Любовь и ревность. Хроники - Рене Маори

А ведь как у них все хорошо начиналось. И была же настоящая любовь. И он готов был буквально жизнь за нее положить. И она его, уверен, искренне любила, а их сын Костик родился от большой и чистой любви. Как хорошо, что сейчас он далеко отсюда, учится в Лондоне и не видит всего этого кошмара, этих скандалов, ругани и грязи. И лни прожили счастливо почти 15 лет, как один день. А год назад, ее как подменили. И с чего бы это? Дела как раз пошли в гору. Он ушел из института на вольные хлеба, основав собственную фирму…

Денис усталый и опустошенный, лишь к часам одиннадцати вечера добрался до дома. И уже даже не было желания есть. Хотелось только принять душ и завалиться спать. Но только он снял свои кроссовки, в дверь позвонили. Это была Ленка. Она жила с Денисом на одной лестничной площадке и работала медсестрой в одной из элитных частных клиник. Когда-то у них были романтические отношения, но они как-то быстро испарились, и осталась одна дружба, прямо как по Чехову: женщина может стать другом только в такой последовательности – сначала знакомая, затем – любовница и лишь потом друг. Их объединяло не только соседство и общность профессии, но и близкое отношение к жизни. Ленка часто заходила к Денису просто поболтать, обменяться новостями, посоветоваться по разным медицинским вопросам. Она уважала Дениса как профессионала и его мнение очень ценила. Вот и сегодня она пришла попить чайку, захватив коробку конфет, дежурный презент от очередного пациента. Ленка была девушкой весьма приятной во всех отношениях, кроме того, прекрасно делала уколы и другие процедуры, поэтому у нее отбоя не было от поклонников из числа ее клиентов, регулярно одаривавших ее цветами и различными кондитерскими изделиями, последними она охотно делилась с Денисом, дабы не рисковать своей весьма изящной фигуркой. Денис пригласил подружку пройти на кухню:

– Ленок, ты там сама похозяйничай, а то я сегодня что-то совсем выдохся. А я, пожалуй, поищу к чаю чего-нибудь покрепче.

Он зашел в комнату и заглянул в барный отсек серванта, где стоял только одинокий медицинский пол-литровый хорошо початый флакон с разведенным в классической пропорции спиртом – неприкосновенный запас на случай непредвиденных обстоятельств. «Что ж», – вслух подумал Денис, – «сегодня как раз те самые обстоятельства».

После чая вприкуску со спиртом и шоколадными конфетами, Денису явно полегчало. Приятный грудной Ленкин голос действовал, как легкое снотворное, а она подробнейшим образом рассказывала про все, что видела и слышала сегодня, с кем и о чем разговаривала.

– Денис, чуть не забыла, мне нужна твоя консультация. Сегодня меня вызвала на дом одна из наших постоянных пациенток – Элеонора, я уже была у нее раньше несколько раз, и она мне доверяет. Так вот, прихожу я к ней, она лежит на диване, накрытая простыней и говорит: «Посмотри на мои ноги». Я откинула простыню и просто обалдела, все ее ноги от пальцев до колен были усыпаны пузырями и язвочками, представляешь?

Слушавший ее сквозь дрему Денис, на последних ее словах вздрогнул, сон как рукой сняло, он схватил ее за плечи:

– Что ты сказала? Повтори?

Ленка испуганно все повторила и спросила:

– А что случилось? Что с тобой?

– Да ничего особенного, просто в нашей конторе сегодня был похожий клиент, правда, он приказал долго жить…

В общих чертах Денис рассказал о сегодняшнем случае.

– А что это за баба, твоя пациентка? Ты мне все про нее подробно расскажи. И где она эту заразу подцепила? А почему скорую не вызвала? А где она сейчас?

