Итальянский язык с Итало Кальвино. Марковальдо, или времена года в городе / Italo Calvino. Marcovaldo ovvero Le stagioni in città - Итало Кальвино

Per l'aria mattutina corse un filo di vento. Un grappolo di bolle si staccò dalla superficie dell'acqua, e volava volava via leggero. Era l'alba e le bolle si coloravano di rosa. I bambini le vedevano passare alte sopra il loro capo e gridavano: — Oooo…

Le bolle volavano seguendo gli invisibili binari delle correnti d'aria sulla città (пузыри летели, следуя невидимым путям воздушных потоков над городом; binario, m — путь), imboccavano le vie all'altezza dei tetti (входили на улицы на высоте крыш), sempre salvandosi dallo sfiorare spigoli e grondaie (всегда спасаясь от соприкосновения с краями и водосточными желобами). Ora la compattezza del grappolo s'era dissolta (теперь компактная гроздь рассеялась; dissolversi) le bolle una prima una poi erano volate per conto loro (пузыри один за другим летели сами по себе; conto, m — счет), e tenendo ognuna una rotta diversa (и все придерживались разных путей) per altitudine e speditezza e tracciato (по высоте, скорости и направлению), vagavano a mezz'aria (блуждали в воздухе). S'erano, si sarebbe detto (можно было сказать), moltiplicate (они размножились); anzi (более того): era così davvero (так и было), perché il fiume continuava a traboccare di schiuma (так как река продолжала переполняться пеной) come un bricco di latte al fuoco (как молочник на огне; bricco, m — кувшин). E il vento, il vento levava in alto bave e gale e cumuli (а ветер поднимал вверх пену и пузыри, и кучевые облака) che s'allungavano in ghirlande iridate (растягивались в окрашенные цветами радуги гирлянды) (i raggi del sole obliquo (косые лучи солнца), scavalcati i tetti (перебравшись через крыши; scavalcare — сбрасывать с лошади, выбивать из седла; перелезать), avevano ormai preso possesso della città e del fiume (вступили теперь во владение городом и рекой: «взяли владение»; possedere — владеть, обладать)), e invadevano il cielo sopra i fili e le antenne (и наводняли небо над проводами и антеннами).

Le bolle volavano seguendo gli invisibili binari delle correnti d'aria sulla città, imboccavano le vie all'altezza dei tetti, sempre salvandosi dallo sfiorare spigoli e grondaie. Ora la compattezza del grappolo s'era dissolta: le bolle una prima una poi erano volate per conto loro, e tenendo ognuna una rotta diversa per altitudine e speditezza e tracciato, vagavano a mezz'aria. S'erano, si sarebbe detto, moltiplicate; anzi: era così davvero, perché il fiume continuava a traboccare di schiuma come un bricco di latte al fuoco. E il vento, il vento levava in alto bave e gale e cumuli che s'allungavano in ghirlande iridate (i raggi del sole obliquo, scavalcati i tetti, avevano ormai preso possesso della città e del fiume), e invadevano il cielo sopra i fili e le antenne.

Ombre scure d'operai correvano alle fabbriche (темные тени рабочих спешили на фабрики) sui ciclomotori scoppiettanti (на трещащих мопедах) e lo sciame verderosazzurro librato su di loro (и зелено-розово-голубой рой, парящий над ними) li seguiva (следовал за ними) come se ognuno di loro si tirasse dietro un grappolo di palloncini (будто каждый из них тянул за собой гроздь воздушных шаров) legati al manubrio con un lungo filo (привязанных за руль длинной нитью).

Fu da un tram che se ne accorsero (это заметили из трамвая): — Che guardino (пусть посмотрят)! Ehi, che guardino! Cos'è che c'è là in cima (что это там, вверху)? — Il tramviere fermò e scese (водитель трамвая остановился и вышел: «спустился»; scendere): scesero tutti i passeggeri (вышли все пассажиры) e si misero a guardare in cielo (и принялись смотреть в небо), si fermavano le bici e i ciclomotori e le auto (останавливались велосипеды, и мопеды, и автомобили) e i giornalai e i fornai (и продавцы газет, и булочники: giornalaiо, m, fornaiо, m) e tutti i passanti mattinieri (и все утренние пешеходы) e tra loro Marcovaldo (и среди них Марковальдо) che stava andando a lavorare (который шел работать), e tutti si misero a naso in su (и все встали, задрав нос кверху; mettersi — располагаться, размещаться) seguendo il volo delle bolle di sapone (следя за полетом мыльных пузырей).

