На будущий год в Москве - Вячеслав Рыбаков

Его вдруг развезло. Скорее от тоски, чем от водки.

– Ты чего-то раздухарился, – тоном ниже произнес тоже уж изрядно захмелевший Саня и заботливо, даже чуть встревоженно остановил руку Гната, в очередной раз потянувшуюся к бутыли; бутыль уж почти готова была показать дно.

– Тр-рэба! – мотнул головой Гнат. Саня убрал руку: это он понимал. Бывает в мужской жизни всякое. Если уж тр-рэба – то да, базара нет.

– Тогда валяй, – разрешил он, в очередной раз закуривая. В тесноватом офисе было не продохнуть, стены пропали, ровно съеденные, а глаза уже вываливались из-за пропитавшей воздух едкой дымной щелочи…

Гнат сделал пару глотков, потом отставил стакан, поразмыслил трохи и, подпершись мосластым кулаком, тихонько, тоскливо затянул:

– Дивчаток москали укралы, а хлопцив в москали забралы…

И Саня, слов той песни, конечно ж, не ведавший, послушал-послушал, да и подтянул сочувственным мычанием. Когда слова кончились, Гнат неуклюже потянулся через стол – и хлопнул друга по плечу. Упал обратно на свой стул.

– Эх, Саня… – мотая головой, в полном сокрушении проговорил он.

На душе у него было черно. Уже не так, как после ухода от Эльвиры, но черно все равно.

Это он только девоньке своей для спокойствия ее сказал, что завтра пойдет по другим вербовщикам. То есть пойти-то пойдет, какой разговор, но вот смысл и результативность хождения были под большим вопросом. Среди контрактников ходили упорные слухи, что существуют некие черные списки; свои кадры каждый вербовщик, конечно же, держит в секрете, особенно кадры ценные, но если дает кому-то окорот и от ворот поворот, информация о ненадежном, выдохшемся или слишком строптивом кадре мигом попадает в какую-то сетевую базу данных – и все. Ни один вербовщик тебя уже не купит. Слухи, конечно, и есть слухи – мало ли мы их слышали; но еще советские времена приучили, что хорошие слухи, как правило, оказываются косвенной пропагандой, а вот плохие – достоверной информацией, на основе которой и надлежит действовать, ежели не хочешь совсем уж быть лохом и попадать впросак на каждом шагу. А с тех пор, конечно, многое изменилось, и кое-что даже в лучшую сторону – вот Украина, например, перестала быть русской колонией; но все, что касается слухов, осталось в целости-сохранности, точно неприкосновенный запас.

Если б не хмель, Гнат нипочем не завел бы с другом разговор о работе. Потрепали бы языками, погоняли кровь, пары спустили – и хорошо, и спасибо тебе, боевой товарищ… Но момент был крайний. Как говаривали в старые недобрые времена – и в личной, и в общественной жизни крайний.

Гнат, чтобы стряхнуть подкатившее унылое оцепенение, сделал несколько решительных глотков пива прямо из горлышка пятой бутылки. Со стуком отставил ее подальше, тужась срочно створожить жидко растекшуюся простоквашу мыслей и нащупать в ней хоть какие-то сгустки годных к разговору слов.

– Я… – Он глубоко вздохнул и сообщил: – Я, знаешь, с начальником поцапался.

Вероятно, и Саня, если б не хмель, пропустил бы эти его слова мимо ушей. Состроил бы вид, что не расслышал, или отпустил бы шуточку какую, на шуточки он был мастер. Например: шрамы украшают воина, шрамы от когтей женщины украшают мужчину, а шрамы от когтей начальника украшают подчиненного…

Вместо этого Саня глубоко затянулся, внимательно и чуть искоса, как-то из-за сигареты, глядя на Гната.

– То-то я смотрю, – ответил он.

– Всерьез поцапался. Ушел.

Саня помолчал. Потом спросил с настырной пьяной цепкостью:

– Ушел альбо вытурили?

– Пинком, – честно признался Гнат.

Саня понимающе присвистнул. Коротко, в две ноты; точно звоночек в приемной Вэйдера. Фьють повыше, а потом фьють пониже.

– Не знаю и знать не хочу, где ты служишь, но в наше время… это ты чего-то, казак, не додумал.

– Может, и так, – уронил Гнат. Сам он был уверен, что поступал правильно, просто мир сволочной.

– Старые мы стали, – пробормотал Саня. – Не приспособиться никак. Я вот тоже… – Вдруг прорвало и его. – Так иногда с души воротит! То ли дело прежде… Тогда даже с души-то воротило как-то иначе, по-домашнему! От своего, а не от чужого… – Запнулся. – Или тебе тогда все тоже чужим казалось, москальским? Ненависть к русским оккупантам до сих пор все застит?

Гнат шмыгнул носом.

– Онегин, я тады моложе…

– Я лучше якистью была, – добавил Саня. Гнат печально покивал. То была их давняя присказка; с каждым годом она становилась все истинней. – Контора эксклюзивная? – спросил Саня.

– А хрен ее знает… – Гнат помолчал. – Вроде нет. А поговаривают, знаешь… они всем конкурентам рассылают информацией типа «с этим не водись». С кем водиться надо – тех берегут, а вот с кем не надо – поимейте в виду…

– Ну, как и везде, – сказал Саня. Наконец отвел от Гната пытливый взгляд, уставился в свой стакан. Плеснул туда водки. Поднес к лицу, принюхался, скривился. Сказал: – Хорошая водка.

– Не хочешь об этом разговаривать? – тихо спросил Гнат.

Нехотя Саня произнес:

– А что тут разговаривать… Ты помощи просишь?

Гнат мотнул головой. Как-то унизительно прозвучали Санины слова.

– Не прошу, – сказал он твердо. Помедлил и опять честно добавил: – Но – хочу.

– То есть тебе желательно знать, – медленно проговорил Саня, – нет ли у нас вакансий каких и не могу ли я тебя туда…

– Честное слово, Саня, – сказал Гнат, вздергивая на друга осоловелый, но искренний взгляд. – Я к тебе шел просто оттяг поиметь. Даже в мыслях не было чего-то клянчить… Бес в бок боднул. Прости. Я пойду сейчас… Вот допьем и пойду. Забудь.

– Да погоди ты ершиться, – досадливо сказал Саня. – Гордый сын древней нации… Погоди. Подумать же надо.

И он разлил по стаканам остатки водки.

– Ну, давай подумаем, – безнадежно согласился Гнат.

Они допили. Заполировали пивом. Зажевали шпротинкой.

– Ты, сколько я по советским годам помню, спецназ, – проговорил Саня. – Силовик.

– Да, – подтверждающе мотнул головой Гнат.

– Так, в общем и целом, по этой дорожке и ходил весь подотчетный период?

– Да.

Саня глубоко втянул мутный злой воздух раздувшимися ноздрями, потом двумя пальцами ловко ухватил за скользкий масляный хвост еще одну шпротину, запрокинул голову и аккуратно опустил болтающуюся длинную закуску в разинутый рот. Прожевал. Сказал:

– Это не есть хорошо… Здесь мы, понимаешь, не очень совпадаем. Я, если помнишь, в дивизионной разведке в ту пору трубил… так и пошло с тех пор.

– Шпионов ловишь, что ли? – недоверчиво пробормотал Гнат.

Саня с досадой покрутил носом.

– Врага унутреннего, – сообщил он затем.

– Ни хрена себе, – сказал Гнат. – Ну, прости, старик. Я пошел.