Темный огонь - К. Сэнсом

– Да, то был весьма неприятный случай, – проронила старуха.

– После этого мы посоветовали Ральфу держаться подальше от злобной девчонки, – продолжал сэр Эдвин. – Но мальчик любил проводить время в саду, как и Элизабет, которая постоянно сидела там с книгой. И он не желал отказываться от своих привычек. – Говорят, Элизабет лишилась рассудка, – процедила старуха. – Если она по-прежнему будет молчать, никто не узнает, почему она набросилась на мальчика в тот злополучный день, когда они оба сидели у колодца. Но я одно могу сказать с уверенностью: всеми ее поступками руководила зависть. Она буквально изводилась от зависти, сознавая, что ее кузины превосходят ее и по красоте, и по воспитанию. Она видела, что дом наш куда богаче и красивее дома ее родителей, и это пробуждало в ней злобу.

Старуха повернулась ко мне и веско проговорила:

– Я лучше всех других понимала, что творится у нее на душе, ощущала, как ненависть затмевает все прочие ее чувства. Ведь я все время сижу дома, в то время как Эдвин часто ездит по делам в Сити, а девочки проводят время в гостях.

Она помолчала и добавила с тяжким вздохом:

– Итак, мастер Шардлейк, вы знаете все о постигшем нас несчастье. И теперь вы по-прежнему сомневаетесь, что Элизабет столкнула Ральфа в колодец?

– В тот день вы были дома, сударыня? – спросил я, избегая прямого ответа.

– Да, я была в своей комнате. Нидлер вбежал ко мне и сообщил о случившемся. Это я приказала ему спуститься в колодец. И когда он поднял оттуда бедного Ральфа, я провела рукой по его лицу и поняла, что наш милый мальчик мертв.

При этих словах старуха взмахнула в воздухе иссохшими пальцами, словно вновь коснулась лица погибшего внука. Суровые черты ее на мгновение смягчились.

Я повернулся к девушкам.

– Юные леди, вы тоже полагаете, что вашего брата убила Элизабет?

– Да, сэр, – кивнула Эйвис.

– Я молю Господа о том, чтобы это оказалось неправдой, – добавила Сабина.

Она провела рукой по глазам и повернулась к старухе.

– Бабушка, перед глазами у меня все расплывается, – пожаловалась она. – Может, мне нельзя пользоваться белладонной?

– Не стоит отказываться от такого хорошего средства, дитя мое. Белладонна расширяет зрачки и делает твои глаза еще прекраснее. Думаю, тебе следует уменьшить дозу, только и всего.

Я с осуждением взглянул на старуху. Мне доводилось слышать, что капли белладонны применяются для расширения зрачков, и я всегда удивлялся безрассудству женщин, использующих столь опасную отраву.

Поразмыслив несколько мгновений, я поднялся и произнес:

– С вашего разрешения, я хотел бы осмотреть комнату Элизабет и сад, где произошла трагедия. Это займет всего несколько минут.

– Я полагаю подобный осмотр совершенно излишним, – попытался возразить сэр Эдвард, но мать прервала его.

– Пусть Нидлер его проводит, – приказала она. – Джозеф пусть тоже идет с ними. После того как мастер Шардлейк осмотрит все, что ему требуется, Джозеф должен уйти вместе с ним.

– Матушка, – умоляюще пробормотал Джозеф и сделал несколько шагов к креслу старухи.

Она еще крепче вцепилась в свою палку, и в какое-то мгновение мне даже показалось, что старуха хочет ударить непокорного сына. Но она всего лишь демонстративно отвернулась. Джозефу ничего не оставалось, кроме как отступить назад. Сэр Эдвин вновь метнул на него злобный взгляд и позвонил в колокольчик. Дворецкий появился тут же.

«Видимо, подслушивал у дверей», – мелькнуло у меня подозрение.

Он отвесил хозяину низкий поклон.

– Нидлер, – угрюмо проронил сэр Эдвин, – мастер Шардлейк желает осмотреть комнату, в которой жила Элизабет, и сад. Покажи ему то, что он требует, а потом проводи до дверей.

– Да, сэр, – подобострастно откликнулся Нидлер. – Повар просил узнать, желаете ли вы, чтобы сегодня к ужину он приготовил черных дроздов.

– Хорошо, только пусть на этот раз не кладет слишком много соуса, – подала голос старуха.

– Я передам ему, сударыня.

Ни сэр Эдвин, ни его матушка не сочли нужным проститься со мной; юные леди, по обыкновению, опустили глаза долу. Впрочем, я успел заметить, как Сабина бросила на Нидлера быстрый взгляд и залилась румянцем.

«Неужели она неравнодушна к этому наглецу?» – подивился я про себя; впрочем, чувства молодых девушек бывают так прихотливы.

