Марьяжник - Евгений Сухов

Вечером он слышал, как профессор и его супруга отправились в спальню и легли спать. Свет в смежном помещении, проникавший сквозь щелку двери, горел недолго. Точно так же он слышал, как в восьмом часу утра Назар Илларионович с женой спальню покинули. Шевельков не зашел к нему. Еще с вечера они уговорились о том, что до полудня покидать гостеприимную обитель Звонарев не должен, поскольку нужно было замести следы, чтобы сбить с толку возможных преследователей. Назар Илларионович продолжал свято верить, что таковые действительно существуют.

В начале первого пробил тот самый час, к которому Звонарев так старательно готовился. На лестнице послышались шаги и, судя по их характеру, принадлежать они должны были именно профессору. Степан осторожно достал из саквояжа тонкую капроновую леску. По опыту он знал, что данный инструмент, особенно в умелых руках, не оставляет следов на шее жертвы. Вскинув зажатую обеими руками леску над головой, убийца сместился к двери и встал рядом с косяком таким образом, чтобы вошедший Шевельков не сразу сумел его заметить. Свет из окна бил Звонареву в лицо, и он слегка прищурил левый глаз. Шаги приблизились к двери. Назар Илларионович на мгновение остановился по ту сторону. Помедлил. Затем ключ скользнул в замочную скважину и легко провернулся вокруг собственной оси. Звонарев задержал дыхание.

Дверь медленно и осторожно приоткрылась. Профессор шагнул в кабинет и растерянно огляделся.

– Степан Германович! – шепотом позвал он и сделал еще один шаг.

Этот шаг был для Назара Илларионовича последним. Леска просвистела у его головы с реденькими седыми волосами и намертво обхватила шею. Шевельков схватился обеими руками за горло, в тщетной попытке освободиться от удавки. При этом ногой он попытался лягнуть стоящего за спиной убийцу, но не попал. Звонарев с непроницаемым выражением лица продолжал неумолимо стягивать орудие убийства вокруг шеи жертвы все туже и туже. Назар Илларионович захрипел. Вены на шее вздулись и посинели. Его сопротивление с каждой минутой ослабевало. Наконец оно и вовсе прекратилось. Тело профессора обмякло и грузно осело на пол, едва Звонарев сдернул с горла леску и отступил к двери. Несколько секунд он молча взирал на дело рук своих и прислушивался к звукам в доме. Похоже, никто больше не собирался подниматься на второй этаж. Степан осторожно прикрыл дверь, присел на корточки и, разогнув пальцы убитого, забрал у него связку ключей. Оставлять тело здесь, в кабинете, Звонарев не хотел.

Почти минута ушла у убийцы на то, чтобы отыскать ключ от двери в спальню. Он отпер ее, подхватил тело Шевелькова под мышки, легко перетащил его в спальню и опустил рядом с кроватью. Снова прислушался. Тихо. Тем же путем он вернулся в кабинет, вновь запер дверь, а затем замкнул и ту, что вела из кабинета хозяина в общий коридор. Взяв саквояж и одевшись, он прошел к окну. Сад за домом профессора Шевелькова выглядел пустынным. До земли было не более двух метров. И убийца не беспокоился, что во время прыжка может покалечить себе ноги. Однако, прежде чем совершить этот прыжок, Звонареву требовалось сделать еще кое-что. Ловко соорудив на рыболовной леске хитроумную скользящую петлю, он набросил ее на шпингалет. Затем пропустил леску в щель между фрамугой. Конец ее намотал на руку. Подтянувшись, Степан ступил на подоконник, сместился влево и оказался на узеньком карнизе с противоположной стороны окна. Фрамуга захлопнулась. Убийца осторожно потянул за леску, шпингалет развернулся и упал в предназначенный для него паз. Звонарев дернул леску сильнее. Скользящая петля, распавшись, слетела со шпингалета и свободно проскользнула в щель. Звонарев усмехнулся. Подобный трюк он исполнял не раз, и при этом никогда не было сбоя.

Он спрыгнул и, чтобы не оставлять явственных следов, при приземлении, едва соприкоснувшись с поверхностью земли, тут же перекатился через голову и лишь после этого встал. Подобрал брошенный саквояж, убрал в него леску и защелкнул замок.

С чувством удовлетворения от удачно проделанной работы Звонарев, слегка подволакивая левую ногу, направился через сад в сторону Гатчинского переулка. Его уход из дома профессора Шевелькова остался никем не замеченным.

На углу Степан зашел в бакалейную лавку и попросил воспользоваться местным телефоном. Хозяин лавки даже не взял с него денег за звонок. Он набрал номер Цуревича.

– Я закончил, – коротко проинформировал убийца невидимого собеседника, едва тот откликнулся. – Готов с вами встретиться в любое удобное время и в любом месте.

