Русский ад. На пути к преисподней - Андрей Караулов

Ева искала (и находила) девчонок повсюду, обычно — в школах, на вырост, девятый-десятый классы, но чаще всего девочки сами находили Еву.

Кастинг выдерживали не все: кто-то из девчонок не умел носить туфли на каблуках, кто-то красился так, что лицо становилось очень похоже на «красный квадрат» Малевича, кто-то говорил, что Президент в России — Ленин, кто-то вообще ничего не знал…

Девочки с улицы — не приживались.

— Раздевайтесь! — командовала Ева.

Если девочка сначала снимала колготки с трусами, а уж потом — кофточку, Ева сразу указывала ей на дверь.

Сплошь уцененный товар: у кого-то — шрам от аппендицита, у кого-то — кесаревы рубцы, у кого-то кишки совершенно вываливаются!

— Почему-й-то я «уцененный товар?..» — обиделась на Еву девушка Сандра.

— А потому-й-то, что твой Новочеркасск у тебя, овца, большими буквами через рожу проходит, — понятно говорю? Это, бл, хуже, чем вши в волосах!

Провинциалки (все провинциалки) действительно были уверены, что Москва, этот чудовищно богатый город, им чем-то обязан…

— Девочки, учите языки, — требовала Ева. — Визу в паспорт мы вам поставим, целку, если уже порвана случайным сперменатором, заштопаем, врачи есть, в девочки вернетесь; пересадка целки, красавицы, это не пересадка сердца, тут бояться нечего! Но если у вас нет языка — жених международного уровня… даже дурацкий принц из «Золушки»… вам, блядва, не светит — понятно говорю?!

Ева где-то читала, что за Майей Плисецкой долго ухаживал Роберт Кеннеди, тогда, в тот год, кандидат в Президенты США. Кеннеди — ни слова по-русски, естественно, Плисецкая — ни слова по-английски, Кеннеди очень нравился нашему КГБ, но совсем не нравился великой балерине. Самым эффектным парнем в этой семье был Эдвард, третий брат — только Роберт Кеннеди действительно потерял голову, звал Плисецкую замуж, но общался с Майей Михайловной исключительно со словарем (не брать же на любовное свидание переводчика!).

Один вечер, другой… — КГБ рвал и метал, как говорится, ведь Майю Михайловну даже подарком снабдили для будущего Президента — несколько килограмм черной икры, огромная банка, очень тяжелая, особенно для балерины (таскать приходилось самой). Но преодолеть «звуковой барьер» было невозможно, Плисецкой, надо знать ее характер, все это быстро осточертело, Кеннеди, КГБ — все были посланы с высокой горы!

— А знала б, чамара, английский, — твердила Ева, — слушайте, девки… холодной войны бы не было, точно вам говорю! Они б поженились — вся б Россия сейчас процветала, Брежнев у них был бы посаженым отцом на свадьбе… вот, овцы, что такое английский!

Алька всегда знала, что Ева — девушка с кругозором.

Но вредная.

Или это профессия такая?

За плечами у Евы — четыре миллионера. И — еще один мужик, выдававший себя за миллионера. Все были жадные, с патологией, особенно последний: один и тот же чай по пять раз заваривал, так все чаинки всплывали, чтобы хоть мельком взглянуть на этого жлоба…

На нервной почве у Евы вдруг появились проблемы со щитовидкой, врачи говорили, что скоро она станет похожа на Крупскую, что жить ей лучше всего у моря… — как? Какое еще море? А работа?..

Офис «Мадемуазели» — небольшая квартирка на «Белорусской» — был украшен плакатом с цитатой из Карла Маркса, искренне считавшего, что любовь должна быть абсолютно свободной, а детей, если потребуется, будет воспитывать государство.

Ева не любила своих девочек, они — не любили Еву, но друг без друга Ева и эти девочки уже не могли!

— Ну, овцы, говорите: задница — половой орган или нет?

Девочки молча переглядывались, Ева любила ставить их в тупик неожиданными вопросами.

— Вроде бы да… — протянула Алька.

— Молодец! — похвалила Ева. — Когда не знаешь, что сказать, не молчи, говори что хочешь! Всегда отвечай на вопрос вопросом. Еще лучше, потрогай (в ответ) мужику корень жизни, он же сперменатор, — ясно? Мужик сразу забудет, о чем он спрашивал. У них, когда их за корень берешь, сознание улетучивается. А вот дуры всегда молчат, это раздражает…

Да-да надо… давно уже пора поставить Альку на место, самое время что-нибудь придумать! Но травить Альку опасно, черт возьми, очень опасно…дихлофос в котлетку из курицы… да хоть бы и морилка от тараканов… способов море… только у Альки слабые почки; здесь аптекарь нужен с весами, а где его взять?

У Евы уже был печальный опыт: товарищ один выдавал себя за генерал-лейтенанта внутренних войск, лауреата Государственной премии, то есть гарцевал перед ней, как орловский рысак, размахивая кошельком.

