Служба Радости - Павел Блинников

Манада уже подходила к входу, когда бабка вышла из здания. Она рассмотрела девушку подозрительно и буркнула:

— Галерея закрыта.

— Простите, но я ищу свою подругу Свету.

Светлое имя тут же разгладило морщины на лице бабки. Манада не знала — да и как она могла — подойди она к старушке в нормальном обличии: стройной рыжеволосой красавицы, а не мешковатой, похожей на проститутку женщиной, с натянутой кожей, Валентина Петровна ни в жисть не открыла бы рта.

Дело в том, что Света принимала на работу, следуя определенным правилам. Мужчин — если те ложились с ней в постель; женщин — если не блистали красотой и устроенностью в личной жизни. Валентину Петровну, как и Свету, можно вполне использовать иллюстрацией понятия — личная жизнь не удалась. Собственно старушку еще можно назвать синонимом выражения "старая дева". Действительно старая, действительно дева. Всех подруг Света завела еще до того, как, по выражению брата, все изменилось. В прошлом, некрасивые женщины образовывали кружок неудачниц, во главе с силачкой Светой. Эдакое сверх феминистическое общество — маленькое, зато сплоченное. И нынешняя Манада, как нельзя лучше подходила к нему.

— А как тебя зовут деточка? — спросила старушка, разглядывая неровные холмы грудей. Наметанный глаз сразу понял — грудь не настоящая, просто тряпки или вата. "Бедненькая, наверное, грудь у нее как у воробьихи" — подумала Валентина Петровна.

— Манада, — ответила мертвая, обдумывая то же, что в свое время Штирлиц из анекдота — не сболтнула ли лишнего? Но опять попала в цель! Старуха тут же решила: родители у Манады из тех, что придумывают ребенку экзотическое имя, обрекая на мучения в школе. Нечто вроде Даздрапермы или Славсталины. Она представила, каково пришлось девушке в старших классах, тут же придумав, как минимум пять неприличных склонений для "Манада".

— Светлана Васильевна уехала. У нас тут такое случилось! — Бабка сделала такие страшные глаза, что Манада едва не усмехнулась.

— Что? — Манада тоже округлила бельма — получилось плохо, слишком сильно Жюбо натянул ей кожу.

— Убийство!

— Светы? — Манада прикрыла ротик и ахнула.

— Да нет, мужика ее. — Поморщилась старушка. — Да и как мужика — хахаля!

— Ну, хахаля не жалко. — Махнула рукой Манада. Для любого другого, такое заявление показалось бы, по меньшей мере, кощунственным, но старушка опять поставила девушке мысленный плюс. Ей не нравились Светины любовники, потому что в тайне старушка немного завидовала.

— Но как бы то ни было, нету ее здесь золотце. Уехала.

— А куда?

— Не знаю. Я звонила, телефон отключен.

— А что же мне делать? Я же к ней из самой Ухты приехала! У меня даже денег на обратную дорогу нет! Света обещала… — Слово "Ухта" Манада узнала чисто случайно — просматривая атлас автомобильных дорог у ростовских знакомых. Зато все остальное: и опушенные плечи, и легкая грустинка в голосе, и голова, упавшая на ватную грудь — все плод холодного расчета мертвой курьерши. Как следствие результат — старухе захотелось ее удочерить.

— Милая ты моя, ну останавливайся у меня.

— Нет, я так не могу, — сказала Манада, припустив в голос гордости. — Я к Свете по приглашению приехала, а вас утруждать права не имею!

— Да это разве трудности? Пойдем, я тебя чаем напою, с малиной.

— Вы лучше бабушка скажите, где она может быть?

— Света? Ну может у братьев.

— А где братья?

— О-о-о! Братья-то у нее, крутизна! Один директор завода в Азове, другой в Воронеже тоже директор, чего, правда, не знаю…

— Тогда я к ним поеду!

— Милая, а если нету ее там…

— Все равно! Я из Ухты приехала, чтобы ее увидеть, и я увижу. Спасибо вам бабушка за доброту вашу.

Света поклонилась и, развернувшись, пошла к тополю, за которым прятался Жюбо. Старушка хотела остановить бедняжку, но решила — не стоит. Видно же, гордая девица; если что в голову взяла не отступится. "Я и сама такой была!" — подумала она, вздернула складчатый подбородок и пошла домой.