Пропустив нас вперед, дворецкий с шумом захлопнул дверь гостиной. Завершив тягостный визит, я вздохнул с облегчением. Джозеф был бледен как полотно. Нидлер вопросительно посмотрел на меня.

– Насколько я понял, сэр, вы хотите осмотреть комнату убийцы?

– Я хочу осмотреть комнату особы, обвиняемой в убийстве, – отрезал я ледяным тоном. – Советую вам осторожнее выбирать выражения, любезный.

Нидлер пожал плечами и двинулся вверх по лестнице. Оказавшись на втором этаже, он отпер одну из дверей и пропустил нас в комнату.

Сколь бы неприязненными ни были отношения между Элизабет и прочими обитателями дома, комнату ей отвели превосходную. Вся мебель: кровать с балдахином и пуховой периной, туалетный столик с зеркалом, вместительный платьевой шкаф – отличалась изяществом и удобством. Пол покрывали тонкие тростниковые циновки, распространявшие легкий приятный запах. Подойдя к книжной полке, я с удивлением прочел названия стоявших там книг: «Смирение христианина» Тиндэла, Новый Завет по-английски, несколько богословских трактатов, таких как «Замок благочестия», латинские сочинения Вергилия и Лукиана. Подобный выбор свидетельствовал о развитом и взыскательном уме.

– Элизабет очень набожна? – спросил я у Джозефа.

– Подобно всем Уэнтвортам, она является убежденной христианкой. И чтение религиозных книг – ее излюбленное занятие.

Я взял с полки Евангелие. Судя по потрепанному виду книги, Элизабет часто обращалась к ней.

– Она много говорила на религиозные темы? – осведомился я у Нидлера.

Он пожал плечами.

– Нет. Никогда. Но возможно, она сожалела о собственных грехах, сознавала, что осквернила свою душу ненавистью, и обращалась за помощью к Господу.

– Судя по всему, помощи она так и не дождалась, – заметил я.

– Возможно, помощь еще придет, – пробормотал Джозеф.

– А служанка у Элизабет была? – продолжал я расспрашивать. – Какая-нибудь женщина помогала ей умываться и одеваться?

– Она отказалась от помощи служанок, сэр, – сообщил Нидлер, презрительно вскинув бровь. – Заявила, что служанки над ней смеются.

– А они действительно над ней смеялись?

– Может, иногда позволяли себе улыбнуться – уж больно странно она себя вела.

– А где Гриззи? – неожиданно спросил Джозеф и указал на стоявшую в углу комнаты корзинку, наполненную соломой. – Это кот Элизабет, – пояснил он. – Она привезла его с собой из родительского дома.

– Кот куда-то убежал, – ответил Нидлер.

– Кот совсем старый и наверняка спрятался, чтобы умереть, – с грустью произнес Джозеф. – Элизабет была очень к нему привязана.

«Значит, она лишилась общества своего единственного друга», – отметил я про себя.

Открыв шкаф, я обнаружил там множество аккуратно развешанных платьев. После этого я решил, что больше нам нечего делать в спальне, и мы вышли прочь. Нежный аромат тростниковых циновок, казалось, преследовал меня.

«Тому, кто привык к подобному благоуханию, особенно тягостно переносить зловоние Ньюгейтской тюрьмы», – пронеслось у меня в голове.

Нидлер провел нас в холл, открыл заднюю дверь, и мы очутились в саду. Залитый солнечным светом, сад дышал покоем и безмятежностью, насекомые деловито гудели над цветочными клумбами. Мы прошли по лужайке, ощущая, как сухая трава хрустит под ногами. Остановившись у колодца, Нидлер показал на скамейку, стоявшую в тени дуба.

– Вот здесь она и сидела, когда я выбежал в сад, услышав крики барышень, – сообщил он. – Мистрис Сабина и мистрис Эйвис бегали вокруг колодца, размахивая руками. «Помогите, помогите! – крикнула мне мистрис Сабина. – Элизабет столкнула Ральфа в колодец!»

– А Элизабет на это ничего не сказала? Не попыталась оправдаться?

– Она сидела молча, опустив голову, и взгляд ее полыхал злобой, – ответил Нидлер.

Я подошел к колодцу. Джозеф предпочитал держаться в некотором отдалении. Колодец закрывала круглая деревянная крышка, прикрепленная висячим замком к железному обручу.

– Крышка выглядит совсем новой, – заметил я.

– Да, сэр. Хозяин приказал приделать ее на прошлой неделе. К сожалению, слишком поздно. Возможно, отдай он такой приказ раньше, несчастья удалось бы избежать.

– Я хочу заглянуть в колодец. У вас есть ключи?

– Сэр Эдвин распорядился выбросить ключи от замка прочь, – бесстрастно изрек дворецкий. – Никто и никогда больше не будет использовать этот колодец. Вода в нем отравлена уже много лет. Правда, когда я туда спустился, воды почти не было. Весна в этом году выдалась засушливая, и колодец пересох.