Ночная Сторона Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

во всяком случае, я надеюсь, что понимаешь, — что мы не совершаем никаких преступлений, никто из нас. Ни я, ни Муск, ни один из моих людей.

Шелк начал было говорить, но потом решил, что лучше промолчать.

— Ты думаешь, что знаешь что-то? Ладно, попробую догадаться. Поправь меня, если я ошибаюсь. Ты поговорил с Ги и решил, что она шлюха. Один из наших сегодняшних гостей подарил ей этот азот. Неслабый подарок, вполне хороший для советника. Могет быть, она похвасталась и другими подарками. Я попал в цель?

Шелк осторожно кивнул, не сводя глаз с игломета:

— У нее было несколько… посетителей.

Кровь хихикнул:

— Смотри, Муск, он вспыхнул от смущения. Да, патера, я знаю. Но они не платят, а только это имеет значение для закона. Они — мои гости, и Ги — одна из тех моих гостей, которые ночуют у меня. Так что, если она хочет помочь кому-то приятно провести время, это ее бизнес и мой, но никак не твой. Ты говоришь мне, что пришел сюда, чтобы вернуть свой мантейон. Так вот, мы никогда не забирали его у тебя. — Кровь подчеркнул свою мысль иглометом, ткнув им в лицо Шелку. — Если мы собираемся говорить о том, что нелегально, мы должны поговорить и о том, что легально. А де-юре ты никогда не владел им. Согласно акту, который я получил, он принадлежал Капитулу. Верно?

Шелк кивнул.

— И город забрал его у Капитула за долги. Но не у тебя, поскольку он никогда не был твоим. Мне кажется, что это было на прошлой неделе. И все было сделано по закону, я уверен. Капитул был извещен и так далее. Тебе об этом рассказали?

— Нет. — Шелк вздохнул и заставил себя расслабиться. — Я знал, что это может произойти, и, на самом деле, я предупреждал Капитул об этом. Но мне не сообщили, что это произошло.

— Тогда теперь они должны сказать тебе, патера, что им очень жаль, и, я надеюсь, они так и сделают. Но ни я, ни Муск тут ни при чем. Муск купил твой мантейон у города, и тут нет ничего неправильного. Он купил его для меня, на мои деньги, и в этом тоже нет ничего незаконного, это бизнес между ним и мной. Мы заплатили тринадцать тысяч карт, плюс издержки. И мы ничего не украли, верно? Разве мы сделали этим больно тебе — или кому-нибудь другому?

— Если вы закроете мантейон, вы сделаете больно всей четверти, нескольким тысячам бедных людей.

— Они смогут, если захотят, ходить в другое место, и, я бы сказал, это то, чего хочет Капитул. — Кровь указал иглометом на раны на груди Шелка. — А вот тебе действительно больно, и с этим никто не спорит. Но ты ввязался в драку с моей домашней птицей и выпрыгнул из окна. Ги просто защищалась азотом, и любой в витке имеет на это право. Ты ведь не собираешься чирикать о ней, а?

— Чирикать?

— Поплакаться «лягушкам»[41].

— А, понял. Конечно нет.

— Очень хорошо. Я счастлив услышать, что ты можешь быть разумным. А теперь смотри сюда. Ты влез в мой дом, чтобы забрать мою собственность — на самом деле Муска, но ты об этом не знал. Ты признался в этом Муску и мне, и мы готовы, если понадобится, поклясться в этом перед судьей.

Шелк улыбнулся; ему показалось, что в последний раз он улыбался целую вечность назад.

— Похоже, ты действительно не собираешься убивать меня, а, Кровь? Ты не хочешь рисковать.

Палец Крови лег на спусковой крючок игломета.

— Продолжай говорить в таком тоне, и я это сделаю, патера.

— Я тебе не верю. Кто-нибудь другой делает это за тебя, возможно Мускус. Однако сейчас ты не хочешь этого делать. Ты пытаешься запугать меня, прежде, чем разрешить уйти.

Кровь посмотрел на Мускуса, который кивнул и встал за спиной Шелка; кончики его ногтей погладили уши Шелка.

— Если ты продолжишь говорить так, патера, тебе будет больно по-настоящему. Следов на тебе не останется, но тебе это совсем не понравится. Муск уже так делал, и у него хорошо получается.

— Не авгуру. Те, кто тем или иным способом ранят авгура, пострадают от неудовольствия всех богов.

Внезапная резкая боль, как от удара, обрушилась на Шелка; он почувствовал, что от смертельной боли не в состоянии дышать, голову как будто раздавили.

— За твоими ушами есть определенные точки, — объяснил Кровь. — Муск нажимает на них суставами пальцев.

Тщетно пытаясь вдохнуть воздух и схватившись руками за виски, Шелк не мог даже кивнуть.

— Мы можем делать это опять и опять, если понадобится, — продолжал Кровь. — А если мы, в конце концов, сдадимся и пойдем спать, утром мы все начнем сначала.

Какое-то время перед глазами Шелка висела красная пелена, наконец она рассеялась, и он сумел сказать:

— Не надо объяснять мне мое положение.

— Могет быть. Но, как всегда, я делаю то, что хочу. Так что закончим с этим — ты прав, мы бы не хотели убивать тебя, если ты нас не заставишь. Для этого есть три-четыре причины, все достаточно убедительные. Начиная с того, что ты авгур. Могет быть, боги когда-то и обращали внимание на Вайрон, но уже довольно давно они молчат. Лично я не думаю, что в этом есть что-то, кроме способа для людей, вроде тебя, получать, не работая, все, что они хотят. Но Капитул будет искать тебя, и если когда-нибудь на поверхность выплывет то, что это сделали мы, — я имею в виду только слухи, потому что они будут не в состоянии что-нибудь доказать, — люди начнут ежиться, и это будет плохо для бизнеса.

— Тогда я не должен умирать напрасно, — сказал Шелк и опять почувствовал пальцы Мускуса за ушами.

Кровь покачал головой, и неминуемая смертельная боль остановилась, балансируя на грани вероятности.

— И еще, мы только что купили твое заведение, а это может натолкнуть некоторых людей на мысль о нас. Ты сказал кому-нибудь куда направляешься?

Вот оно. Шелк был готов соврать, если понадобится, но предпочел бы увильнуть от ответа, если бы смог.

— Ты имеешь в виду одну из наших сивилл? Нет, никому из них.

Кровь кивнул, опасность миновала.

— В любом случае это могло привлечь чье-либо внимание, и я не знаю в точности, кто тебя видел. Кроме Ги, конечно; она говорила с тобой и все такое. Могет быть, она даже знает твое имя.

Шелк не смог вспомнить, но на всякий случай сказал:

— Да, знает. Разве ты не доверяешь ей? Она — твоя