А Жюбо все это время сидел и гадал, когда же бабка получит по башке, или Манада начнет выкручивать ей руки? И сильно удивился, увидев, как обе особи женского пола разошлись миром. Это надо видеть! Рыжая бестия шла, выгнув колесом накладную грудь, а самодовольству ее улыбки мог позавидовать Казанова, выходящий из очередного будуара. Она подошла к мертвецу и нарочито помалкивала, вынуждая задать вопрос. Однако Жюбо тоже калач тертый, поэтому сказал только:

— Узнала?

— Угу.

— Пошли.

Манада на секунду разочаровалась, но промолчала. Впрочем, надолго ее не хватило. Спустя полчаса, она уже в подробностях расписывала, как ловко все выведала. Жюбо ее, разумеется, хвалил, но не очень сильно. Если бы он до этого не засветился, узнал что надо и быстрее, и изящнее, и в больших подробностях. Хотя Манада разузнала достаточно. Два города: Азов и Воронеж. Где они находятся пока неизвестно, неизвестно и как туда добраться. Можно конечно опять взять такси, с другой стороны это может показаться чересчур подозрительным. Ведь как понял мертвец, в триста тринадцатой эпохе, самое дешевое средство передвижения — это поезд. А чтобы купить билет, нужны документы. Сделать их нельзя, но можно украсть. Макс говорил, они называются "паспорт" и там есть фото владельца. Для Жюбо раздобыть их не трудно, особенно теперь. Подобную практику ношения документов с фото и данными, он встречал раньше и прекрасно знал, как все обустроить.

Сначала им все же пришлось взять такси и поехать на вокзал в соседний город — в Благодарном его не оказалось. На выезде, их карету остановили стражники и внимательно рассмотрели Манаду и Жюбо. И сохранили себе жизнь, потому что не спросили документов. Впрочем, подозрений у них не возникло, ибо Жюбо применил старый как Мир трюк. Он аккуратно вырвал себе и Манаде глаза. Девушка вначале сопротивлялась, но расхохоталась, как только глазное яблоко покинуло глазницу. Держа глаз на ладони, она рассмотрела себя с неожиданного ракурса — это показалось очень забавным. Жюбо тут же прикрыл глаз платком, сказав, что так лучше не делать — может закружиться голова. Потом он вырвал глаза себе и начал искать такси, умело изображая калеку. Глаза он поместил во внутренний карман, предварительно сделав дырочку, чтобы видеть. Следствием всего этого стало то, что стражи лишь поморщились от отвращения, завидев пустые глазницы и свисающие клочьями ресницы. Естественно их быстренько пропустили. До Буденновска они добрались к шести вечера.

Как на заказ, вокруг вокзала рос небольшой парк. Жюбо и Манаде пришлось слоняться вокруг до десяти, высматривая жертвы. С Жюбо проблем не возникло — черноволосый парень примерно его возраста, нашелся почти сразу. Мертвец подкараулил его возле туалета и, оглушив, забрал документы. Потом его связали и спрятали в лесу, присыпав прошлогодней листвой и каким-то мусором. Жюбо начал работать. Из чемодана извлек зеркало и снял все булавки с затылка. Кожа тут же обвисла волнами, Жюбо принялся тщательно подбирать образ. Конечно, полного сходства он не добился, но к счастью фото в паспорте не поражало четкостью. Сформировав лицо как надо, он попросил Манаду обрезать его волосы и превратился, если не в точную копию парня под кучей листвы, то уж в его родного брата как минимум. А вот с Манадой проблемы возникли. Молодых девушек на вокзале не оказалось. На лавках сидели старушки и толстые женщины с трехлитровыми лицами, но ни одной хотя бы близко похожей нет. Спустя пару часов, когда мертвец уже второй раз сходил и оглушил неудачного двойника, ему все надоело и они добавили к парню дородную бабу, с толстыми щеками. Замаскировать тело Манады не составило труда — платье второй жертвы набили деньгами и тряпками. А вот над лицом Жюбо колдовал почти час. Пришлось делать аккуратные надрезы на щеках и набивать бреши кожей, срезанной с ягодиц. Манада конечно начала причитать и оказываться, но Жюбо настоял. Время подходило к критической точке, кто знает, вдруг какой-нибудь стражник проверит парк? Поэтому девушке пришлось оголить зад, Жюбо отрезал от него пару лоскутов плоти и вставил в надрезы на щеках. Получилось почти убедительно — щеки обвисли. Потом Жюбо долго формировал кожу, чтобы висела складками как надо и наконец, сверившись с паспортом, пробормотал: мол, пойдет.