НАША ФУТБОЛЬНАЯ RUSSIA - Игорь Рабинер

Эти слова стоит проиллюстрировать картиной, увиденной нами в Черкизове за полчаса до финала Кубка России-2003. Неподалеку от касс вдруг возникло оживление – пообщаться с болельщиками решил Владимир Жириновский. Толпа встретила политика ликующим ревом, а он вдруг принялся раздавать желающим "полтинники" из заранее приготовленной пачки – на билеты. Через минуту вокруг Жириновского образовалась такое столпотворение, что мы сочли за благо отойти подальше – вполне могли и раздавить.

Создалось впечатление: предложи этим маргиналам пойти громить ларьки и бить морды – согласятся без промедления. Для того чтобы представить ту же публику, уничтожающую центр Москвы, много воображения не было нужно.

В завершение темы – резюме следователя Гизатуллиной:

– Среди осужденных есть как называвшие себя скинхедами, так и фанаты, и обычные люди, – сказала она. – Причем принадлежность фанатов к какому-либо клубу не имеет значения. В ходе следствия выясняли все подробности из жизни подозреваемых и знаем, кто из осужденных к какой фанатской группировке принадлежал. На основании полученных данных можно сказать, что со стороны какой-то из них не было ничего спланировано. Следствие ведется по статье "Стихийно возникшие массовые беспорядки".

Может и так. Но возникает как минимум один вопрос насчет стихийности. Арматура и биты, которыми толпа крушила центр Москвы, – это, надо полагать, традиционные инструменты поддержки футбольной сборной страны? Ими ведь, по данным нашего источника из мэрии, даже саму резиденцию Юрия Лужкова хотели взломать! Но двери мэрии в воскресный день были наглухо опечатаны, и биты пришлось использовать лишь для уничтожения стекол на первом этаже.

Кстати, о битах. Одним из козлов отпущения за события на Манежной стала рекламная фирма, не раз демонстрировавшая видеоклип – фрагмент из фильма "Большой Лебовски", где герой как раз таки бейсбольной битой крушит автомобиль. Министерство по антимонопольной политике признало фирму виновной в нарушении Закона о рекламе и оштрафовало на 20 тысяч рублей. Апелляция фирмы в Арбитражный суд Москвы была отклонена. Более того, вскоре после беспорядков в ней были произведены обыски и изъятие документов.

Конечно, подобная реклама была, мягко говоря, не к месту. Но и здесь возникает вопрос. Еще до начала чемпионата мира мы регулярно проходили по Манежной площади и видели тот же самый видеоклип. По словам представителей фирмы, он транслировался с 15 мая, и, следовательно, ни о каком злом умысле – провоцировать посетителей футбольной трансляции на агрессию – и речи быть не могло. Почему, в таком случае, ГУВД Москвы не позаботилось до 9 июня о снятии клипа из эфира? И стоило ли милиции вешать собственную "невнимательность" на рекламщиков9

Как бы ни был велик эффект толпы, для масштабных погромов ей не обойтись без благоприятных обстоятельств. В этот день они были идеальными.

Фанат Владимир рассказал:

– Началось все с того, что свободно продавалось спиртное в бутылках Это удивило и насторожило – в Москве перед массовыми мероприятиями так не бывает Во-вторых, в местах подобного стечения публики всегда множество милиционеров, кордоны с обысками Тут не было никого и ничего1 Когда в прошлом году ЦСКА завоевал Кубок России, мы – человек сто -приехали на Манежку и начали праздновать успех, без всяких погромов. Наоборот – с шампанским. Так тогда через пять минут к нам подъехало три автобуса ОМОНа. А тут – один почти на десять тысяч человек. Это было тем более удивительно, что во время трансляции предыдущего матча против Туниса тех же омоновцев было полно.

– Как вели себя немногие сотрудники органов правопорядка?

– Едва начались беспорядки, первыми с площади ушли, как мы их называем, "ментята" – обычные солдаты внутренних войск. За ними организованно, колонной, ушла обычная милиция. Их было максимум человек 20. И только 30 омоновцев, которые приехали на подмогу, выполнили свой долг до конца. Они не сдавались даже после начала погрома – выстраивали оцепление, пытаясь сдержать толпу. Их теснили, но они не расходились до последнего – пока не оказались окончательно рассеяны

– Омоновцам досталось крепко?

