Лёд Апокалипсиса 2 - Тимофей Кулабухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Решились. Пошли. Движение в стиле «ветер дует мне в лицо, но я продолжаю идти». Впрочем, дул он не то, чтобы в лицо, скорее в правую бочину. Волшебным образом в морду тоже задувало. Снова спуски, подъемы. В прошлый раз, то есть буквально ещё пару дней назад, было легче. Объективно было очень холодно. Понимаешь такое по тому, что рожа каменеет и пальцы плохо гнутся на руках (на ногах вообще, как у манекена).
Тем не менее неторопливо пёрли вперёд. Как говорил Федор Конюхов, ну не дома же сидеть? А если такая погода продержится до календарного апреля, то что? Или ещё хуже будет? Топаем.
Притормаживаем в приямке, достаем КПК. Мой отчего-то вырубился, заменил его на более привычный телефон. Прошли меньше километра, по сути, миновали пустыри с садами, которых, естественно, увидеть придется не скоро. Посмотрели друг на друга, побрели дальше.
Тут бы снегоступы. Давно надо было их сделать, многие колонии нечто подобное применяли, нас же разбаловали трактора.
Шли дальше.
Неровные снежные холмы, спуски, подъемы. Ветер чуть поутих, но оставалось неприятным образом темно. Сквозь марево от снега и ветра на небе серые злые тучи, густые, мрачные, весомые, плотные, жирные, отталкивающие.
Но, как только ветер успокоился, идти стало чуть легче. Бодренькими советскими туристами топали к не такой уж и далекой цели. Пять и два десятых километра. Раньше это было пугающе много. Сейчас, по мере привыкания, не впечатляло.
— Здесь, — провозгласил Денис, который чаще всех посматривал в КПК. Его аппарат работал. Кабыр привычно поглядывал по сторонам, обманчиво расслабленно придерживая винторез. Я тоже осмотрелся.
Неровность снежного холма, твердого как окаменевшая буханка снега. Лопаты, привычно принимаемся к раскопкам. Хакасскому охотнику положено работать меньше всех. Он после ранения не до конца восстановился и его ценность как стрелка, способность спасти целостность наших шкур, которую он не раз демонстрировал, приводили к тому, что я был готов копать в два раза больше, лишь бы не нагружать его драгоценные руки и глаза.
Впрочем, ковыряться пришлось недолго. Через двадцать минут уперлись в закопченную стену, а лопата ковырнула кусок оплавленного битума, смешанного с грязью.
Дальше проще. Стараясь не измазаться, продвинулись вдоль стены. Обгорелое окно. К сожалению, «по ту сторону окна» дохрена окаменевшего снега, так что его тоже пришлось копать и долбить. На четвереньках спустились, продолжая игры в снежного крота. Несмотря на попытки быть аккуратными, измазались как черти. Поглядывал на свой кварц. Вышли в начале двенадцатого часа. Пришли почти в три. Сейчас четыре ноль четыре. Итого ковыряемся час десять. Поздно начали, выйти можно было и в семь, но пока всех соберёшь, плюс Иваныч похитил на совещание по сельскому хозяйству…
Врубили фонари. Сильно светлее не стало. Всё вокруг черное как смоль. Ну, возгорание, как-никак. Несмотря на прошедшее время, ветра, снега и морозы, в воздухе четкие запахи пожарища. Подступающая к горлу вонь горения, едких нефтепродуктов, пластика, жженых стен. Ни с чем не спутаешь и совсем не похоже на теплый уютный дым костра. Собственно, у дыма тысячи запахов и здесь жили не самые добрые из них.
Пожар наверняка случился после землетрясения. Подобную картину не раз уже видели. Потушили его не сразу. Может быть, даже полыхал пока не уничтожил всё до чего дотянулся.
Аккуратно двигаясь, боясь обрушения прогоревших балок и плит перекрытия, в звенящей тишине, нарушаемой только короткими репликами, переместились в соседнее помещение. Какой-то торговый зал. Наверное. Темные, оплавленные скопления чего-то, пол в левой части помещения обрушился, став наклонной плитой.
Кабыр жестом предложил спуститься по этой плоскости вниз, я отрицательно покачал головой. Не внушала она мне уверенности, навернемся в этом лабиринте, ну его нахер.
Вышли в коридор. Тут не всё было так мрачно. Ну, то есть, чернота как в жопе демона, всё закоптило в смоль, на полу куча битого стекла, неузнаваемые оплавленные конструкции, но пройти можно. Обстановка, скорее закопченная в готическую черноту, чем сгоревшая. До катаклизма никогда тут не был. Прибывал на автовокзал, топал в столовку, кушал, садился на автобус и трясся в сторону дельтаплана. Но, по логике вещей справа по коридору зев лестницы, поперёк которой вальяжно провисает оплавленный кабель в кабель-канале. Так как огонь стремится вверх, а также потому что мы и так на верхнем, третьем этаже (правда, высота до потолка метров пять, не меньше), то двигаться станем вниз.
Пробуем.
Насколько мы смутно поняли со слов Вовы из ЖК Парковый, горело щедро, но люди успели сравнительно спокойно разбежаться, прежде чем занялись мебельные ряды, которые пришлись огню особенно по вкусу.
То есть, жертв не было или по минимуму.
Мы действительно не обнаружили на лестнице обгоревшие скрюченные тела, хотя я такого перфоманса судьбы всерьез опасался. Трупов мы повидали достаточно, но всё же это чересчур. Вселенная до поры берегла нашу психику.
Спустились сразу на первый. Тут тоже мощные следы пожара, дверь на лестницу буквально прожгло раскаленными потоками, которые в сочетании с нынешним морозом смотрелись гротескно.
Воняет. Чтобы освободить руки, включили налобные фонарики. Правда, Кабыр настаивал на правиле, если он даст команду или вообще нарисуется опасность, мгновенно без разговоров гасить. Торговый зал частично сгорел, особенно сильно пострадал правый край, где, наверняка продавались доски, плиты ВДП и краски к ним. Стеллажи металлические, ряды подкопченных раковин, ванн и смесителей смотрели с немым укором.
Карты размещения товаров не нашли. Пока Денис как ответственный человек искал ряды с электрикой, надеясь, что до неё огонь не добрался, я целенаправленно кочевал по краю торгового зала, одновременно удерживая визуальный контакт с парнями. В какой-то момент уперся в гофрированные рольставни. Целы, а судя по грязным отметинам на полу, тут даже кто-то неоднократно шастал до нас, открывал и закрывал.
— Открывай сова, медведь пришёл! — я на пробу постучал по поверхности монтировкой. Сверху на меня посыпался скупой дождик их сажи.
Чихнул. Сдержался, получилось не громко.
Закрыто, изнутри шума нет. Ладно, мы умеем и иначе. Вклинил инструмент пролетариата между полом и ставнями в район замка и плавно потянул. Что-то возмущенно треснуло, рольставни поднялись на несколько сантиметров.
— Бей, колоти, поддается. Стой, погоди, поломал! — негромко повторил я народную монтажную мудрость, сместил монтировку и принялся неравномерно, рывками поднимать сим-сим в поисках своей пещеры с сокровищами.
Внутри, впрочем, всё тоже темное от копоти.
