Классовая война - Ноам Хомский

Д. Б.: Я недавно беседовал с Бобом Пэрри (независимый журналист) и Джеффом Коэном («Честность и точность сообщения») по этому поводу. Они утверждают, что разница существует, что в результате концентрации мега-слияний в отделе новостей теперь ощущается больше робости — с трудом это себе представляю! — и опасливой осторожности, потому что рабочих мест стало меньше. Следовательно, меньше приходится выбирать.

— Это совсем другое дело. Думаю, они путают две разные вещи. Количество рабочих мест уменьшается независимо от слияний. Возможно, мега-слияния как-то воздействуют на этот процесс, но я сомневаюсь, что значительно. Основная причина в том, что служба новостей идет на спад. И в этом есть смысл, поскольку главной целью этой огромной системы является уничтожение демократии, то есть отстранение народа с политической сцены. Чем больше вы вкладываете денег в развлекательные программы и рекламу и чем меньше в новости, тем лучше. Кое-какие новости давать необходимо. Людям все же хочется иметь некое смутное представление о том, что происходит. Но внутри государственной капиталистической экономики существует система естественного давления, цель которого — не допустить выхода народа на политическую арену, и новости — одно из этого. Так что, конечно, количество программ новостей будут стараться сократить, не говоря уже о том, что новости — это не так уж и выгодно. С точки зрения СМИ, денег на программы новостей нужно много, а рекламы туда много не вставишь. Рекламодателей это не устраивает. Поэтому, подобно тому, как никто из них не собирается финансировать документальный фильм, рассказывающий о проблемах здравоохранения, точно так же никто не станет финансировать программы новостей, которые по произведенному эффекту не уступят документальному фильму, давая народу несколько версий происходящего, иной раз сильно расходящихся с действительностью. Это не в их интересах.

Следовательно, независимо от слияний давление будет постоянным, оно есть и теперь, и весьма серьезное, — в частности, это проявляется в сокращении репортажей-расследований. Возможно, такие репортажи и будут еще допускаться, если тема не очень значительна, коррумпированный судья, например, или дело О. Дж. Симпсона. Будет делаться все что угодно, лишь бы отвлечь людей от серьезных проблем. Могут быть также допущены репортажи, которые возбуждают страх и ненависть у населения. Вы просто подумайте о тех, кто вкладывает в это деньги, и спросите, какой у них интерес представлять честный и открытый взгляд на мир. Очень слабый. Так что все это происходит независимо от того, имеют ли место мега-слияния или нет. Они, конечно, производят определенный эффект, но он, как мне кажется, незначителен. В принципе, все могло бы пойти и по иному пути. Может быть, если бы СМИ управлял один тоталитарный институт, то они бы могли позволить себе больше внутренней свободы, поскольку угроза была бы меньше. Я не говорю, что это может произойти, но такую возможность не следует исключать.

Позвольте мне привести пример. Недавно я побывал в Австралии, где все не так, как у нас. Я выступал на Australian World Services, и говорил относительно договора о разделе Тимора. В Австралии это важная тема. Австралии пришлось предстать перед Международным Судом по обвинению в нарушении международного законодательства. У меня было получасовое интервью, и я весьма критически отозвался о позиции Австралии. Это происходило в Австралии, не в США. Здесь я не могу представить себе ничего подобного. Интервью происходило на Australian World Services и транслировалось на Индонезию через спутник Мердока, никак не меньше.

Д. Б.: Джефф Коэн и другие высказали недавно свое мнение по поводу происходящего в «правых» СМИ, в особенности, того, что касается ток-шоу на радио. Руперт Мердок только что основал новый еженедельный «правый» журнал The Standart. Есть также USA Today и тому подобные вещи. Вы не заметили этого?

— Разумеется. Здесь налицо большой подъем. Это было всегда, но с начала 1970-х годов наблюдается ускорение. Произошли две вещи. Первая — это то, что шестидесятые многих напугали, и либералы не были исключением. Все были очень напуганы. Произошел «кризис демократии». Люди напрямую соприкоснулись с политикой. Теперь их необходимо стало вернуть к апатии и невежеству, которые они, как правило, предпочитают. Кризис затронул всех, и либералов, и консерваторов. Это стало причиной полномасштабного наступления на университеты, независимую мысль, независимые СМИ и т. д. Это одно.

