Анжелика и московский звездочет - Ксения Габриэли

– Я… – Дарья… – отвечала девушка слабо шелестящим шепотком.

– Я спрашиваю в последний раз! – предупредила Лейла. – Лучше ответь сейчас! Потом будет поздно!..

Девушка молчала, будто язык проглотила, обмерев от ужаса.

– Константин! – Лейла подошла к двери. – Где колокольчик? Позвони и вызови Илюху!..

Дарья тряслась от рыданий.

Константин потряс в руке большой колокольчик, затем отпер дверь.

Илюха явился на диво скоро.

– Запри дверь, Кантор! – приказала Лейла по-французски.

Константин вздрогнул, услышав свое французское имя, но поспешно запер дверь изнутри. Илюха оглядывался в смущении. Дарья продолжала рыдать.

Лейла была преисполнена решимости.

– Кто эта девушка? – спросила она, обратившись к Илюхе.

Он ответил не сразу. Он явно пытался понять, какого ответа от него ждут!

– Отвечай! – прикрикнула Лейла.

– Это… Она здесь служит, в этом доме… Она говорила, что ее Дарьей зовут!..

– А может быть, это не она? Может быть, это другая девка? – сердито допытывалась Лейла.

– Не… знаю… – запинался Илюха.

– Говори!.. – Голос Лейлы звучал угрожающе.

– Как вам будет угодно…

– Мне будет угодно, чтобы ты сказал честно, кого ты видишь сейчас перед собой, эту самую Дарью или какую-то другую женщину!..

– Дарью! Дарью вижу! – признался Илюха.

Но Дарья не переставала плакать. Она как будто понимала, что все происходящее – лишь начало ее мучений!

– Скажи, Илья, – Лейла говорила спокойно и серьезно, – приходилось ли тебе иметь дело с этой девицей? Проще говоря, спал ли ты с ней? И отвечай правду. Если ты солжешь, мы все равно узнаем правду! А если ты сейчас скажешь правду, тебе ничего плохого мы не сделаем, какой бы ни была эта правда!..

– Ну! – Илюха шумно вздохнул. – Раза два или три… – Он не договорил…

– Дарья, это правда? – спросила Лейла.

– Да… – прошелестела девушка и отерла глаза рукавом, на котором тотчас выступило мокрое пятно от слез.

– Ты хотела бы выйти за него замуж? – продолжала допрос Лейла.

– Не… не знаю…

Константин отошел в сторону и смотрел на двух женщин и бедного Илюху.

Между тем события приняли весьма крутой оборот.

– Раздевайся! – внезапно приказала Лейла плачущей Дарье.

– Я… не… – Девушка вскочила, пробежала по комнате и припала всем телом к стене.

Константин молчал. Ему не хотелось вмешиваться. Дарья устремила на него молящий взгляд, но он тотчас отвел глаза.

– Разденься сама! – повторила Лейла. – Если не разденешься, хуже будет!

Дарья принялась суетливо развязывать шейный платочек. Но вдруг опустила руки и снова оглянулась на Константина. Он повернулся к ней спиной. Он любил порою посмотреть в окно своего кабинета и увидеть заснеженное поле. Но сейчас окно было плотно занавешено, и взгляд его уперся в зеленый бархат занавеса. Но за его спиной явно происходила какая-то возня. Его охватило приятное чувство безразличия. Теперь он никому не сочувствовал. Ему сделались безразличны не только Лейла, Дарья, Илюха, но и мать. Он с удовольствием провел бы еще пару ночей с Лейлой-Ангелиной, но он никого не любил, никого! Когда-то он любил принцессу Наталию, но это, пожалуй, было в какой-то другой жизни!.. Он легко вздохнул и снова повернулся лицом к присутствующим.

Лейла молча и грубо сдирала с Дарьи одежду, та робко сопротивлялась.

– Ну! – Лейла отшвырнула прочь блузку. – Будешь раздеваться сама?

Дарья сначала замерла, стыдливо прикрывая руками грудь, обрисовавшуюся под сорочкой, затем торопливо принялась раздеваться, не переставая всхлипывать.

– Взгляните, Константин, на эту мерзавку! – произнесла по-французски Лейла, изображая возмущение светской дамы. – У нее, в сущности, железная воля! Ведь она понимает, что ее плутни разоблачены, и все-таки продолжает притворяться, будто она и есть та несчастная девушка, в тело которой она вселилась, убив, уничтожив ее сознание! Хотела бы я знать, как ей это удалось!..

– Но, Лейла, – возразил Константин. – Я не хочу, чтобы ты уничтожала сознание моей матери! Если я для тебя хоть что-то значу…

– Не смеши!.. – Лейла разглядывала раздевающуюся Дарью. – Конечно, ты для меня ничего не значишь! Я могу уничтожить сознание твоей матери, кушать живьем младенцев или вспарывать животы беременным женщинам, а потом войду к тебе в спальню, прекрасная и соблазнительная, как никогда, и буду делать с тобой все, что только пожелаю!..

Константин ощутил холод в груди. Увы! Она ведь говорила правду! Но ему ужасно захотелось, до ломоты в висках захотелось, чтобы эта правда оказалась ложью!..

– Ты совершенно отрицаешь нравственность? – спросил он.

Илюха смотрел на беседующих по-французски во все глаза.

– Боже мой, – воскликнула Лейла и тотчас поправилась: – Или вернее было бы сказать: дьявол мой! Вы знаете мою жизнь, Константин! Многого вы не знаете, но кое-что все-таки знаете! И вы еще говорите о нравственности! Что это такое? Что вы мне предлагаете? Отпустить эту мерзавку на свободу? Продолжать эту ужасную жизнь, когда в одном теле толкутся два, а то и три, а то и еще больше сознаний, то есть разумов? Кого я должна пожалеть? Кто жалел меня? И ты о чем думал, когда совокуплялся со мной? Поговори о нравственности с кем-нибудь другим!..

Константин опустил голову, ему сделалось ужасно тоскливо. Илюха пялился на Дарью. Дарья уже почти разделась и снимала сорочку.

– Быстрее! – скомандовала Лейла.

Голая девушка стояла у стены, прикрывая одной рукой лоно, а другою – груди. Константин отметил, что она неплохо сложена.

– Илья, поди сюда! – приказала Лейла. – Раздевайся и быстрее! И посмей только поспорить со мной!

– Барин!.. – Илья повернулся к любопытствующему Константину.

Константин отмахнулся решительно:

– Нет, нет, Илюха! Слушайся барыню, я так приказываю тебе! Поступай, как она велит.

Илюха не стал дальше спорить и быстро сбросил на пол порты и рубаху.

– А теперь, – грубо заговорила Лейла по-русски, – выеби-ка эту девку, отделай ее хорошенько! Покажи нам, как можно поступать с такими сучками, как она!

– Лейла! – Константин снова перешел на французский. – Помилосердствуйте! Нельзя быть такой грубой!..

– Нельзя? – Прекрасные глаза выразили предельную степень иронии. – Ты еще не слышал, как я умею браниться по-арабски!..

Илюха, совершенно голый, направился к Дарье.

– Подожди! – остановила Лейла его. – Когда ты ее отделаешь как следует, ты скажешь нам, кто эта женщина. Дарья или не Дарья!

Илюха кивнул. Он более не решался возражать. Рабская жизнь научила его многому и, в частности, не возражать и не спорить в тех случаях, когда споры и возражения не имеют смысла!