Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника - Леонид Кавелин

Во время первого посещения монастыря нашим епископом он был встречен у ворот его диаконами в стихарях и с курильницами, а на дворе двумя архиереями (без облачения), в сопровождении которых из церкви, по поклонении месту усекновения главы святого Иакова, наш епископ со свитою прошел прямо в обширные покои Патриарха, недавно построенные. По широкой и чистой лестнице мы пришли в предсенок, а отсюда прямо в длинную и широкую залу, освещенную с запада большими окнами, выходящими в сад. Патриарх вышел к нам навстречу в преддверие и принял нашего преосвященного в свои объятия. Патриарху Иерусалимскому Иоаннесу на вид около 60 лет; лицо его умное, выразительное; одет был, как и все армянские иноки, в рясе одинакового с греческою покроя, в остроконечном клобуке (похожем на наш схимнический кукуль); на шее он имел панагию, полученную еще в сане епископа от покойного государя императора; на руке перстень, как у латинских епископов. Комната убрана портретами Лазаревых; над ними небольшой портрет покойного государя императора Николая Павловича, которого в своих беседах Патриарх не раз называл «благодетелем армянского народа». Усадив нас на диване, Патриарх сел по-восточному, поджав под себя ноги. Вместе с беседою через переводчика, которым служил один из его монахов о. Филипп, могущий довольно свободно объясняться по-русски, начались обычные угощения: подавали глико, потом кофе; между прочим Патриарх показал нам книгу на армянском языке, родословную Лазаревых, украшенную портретами замечательных лиц их фамилии. Провожание происходило с тою же церемониею. Патриарх на прощание снова заключил владыку в объятия, прося посещать его запросто. Справедливость требует заметить, что и на деле армяне (говорю о том времени, в которое я был в миссии) оказывают всей русской миссии самое предупредительное внимание, показывая, что они помнят, что большая часть бывшего Армянского царства находится под скипетром русского монарха и, благодаря нашей веротерпимости, они наслаждаются у нас полною свободою в отношении своих духовных прав.

Армянский Патриарх служит лишь несколько раз в год; одно из таких служений бывает на второй день Пасхи. Любопытствуя его видеть, я с своим товарищем И. Ю. в назначенный час отправился в монастырь Св. Иакова. По принятой в отношении нас армянами политике – всевозможной предупредительности и вежливости, – едва был замечен Патриархом наш приход, он приказал пригласить нас войти на возвышение, на коем находится алтарь, откуда мы могли лучше видеть и его служение и последовавшую за оным процессию. Патриарх служил один (т. е. без сослужащих); только несколько диаконов прислуживали ему при совершении Литургии (Патарак). Я следил за ее подробностями, имея в руках перевод Литургии на русский язык армянского архиепископа Иосифа (из князей Аргутинских-Долгоруких). Она в главных чертах сходна с нашею, отличаясь в частностях некоторыми особенностями. Так например: а) по открытии завесы совершается каждение святых икон, в сопровождении диаконов с рипидами и хоругвями, при пении священной песни; б) апостол и Евангелие читают, обратившись лицом к народу; в) Литургия совершается непременно в сандалиях, которые, так же как и митра, снимаются по выносе Даров, и священник остается без всякой обуви до причащения. Но главное различие заключается в том, как мы уже заметили выше, что у армян употребляется один только опреснок, приготовляемый всегда самим священником при чтении псалмов и молитв; наверху этого опреснока изображено Распятие с обычными надписями по сторонам. Во время важнейших моментов Литургии диаконы потрясали круглыми рипидами, из коих к каждой по обводу круга укреплено по нескольку колокольчиков. В конце Литургии Патриарх причащал несколько человек из богомольцев; причем заметим, что таинство преподается под обоими видами, но не лжицею, как у нас, а служащий перстами извлекает из потира омоченные Святою Кровью частицы и влагает в уста причащающихся.

После Литургии начался крестный ход вокруг храма (в ходу участвовало духовенство коптское и абиссинское): шли шесть пар архиереев в богатых вакхасах (навыйники, род продолговатых и широких воротников, прикрепляющихся поверх фелони, вокруг выи священника) и в митрах, имеющих форму ветхозаветного кидара или латинской тиары; десять пар иеромонахов и десять пар вартопедов (степень, равняющаяся архимандриту) в митрах нашей формы. Диаконы также в митрах, одни с кадильницами предшествовали процессии, другие несли балдахин над Патриархом, некоторые предшествовали ему; все священники несли в руках ковчеги разной формы (например в форме руки) с частицами святых мощей; несколько пар диаконов шли с кацеями, и в конце всей процессии шел под богато убранным балдахином (малинового бархата с золотыми кистями) сам Патриарх с открытою головою, держа Животворящий Крест в руках. Обойдя один раз вокруг церкви с процессиею, Патриарх взошел на алтарное возвышение, уступив свое место под балдахином (для продолжения хода) почетному своему гостю архиепископу эчмиадзинского синода Макарию, который навестил Иерусалим на возвратном пути из Константинополя, куда ездил приглашать от лица эчмиадзинского синода вновь избранного в Католикосы всего армянского народа Матфея – Патриарха константинопольских армян. Причем было два ассистента (телохранителя), одетых в нарядные красные кафтаны грузинского покроя. Процессия, обойдя трижды внутри галереи собора, подошла к алтарю. Епископы и вартопеды поднялись на алтарное возвышение; внизу выстроилось порядно все остальное духовенство. Патриарх в кругу архиереев и вартопедов прочел, обратясь лицом к народу, одно из отделений Евангелия от Иоанна, чем всегда оканчивается Литургия у армян, и осенил крестом (с частью животворящего древа) народ. После окончания службы Патриарх с церемонией возвратился в свои кельи, где и раздавал посетителям и богомольцам частицы освященного опреснока (антидор). Церковь Св. апостола Иакова была в этот день убрана с особенным тщанием. Вверху на полках вокруг всей церкви была выставлена лучшая церковная утварь: митры, церковные сосуды, Евангелия, облачения патриаршие и прочего духовенства блестели золотом и драгоценными камнями.

Армянское духовенство в Иерусалиме живет общежительно, т. е. ежедневно все собираются за общую трапезу, по чину монашескому, – что, к сожалению, опущено у греков; по праздникам участвует в сей трапезе и сам Патриарх; во время стола бывает обычное чтение.

Против армянского монастыря через улицу, в ширину до самой городской стены, а в длину равняясь лицевому фасаду всего монастыря, разведен самый обширный в Иерусалиме сад, в коем поражает своею величественною красотою высокий развесистый кедр, единственный в Иерусалиме, а может быть и во всей Палестине. В саду кроме масличных и плодовых деревьев (апельсинных, лимонных, миндальных) разведены бальзамические кустарники и целебные травы, а между деревьев огородные овощи. Ибо здесь сады не имеют того назначения, какое у нас служат для прогулки; это одними признается ненужным вовсе, а для других служат этой цели обширные террасы; желающие же пройтись в некоторой тени могут отправляться в Никифорию (публичное городское гульбище) или на кладбища, окружающие город со всех сторон, не забывая однако посматривать на солнечный диск: ибо вместе с захождением солнца запираются все ворота, и опоздавшие рискуют быть ограбленными или растерзанными собаками.