Ombre scure d'operai correvano alle fabbriche sui ciclomotori scoppiettanti e lo sciame verderosazzurro librato su di loro li seguiva come se ognuno di loro si tirasse dietro un grappolo di palloncini legati al manubrio con un lungo filo.

Fu da un tram che se ne accorsero: — Che guardino! Ehi, che guardino! Cos'è che c'è là in cima? — Il tramviere fermò e scese: scesero tutti i passeggeri e si misero a guardare in cielo, si fermavano le bici e i ciclomotori e le auto e i giornalai e i fornai e tutti i passanti mattinieri e tra loro Marcovaldo che stava andando a lavorare, e tutti si misero a naso in su seguendo il volo delle bolle di sapone.

— Non sarà una roba atomica (это не какая-нибудь ядерная штука)? — chiese una vecchia (спросила старушка), e la paura corse nella gente (и страх пробежал среди людей), e chi vedeva una bolla scendergli addosso scappava gridando (и /если/ кто видел, как пузырь опускается на него, убегал, крича): — È radioattiva (она радиоактивная)!

Ma le bolle continuavano il loro sfarfallio (но пузыри продолжали свое порхание), iridate e fragili e leggere (разноцветные, хрупкие и легкие), che bastava un soffio (так, что достаточно было дуновения), e piff! non c'eran più (их не было больше); e presto nella gente l'allarme si spense così come s'era acceso (и вскоре тревога среди людей утихла так же, как и распространилась; spegnere — тушить, гасить). — Macché (да какой там!) radioattive! È sapone (это мыло)! Bolle di sapone come quelle dei bambini (мыльные пузыри, как у детей)! — e una frenetica allegria s'impadronì di loro (и неистовое веселье овладело ими; impadronirsi — овладевать, завладевать; padrone, m — хозяин, владелец). — Guarda quella (глади на тот /пузырь/)! E quella! E quella! — perché ne vedevano volare delle enormi (потому что они видели, что /пузыри/ летят огромные), di dimensioni incredibili (невероятных размеров), e allo sfiorarsi tra loro queste bolle si fondevano (и, касаясь друг друга, эти пузыри сливались), diventavano doppie e triple (становились двойными и тройными), e il cielo i tetti i grattacieli (небо, крыши, небоскребы) attraverso queste cupole trasparenti (через эти прозрачные купола) apparivano di forme e colori che non s'erano mai visti (казались невиданных форм и цветов: «которые не были никогда увиденными»).

— Non sarà una roba atomica? — chiese una vecchia, e la paura corse nella gente, e chi vedeva una bolla scendergli addosso scappava gridando: — È radioattiva!

Ma le bolle continuavano il loro sfarfallio, iridate e fragili e leggere, che bastava un soffio, e piff! non c'eran più; e presto nella gente l'allarme si spense così come s'era acceso. — Macché radioattive! È sapone! Bolle di sapone come quelle dei bambini! — e una frenetica allegria s'impadronì di loro. — Guarda quella! E quella! E quella! — perché ne vedevano volare delle enormi, di dimensioni incredibili, e allo sfiorarsi tra loro queste bolle si fondevano, diventavano doppie e triple, e il cielo i tetti i grattacieli attraverso queste cupole trasparenti apparivano di forme e colori che non s'erano mai visti.