– Ну, не знаю, по-моему, она что-то скрывает. И меня предупредила, чтобы я не болтала лишнего, дала пятьдесят баксов. Я ей говорю: «Случай какой-то непонятный, надо бы хирурга или дерматолога вызвать». А она: «Ничего страшного, обычная аллергия, обойдется. Давай, обработай чем-нибудь». Ну, я и сделала примочки с фурацилином, ей стало вроде немного легче. Я спрашиваю: «А откуда это у Вас?». А она: «Не твое дело, давай уже заканчивай». Только я засобиралась, тут муж ее появился, заохал, заахал: «Сейчас, – говорит – я тебе помогу». Принес какую-то бутылку из темного стекла и обработал раствором из нее все ее раны. Я спросила: «А что это у Вас? «Перекись водорода» – отвечает. Представляешь? Как будто я не знаю, какая бывает эта перекись. У него в бутылке была какая-то синеватая жидкость, мне совсем не знакомая. Потом он говорит: «Ну, спасибо, сестричка, вам за помощь, давайте я вас провожу. А вы об этом, пожалуйста, никому не рассказывайте, это у нее просто аллергия». Ну, да, конечно, аллергия, дурочку нашел. И бумажку мне сует. На улице развернула – опять полтинник, представляешь? Не хило я сегодня заработала? Но мне все равно, что-то неспокойно. И что ты об этом думаешь, Денис?

Утром в отделении на оперативном совещании обсуждали итоги вчерашнего дня и план мероприятий на начавшийся день. А результаты были весьма неутешительными, то есть, можно сказать, они практически отсутствовали. Пока было не понятно, совершено ли, вообще, преступление или же это банальный несчастный случай, вероятность того и другого пока распределялась как пятьдесят на пятьдесят. Также, не нашла подтверждения и версия о некой опасной инфекции. Все возможные анализы и результаты вскрытия отвергли возможность микробной природы этой жуткой смерти. Мало того, даже не было установлено сколько-нибудь значимых мотивов для предполагаемого убийства. Оставались, правда, две последние тоненькие ниточки: подружка погибшего, доставившая его в больницу и сослуживец Борис, с которым у потерпевшего был конфликт. Рассказ Дениса про Ленкину больную следователь вообще пропустил мимо ушей.

Поговорив с соседями, с врачом, принимавшим больного, полистав его записные книжки, проверив звонки на мобильном, опера без особого труда вышли на Оксану, на одну из подружек Виталия. Это на ее глазах развился сей страшный недуг, это она вызвала скорую и доставила беднягу в больницу. Но ее показания мало, что добавили нового к уже известным фактам.

Оставался Борис. Однако его не оказалось ни в офисе, ни дома. Соседи тоже не смогли рассказать ничего существенного. Борис жил один, жена после очередного скандала забрала маленькую дочь и уехала с ней к матери в другой город. Он же, оказавшись на свободе, ударился во все тяжкие, устраивал пьяные оргии, приводил женщин и т.д. и т.п. Но его уже не видели два дня – сыщики сразу же навострили уши – как раз с момента гибели Виталия. Незамедлительно объявленный розыск дал неожиданно быстрый результат. Борис отыскался в больнице скорой помощи. Оказывается, накануне гибели Виталия, он был найден избитым в одной из подворотен недалеко от своего дома. Сердобольные прохожие вызвали скорую помощь, но при нем не оказалось никаких документов, а он сам был в бессознательном состоянии. И только сегодня, на третий день, он пришел в себя и назвал свое имя. Опера бросились в больницу. Врач разрешил поговорить с потерпевшим не более пяти минут. Борис имел весьма бледный вид, как в прямом, так и в переносном смысле, и еле-еле ворочал языком. Обстоятельств своего избиения он не помнил или просто не хотел о них говорить. Отвечал односложно: не помню, не знаю, не видел… Когда же его спросили о Виталии, он вдруг страшно разволновался и вообще отказался разговаривать. Врач моментально выдворил опешивших сыщиков и сказал, что сможет их пустить к пациенту только на следующий день. Все опять застопорилось…