– Будьте через четверть часа на нашем месте, – сухо отозвался сотрудник охранки и тут же разъединился.

Звонарев повесил трубку, вышел из бакалейной лавки и немедленно остановил извозчика. Вихрастый парень в рыжем тулупе и без головного убора лихо доставил его к парку минут за десять. Однако Цуревич уже был здесь. Он стоял у скамейки справа от пруда и вытряхивал из сапога набившийся снег. Звонарев бесшумно приблизился и встал за спиной у сотрудника охранки. Но Цуревич каким-то внутренним чутьем почувствовал присутствие постороннего. Он резко обернулся через плечо и встретился глазами с убийцей.

– Добрый день, господин Звонарев.

Балансируя на одной ноге, Цуревич натянул сапог и тут же опустился на скамейку. Предложил Звонареву место рядом. Степан сел.

– Зачем вы хотели меня видеть?

– Для начала возьмите это. За уже проделанную работу.

Цуревич выудил из-под пальто две пачки ассигнаций и небрежным жестом протянул их наемному убийце. Деньги перекочевали из рук в руки.

– А теперь, с вашего позволения, я в общих чертах обрисую ситуацию, – продолжил сотрудник охранки. – Мы не планировали арест кого-то из членов кружка. Гурьянов, можно сказать, попал к нам в руки случайно…

– Я уже догадался, – перебил Звонарев с неприкрытым сарказмом в голосе. – Равно как и догадался о том, что, а вернее – кто стал причиной этой случайности. Матвей Головацкий? Не так ли?

– Откуда вам это известно? – встрепенулся Цуревич.

– Скажем так, у меня тоже есть кое-какие источники информации.

– Ну, что ж… Пусть так. Оставим это. Что сделано, то сделано, господин Звонарев. Прошлого не вернешь. Мы сделаем все возможное для того, чтобы попридержать в дальнейшем неуемную жажду деятельности Матвея Евграфовича, но это будет непросто… – Цуревич нахмурился. – Мы разворошили осиное гнездо. Оставаться вам и далее в Петербурге, да и в России вообще, может быть небезопасно. Я и известная вам особа посчитали, что вам было бы благоразумнее покинуть страну немедленно. Что, собственно, я и намеревался сообщить вам при этой нашей встрече.

– Но? – продолжил за собеседника Звонарев.

– Вы правы, – кивнул тот. – Появилось некоторое «но». Отправляя вас вчера к профессору Шевелькову, я взял на себя смелость установить за вашей персоной наблюдение. Вернее, не за вами, конечно, а за домом самого профессора.

– Я заметил ваших людей, господин Цуревич.

– Не сомневаюсь. Только я хочу, чтобы вы поняли, я ни в коей мере не собирался проверять качество выполняемой вами работы. Напротив, я отдаю должное вашей изобретательности, господин Звонарев.

– Зачем тогда нужна была эта слежка? – нахмурился Звонарев.

– Я уже сказал вам, мы разворошили осиное гнездо. Действия заговорщиков предугадать невозможно. И в вашем вчерашнем… эээ… предприятии и в самом деле произошла накладка.

– Вот как?

– Да. Не по вашей вине, разумеется, – Цуревич помолчал. – После вашего разговора в кабинете Шевельков отправил записку с уличным мальчишкой.

Звонарев почувствовал, как что-то неприятно кольнуло в области грудной клетки. Словно некое предчувствие неотвратимо надвигающихся неприятностей. Такое с ним случалось нечасто.

– Кому? Кому он отправил записку?

Цуревич пожал плечами. Виновато и обреченно.

– Этого мы не знаем. Пока не знаем, – тут же поспешил поправиться сотрудник охранки. – Вчера вечером парнишка умудрился улизнуть от наших людей, но они видели его в лицо. Мы сумеем найти его. Сегодня же. А через парнишку, соответственно, удастся выяснить, кому была адресована записка Назара Илларионовича.

Некоторое время оба мужчины сидели молча, глядя прямо перед собой. Цуревич считал, что им было сказано все необходимое, и ждал ответной реакции наемного убийцы. Степан понимал это. Равно как понимал и то, какой именно ответной реакции от него ожидают.

– Насколько я понимаю, – медленно и с расстановкой проговорил он, – адресату этой записки суждено стать моей очередной жертвой?

– Вы правильно понимаете, – подтвердил Цуревич. – И если более не возникнет никаких накладок, эта работа станет для вас последней в Петербурге. Получите соответствующее вознаграждение и немедленно уезжайте. В Германию или еще куда. В любом случае, оставаться в России я вам не рекомендую. Это как в ваших, так и в наших интересах, господин Звонарев.