Как-то раз он пригласил Еву в Ленинград, хороший поезд, секс в СВ, гостиница «Октябрьская»… — и кем же, мразь, оказался?.. Учитель физкультуры, украл в школе деньги, нашел же, шакал, у кого воровать, вот и куражился… ожидая ареста, причем Еве так ничего и не подарил…

Тогда Ева сама стала (для него) правосудием. Организовала, недолго думая, «любимому воину» прободение язвы.

Товарищ из школы, педагог без стажа, лечился от трихомоноза, поэтому Ева добавила ему в пилюльки силит — мощное средство от ржавчины. А кто подумает, слушайте, что романтическая семнадцатилетняя девушка, упоенная Ленинградом и белыми ночами, так здорово соображает в алхимии?

«Я мстю и мстя моя страшна…»

Такое кровотечение открылось — врачи испугались: с кровью вылезали куски желудка!

Позже, когда Еве было уже за двадцать, кто-то из проституток (Ева трудилась в «Интуристе») подсыпал ей в пудреницу битое стекло: любое движение пуховки — и такой на лице был бы «скраб», можно сразу идти за инвалидностью.

Проститутки спешили, плохо растолкли стекло, к пуховке прилип один из осколочков, Ева чудом его разглядела — в последнюю секунду!

…Да, беда, конечно, беда: если Альку сейчас не поставить на место, причем жестко, с размаха, как полагается, Алька очень плохо закончит. А она нужна как здоровая рабочая лошадь — здоровая, то есть послушная, к шорам на глазах всегда полагаются удила и кнут, разве не так? Ева вкладывает в девочек такие деньги, что все они, биксы, у нее в неоплатном долгу!

Чувствуют? Понимают? Нет, конечно. Легкие деньги сбивают с толку, легкость обманчивая, ничего они не понимают, овцы, ни-че-го!

Ева случайно познакомилась с Алькой — в «Сандунах». Смешно сказать: Алька училась в «Сандунах» искусству вести себя в парилке.

Она сразу приглянулась Еве: девка — палец в рот не клади, счетчики вместо глаз, жадная до всего, до жизни, не только до денег!

Как выбирают зверей для дрессировки?

Очень просто: берут зверей, жадных до еды. Они на все за еду пойдут, под любой кнут, особенно — медведи и львы!

Так вот, «Сандуны»: Вологда — Вологдой, но Алька слабо представляла себе, что такое русская баня: выросла в ванной.

Был у Альки в то время мужчина лет сорока… трахался так — Алька балдела, просто балдела, каждая ночь для нее стала праздником. Почти влюбилась; в ее жизни секс значил почти все. А мужчина любил сауну, очень любил, и как-то раз потащил Альку с собой.

Лежит он, сердечный, на полке и хочется ему… удовольствий.

— Ну, возьми, детка, возьми…

Секс в парилке — это извращение. В парилке нельзя заниматься сексом, слишком серьезная нагрузка на сердце, да и зачем? Подождать нельзя? Полки неудобные, деревянные, зато рядом с предбанником всегда есть комната отдыха — все предусмотрено!

А Алька (дикая, ведь) ротик тянет: ух ты, аргумент мой ненаглядный, дай подую на тебя, бедного, жарко тебе, родной, вон как ты червячком свернулся, сейчас, малыш, сейчас… полегче тебе будет…

Девчонок, любивших оральный секс, мужики называли «доярками».

Оттянула Алька на амурике кожу и, набрав в легкие воздуха, дунула на него со всей своей дури — чтоб, значит, прохладней было.

В парилке-то!

Температура — почти сто, воздух раскаленный, мужик скатился на пол, к камням, вместе с полкой, орет, за ананасы держится, и — в бассейн, в ледяную воду.

Алька остолбенела: она, активистка, только сейчас, кажется, сообразила, что сожгла товарищу его балдометр на веки вечные!..

— Ты ему кто? — орет банщик.

— Жена… — не растерялась Алька…

Убить могли. Легко! Ночью вынесли бы труп — и на ближайшую стройку, в бетон…

А кто, слушайте, там, в родной Вологде, хватится Альки? Мама с папой? Бабушка с дедушкой? Ну, хорошо, явятся они в милицию, напишут заявление. Допустим, им повезло, взяли у них бумагу, поступили по закону. А если девчонка с любовником в санаторий укатила? Или, например, рванула в Минск, в Белоруссию, где (мы же братья!) по-прежнему нет границ, единой базы данных… — вали из Минска куда хочешь, на все четыре стороны, молодым везде у нас дорога…

Исчезла, короче, гражданка России… значит, не повезло… Не она первая, не она последняя…

Принимая Алину на работу в агентство, Ева устроила ей экзамен — Алька должна была за полтора часа (и в присутствии Евы, разумеется) написать сочинение на любую историческую тему.