– Ялично вытаскивал лейтенанта ОМОНа из толпы. Он уже ничего не мог сделать, но мы вклинились, окружили его и отнесли к своим. Если бы немы, его бы добили. Как добили бы и журналистов, которых нам тоже пришлось вытаскивать. Камеры разбивались об асфальт, едва их замечали…

Безвластие на Манежной подтверждают все, кто там был. Кроме… столичной прокуратуры. "Никаких уголовных дел в связи, как вы выражаетесь, с халатностью властей мы не возбуждали. Вообще, считаю, что милиции было много, – сказала следователь Гизатуллина. – Они как могли противостояли бесчинствующей толпе. Среди сотрудников охраны правопорядка – человек десять пострадавших. В том числе и офицеры, которые до последнего находились на площади. Один из солдат внутренних войск после событий на Манежной площади комиссован из армии в силу неспособности продолжать службу".

Допустим, что все было именно так. Но разве положил бы тогда начальник столичного ГУВД Владимир Пронин 10 июня (то есть всего днем позже) на стол тогдашнему министру внутренних дел России Борису Грызлову прошение об отставке? Грызлов, правда, приказал Пронину продолжать работу, а вот аналогичный рапорт его заместителя Василия Чемисова, который в "кровавое воскресенье" был дежурным по городу, министр подписал. Вечером 9 июня, согласно нашему источнику в мэрии Москвы, Юрий Лужков устроил жесточайший разбор полетов, на котором начальник ГУВД выглядел весьма бледно и ничего толком разъяснить не смог. Но наказания не последовало – двумя годами ранее столичную милицию вывели из муниципального подчинения.

О многом хотелось расспросить руководителей ГУВД. Например, перед любым массовым мероприятием начальник милиции общественной безопасности должен прислать на визу начальнику ГУВД приказ о введении усиленной охраны города с прогнозом количества участников. Но в тот день такой приказ на подпись Пронину отправлен не был. Почему?

Многое хотелось выяснить и в мэрии. О чем, например, думал ее департамент потребительского рынка и услуг, не ограничив 9 июня продажу спиртного в центре Москвы. Были у нас вопросы и к рекламной фирме – выплачен ли, к примеру, штраф и зачем нужно было вставлять в рекламный ролик эпизод с битой и автомобилем.

(c)@(r)

Начальник пресс-службы ГУВД Москвы Валерий Гриба-кин сразу сказал, что на тему Манежной с нами никто разговаривать не будет. Потом, правда, все же пообещал организовать беседу с замом Пронина генералом Карнауховым. Но и этого не произошло.

В столичной мэрии и в рекламной фирме, как и в ГУВД, от темы Манежки шарахались, как черт от ладана. Каждому из Конспираторов, видимо, было что скрывать. Разве не прав Игорь Семшов в том, что у стен Кремля о беспечности властей может говорить лишь наивный?

Любопытную версию выдвинули уже известные вам Владимир и Андрей Б. – кстати, по основной профессии политический журналист.

Андрей Б.:

– До событий 9 июня Государственная дума никак не могла принять Закон о борьбе с экстремизмом. Жесткий законопроект лежал на полке – и хотя его лоббировала партия власти "Единая Россия", до скорого рассмотрения дело бы вряд ли дошло. Зато после беспорядков этот закон приняли стремительно. Возникает вопрос – не потому ли власти в день событий на Манежной не просто бездействовали, но даже потворствовали разгрому, что кому-то было выгодно таким варварским способом приблизить рассмотрение законопроекта?

Владимир:

– Судите сами – первый раз на массовом мероприятии в Москве изначально не было ОМОНа, а у обычной милиции не было спецсредств. При этом большое скопление народа прогнозировалось, и вряд ли власти о нем не знали. Могу объяснить это чьей-то заинтересованностью в принятии Закона о борьбе с экстремизмом. Людей, пришедших посмотреть футбол, политики использовали в качестве пушечного мяса. И закон прошел на ура.

Политическая версия беспорядков столь же недоказуема, как, скажем, взяточничество футбольных судей. Но, если вдуматься, что в этом случае нам могли бы сказать в московском ГУВД? А в мэрии? Случайно ли, что в обеих государственных структурах, повинных в событиях лета 2002 года, вместо покаяния (которое, как правило, благотворно влияет на имидж) последовал отказ от разговора?

В этом свете по-новому начал звучать и ответ Татьяны Ги-затуллиной на наш вопрос, когда можно будет поставить точку в расследуемом ею деле. "Никогда", – ответила следователь. Действительно, можно ли поставить точку в деле, если в нем, как пел Андрей Макаревич, "вверх и в темноту уходит нить"?

…Наверное, у вас возникнет вопрос – зачем я решил в книге столь подробно напомнить об этой поросшей быльем истории спустя шесть лет после того, как она произошла.