Второй фактор — это то, что приблизительно в то же самое время новейшее современное оружие попало в руки частной власти. Тогда же независимо произошли ускорение процесса глобализации экономики, революция в области телекоммуникаций и дерегуляция финансовой системы. Именно это имело эффект передачи мощного оружия в частные руки. Так что, можно сказать, независимо от кризиса шестидесятых, была попытка нарушить равновесие сил, которое установилось вследствие либерализма «стиля Нового курса», «откатиться» назад. То, что произошло, стало подлинной катастрофой.

Последним либеральным президентом США был Ричард Никсон. С тех пор, начиная с Картера, шла постоянная атака на социальные программы, продолжался рост регрессивных форм государственной власти, таких как система Пентагона. Эти вещи происходили одновременно. Появились ток-шоу. Они были просто ужасными, но все-таки в них наблюдалось разнообразие. Впоследствии они очень резко сместились «вправо», как и все остальное. При колледжах появилось огромное количество студенческих городков, где в каждом почтовом ящике можно найти глянцевые журналы «супер-ультра-правого» толка, — все это тоже началось примерно тогда. Резко увеличилось число самых различных фондов, опять-таки, крайне «правого» толка, целью которых является только одно — уничтожение системы народного образования. Все это продолжается по сегодняшний день. И этот процесс ускоряется, что справедливо отмечают журналисты. Рост влияния «правых» — реальная вещь, однако я все же не думаю, что это происходит из-за мега-слияния СМИ.

Д. Б.: Вы говорили недавно о статье, опубликованной в Wall Street Journal, «Волна голода среди стариков». Несколько дней назад они напечатали материал, очень позитивно оценивающий правительственные благотворительные программы в Южной Каролине. В то же самое время New York Times пишет о классовом конфликте. Налицо явные противоречия, Вам так не кажется?

— Противоречия встречаются на каждом шагу. Возьмите вопрос о сокращении управленческого аппарата. Приблизительно две недели назад в Times была большая статья о том, насколько все это удручает большие инвестиционные фирмы. Им необходима Комиссия по ценным бумагам и биржевым операциям (SEC). Рынок в той степени, в какой он существует, — дело весьма дорогое. Нужно очень много денег для того, чтобы его основать, и для того, чтобы им управлять, денег нужно не меньше. Если рынки не учреждать и не поддерживать их в должном порядке, то никаких рынков не будет. Будет только мошенничество, коррупция, нищета и быстрый финансовый крах, которые все уничтожат. Поэтому все эти «большие парни», крупные инвестиционные фирмы, финансовые институты и банки всегда возлагают надежды на SEC и на вмешательство со стороны государства с целью защиты функционирования рынков в той степени, в какой они существуют. Степень эта весьма ограничена, но не нулевая. Поэтому атаки на SEC, которые происходили недавно, этим парням не понравились. То же самое можно сказать и в отношении Министерства торговли. Сейчас оно подвергается частым атакам со стороны вновь пришедших в правительство республиканцев. Однако большому бизнесу Министерство торговли необходимо. Оно просто кладет им деньги в карман. Министерство торговли — это одна из систем, обеспечивающих благополучие богатых, — конечно, они не захотят ее потерять.

То же самое можно сказать о проблемах охраны окружающей среды. Если вы обратили внимание, основная атака всех этих республиканских новичков была направлена как раз на эти проблемы. Однако в этом вопросе они были разбиты по причине, что крупные корпорации, которые могут думать на пять лет вперед, понимают, что мир, в котором бы можно было по-прежнему благополучно существовать, им не помешал бы и лет через пять или десять. То же самое произошло в случае с Администрацией по контролю за продуктами питания и лекарствами (FDA). Фармацевтические корпорации выступили против уничтожения FDA. Они, быть может, не возражали бы против ее частичного сокращения, но полная ликвидация FDA их не устраивает. У них хватает ума сообразить, что если будет утрачен контроль над ситуацией, то через пять или десять лет непременно наступит какая-нибудь катастрофа, и тогда они потеряют свои международные рынки. Отношения между частным большим капиталом и государственной властью всегда обладали характером симбиоза. Те и другие хотят, чтобы ничто не менялось.