Dalle loro ciminiere (из своих дымовых труб), le fabbriche avevano cominciato a buttar fuori fumo nero come ogni mattino (фабрики начали выпускать черный дым, как каждое утро). E gli sciami di bolle s'incontravano con le nubi di fumo (и рои пузырей встречались с облаками дыма) e il cielo era diviso tra correnti di fumo nero e correnti di schiuma iridata (и небо было разделено на потоки черного дыма и потоки разноцветной пены), e in qualche mulinello di vento pareva che lottassero (и в некоторых завихрениях/круженьях ветра казалось, что они борются), e per un momento (и на мгновение), un momento solo (на одно мгновение), parve che la cima dei fumaioli fosse conquistata dalle bolle (показалось, что верхушка труб была захвачена пузырями; parere — казаться), ma presto ci fu una tale mescolanza (но вскоре произошло такое смешение) — tra il fumo che imprigionava l'arcobaleno della schiuma (между дымом, который захватывал радугу пены; imprigionare — заключать/сажать в тюрьму; запирать; задерживать; prigione, f — тюрьма) e le sfere di saponata (и мыльными сферами) che imprigionavano un velo di granelli di fuliggine (которые охватывали пелену крупинок сажи) —, da non capirci più niente (так, что уже ничего не понять = не разобрать). Finché a un certo punto (пока, в определенный момент) Marcovaldo cerca cerca nel cielo non riusciva a vedere più le bolle ma solo fumo fumo fumo (как ни искал в небе = как ни всматривался, но не мог уже увидеть пузыри, только дым).

Dalle loro ciminiere, le fabbriche avevano cominciato a buttar fuori fumo nero come ogni mattino. E gli sciami di bolle s'incontravano con le nubi di fumo e il cielo era diviso tra correnti di fumo nero e correnti di schiuma iridata, e in qualche mulinello di vento pareva che lottassero, e per un momento, un momento solo, parve che la cima dei fumaioli fosse conquistata dalle bolle, ma presto ci fu una tale mescolanza — tra il fumo che imprigionava l'arcobaleno della schiuma e le sfere di saponata che imprigionavano un velo di granelli di fuliggine —, da non capirci più niente. Finché a un certo punto Marcovaldo cerca cerca nel cielo non riusciva a vedere più le bolle ma solo fumo fumo fumo.

La città tutta per lui

(Весь город для него)

La popolazione per undici mesi all'anno amava la città che guai toccargliela (население одиннадцать месяцев в год любило город до безумия/так, что не тронь/: guai — лучше не, toccare — трогать): i grattacieli (небоскребы), i distributori di sigarette (автоматы сигарет), i cinema a schermo panoramico (кинотеатры с панорамным экраном), tutti motivi indiscutibili di continua attrattiva (все неоспоримые причины, бесконечно привлекательные: «постоянного привлечения»). L'unico abitante cui non si poteva attribuire questo sentimento con certezza (единственным жителем, который не мог с уверенностью приписать себе это чувство) era Marcovaldo; ma quel che pensava lui (но то, что думал он) — primo (во-первых) — era difficile saperlo data la scarsa sua comunicativa (было трудно узнать, ввиду его недостаточной коммуникативности; scarso — недостаточный; скудный), e — secondo (во-вторых) — contava così poco che comunque era lo stesso (он имел настолько мало значения, что, в общем-то, это было безразлично: «было то же самое»).

La popolazione per undici mesi all'anno amava la città che guai toccargliela: i grattacieli, i distributori di sigarette, i cinema a schermo panoramico, tutti motivi indiscutibili di continua attrattiva. L'unico abitante cui non si poteva attribuire questo sentimento con certezza era Marcovaldo; ma quel che pensava lui — primo — era difficile saperlo data la scarsa sua comunicativa, e — secondo — contava così poco che comunque era lo stesso.

A un certo punto dell'anno (в определенный момент года), cominciava il mese d'agosto (начинался месяц август). Ed ecco (и вот): s'assisteva a un cambiamento di sentimenti generale (он присутствовал при всеобщей смене чувств). Alla città non voleva bene più nessuno (город уже никто не любил): gli stessi grattacieli e sottopassaggi pedonali (все те же небоскребы и подземные пешеходные переходы) e autoparcheggi (и автостоянки) fino a ieri tanto amati erano diventati antipatici e irritanti (до вчерашнего дня столь любимые, стали неприятными и раздражающими). La popolazione non desiderava altro che andarsene al più presto (население не хотело ничего другого, как уехать как можно скорее): e così a furia di riempire treni e ingorgare autostrade (и, таким образом, в спешке заполнив поезда и закупорив автострады), al 15 del mese se ne erano andati proprio tutti (15-го числа уехали действительно все). Tranne uno (за исключением одного). Marcovaldo era l'unico abitante a non lasciare la città (был единственным жителем, не покинувшим город).