Такова отныне твоя слава, повелительница Микен».

— Что же мне делать? Как исправить содеянное?!

Голоса в голове стихли. Клитемнестра выпрямилась и перевела дыхание. Страх все еще владел душой и телом царицы; ноги женщины подкашивались, желудок скручивало спазмами.

Она была бессильна над временем и не могла изменить то, что свершилось много лет назад. Агамемнон остался в прошлом — следовало позаботиться о других проблемах. Пожалуй, не следовало потакать желаниям Ореста. Нет, стоило во что бы то ни стало принудить его занять трон! Настоять на своем, воззвать к чувству долга, убедить… Даже запугать при необходимости.

Именно Оресту полагалось стать царем Микен, и дело было даже не в возрасте. Более открытый, честный и прямолинейный, чем Эгисф, он бы не решился на коварные игры за спиной у своей матери…

Однако она, Клитемнестра, не только отпустила старшего сына, но и тайно позаботилась о том, чтобы он не вернулся. Какая нелепая ошибка! Казалось, что теперь сама судьба злобно смеется над ней. Орест уже далеко — она не сможет ни предупредить его, ни отменить собственный приказ…

Но как знать… Вдруг ее сын выживет, несмотря ни на что? О, в таком случае она найдет способ все исправить! Впрочем, слишком рассчитывать на это не стоило: следовало иметь запасной план. Но какой?

С ошеломляющей внезапностью на нее нахлынули воспоминания о том, что произошло много лет назад. Хоть не проходило и дня, чтобы Клитемнестра не вспоминала смерть мужа, сегодня ее разум восстановил эту картину во всех подробностях…

* * *

Был поздний вечер, теплый и спокойный. Агамемнон с облегчением снял богато украшенную накидку, оставшись полностью обнаженным. Мускулистое тело, не имевшего лишнего жира и покрытое старыми шрамами, выдавало в нем бывалого воина.

Когда микенский царь стянул с головы золотой обруч, тяжелые кудри рассыпались по его плечам. Агамемнон взъерошил волосы, пропуская черные пряди через пальцы.

— Ты совсем как женщина. Самодовольная, влюбленная в себя женщина, — рассмеялась Клитемнестра, глядя на супруга.

— Я устаю носить все это золото. Его слишком много, — ответил царь, снимая с запястий богато украшенные браслеты. Затем он небрежно разулся, ступил на мягкий ковер и прошел к купальне, от которой шел пар, полный цветочных ароматов.

— Ты отпустила слугу? — спросил властелин Микен, со вздохом опустившись в горячую воду.

— Да. Подумала, что этой ночью мы обойдемся без посторонних глаз… Я сама о тебе позабочусь.

Агамемнон улыбнулся:

— Прекрасная мысль.

Он откинулся