Очень древнее Зло - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще подумалось, что кровь у меня есть, а вот с красотой как-то не заладилось. Но может, оно и к лучшему?
Он шел не спеша, в одной руке держал короткую плеть, а в другой — поводок. И поводок казался тонким, сплетенным из нитей. На таком и курицу не удержишь, не то, что серую уродливую тварь с бугристой кожей.
Та походила на человека. Очень большого человека. Слишком уж большого. Его грудь выдавалась вперед, а плечи выгибались и почти смыкались друг с другом за спиной. Вяло свисали длинные руки, поросшие седым волосом. Круглая голова, отчего-то покрытая чешуей, почти утопала в складках кожи. И казалась неестественно маленькой.
— Демон? — спросила я почему-то шепотом.
Не испугалась, нет. Смешно бояться собственного сна. Но смешно мне не было. Совершенно.
Демон шел, переваливаясь с боку на бок. И я смотрела дальше. На изогнутые колесом ноги, на узкие, какие-то несоразмерно маленькие ступни. На людей, что держались чуть в отдалении, но следовали за этой парочкой.
— Демон, — согласилась демоница. — Истинный. Вызванный. Сильный. Круг третий, не меньше.
— Круг — это…
Я и запах ощутила, характерный запах тухлых яиц и сероводорода.
— Первый круг — мелкие твари, их способен был призвать более-менее обученный маг. И призывали. Их кровь хорошо принималась людьми, а сил хватало для изменений. Мне было семь, кажется, когда я призвала и поглотила первого. И доказала, что достойна носить имя отца. Потом были еще. Меняться надо потихоньку.
— А…
— Второй круг готовит тело и разум к принятию большей силы. Но тоже твари мелкие, хотя уже и способны существовать в этом мире. А вот демоны третьего круга и выше достаточно сильны, чтобы не нуждаться в материальном сосуде.
Наверное, это полезная информация.
Только что мне с ней делать?
— И вызвать их, и удержать, и подчинить куда как сложнее. Но зато их можно использовать. Этого повели на арену, я помню… я тогда тоже пошла. И не только я.
Тихий вздох.
— Тот демон, сердце которого я съела, принадлежал к числу высших.
Я почувствовала, как ледяные пальцы разжимаются.
— И другие… потом… я не знаю, мы стали сами демонами? Но теми, что способны удержаться в этом мире, или же это они свели нас с ума?
— Ты у меня спрашиваешь?
— Не спрашиваю. Я… я просто…
Осторожное прикосновение.
— Я постараюсь их не убить. Но вы поспешите. Вы нужны мне… нам нужны… здесь очень плохо. Теперь я понимаю, насколько мучительно было им… и…
— Мы придем.
Я все-таки нашла в себе силы не оборачиваться.
Просто закрыла глаза, позволив и городу, и горам истаять. И… и вернулась в комнату. В ту самую заклятую ли, проклятую ли комнату, что осталась в Замке.
К зеркалу.
— Свет мой зеркальце, скажи… — пальцы коснулись глади, а трещинка-то разрослась. Я помню, она была совсем крохотной, сейчас же протянулась вдоль рамы, выпустив нити-побеги. — Да всю правду… покажи, пожалуйста. Я просто хочу знать, что он жив.
Жив.
И… и Ричард смотрел в зеркало, даже показалось, что сейчас он поймет. Нахмурится. И скажет:
— Ты же обещала.
А мне станет невыносимо стыдно.
И я отвечу, что да, обещала, но… женщинам порой сложно держать слово. Особенно, когда мир вот-вот погибнет. А это недопустимо. Как позволить миру погибнуть, когда у тебя личная жизнь почти наладилась?
Глава 22 О том, что некоторые тайны имеют обыкновение выходить на свет божий
«В любой из наук важна последовательность. И тот, кто ищет знаний, не может разом обрести все. Ему предстоит долгий путь от малого к великому, ибо так заповедано богами»
Лекция о сути науки и пути познания, читанная почтеннейшим магистром Алозиусом студиозусам первого года обучения.
Кости Брунгильда вынесла. Не то, чтобы этакое соседство кого-то смущала, скорее уж как-то… неудобно было перед покойницей, что ли.
Мудрослава коснулась простыней, и те рассыпались прахом.
— Сундуки открой, — рядом появилась полупрозрачная тень. — Сундуки были зачарованы на нетленность. Правда, давно уже, но мало ли.
— Спасибо.
Мудрослава крепко сомневалась, что в сундуках этих сохранилось хоть что-то, все-таки любые чары свой предел имеют, но подошла к ближайшему.
— Здесь ткани, — Эония не собиралась исчезать. — Лучше тот. Там наряды.
Сундуки были узкими и с покатыми крышками, покрытыми резьбой. Медные накладки потемнели, как и серебро, украшавшее сундук, а вот дерево со временем обрело насыщенный вишневый оттенок.
— Это каменный дуб, — произнесла вторая тень. — Когда-то весьма ценился. Он и сам по себе крепкий, и силу способен принять. А потому его часто использовали, особенно в сочетании с серебром и кровью.
Мудрослава с трудом удержалась, чтобы не одернуть руку.
Крышка поддалась не сразу. То ли приржавели все же петли от времени, то ли заросло все грязью, но Мудрослава не справилась бы.
— Погоди, — Брунгильда отодвинула в сторону. И крышку подняла легко.
Пахнуло лавандой. И запах этот показался отвратительно резким.
— Надо же… и вправду, — пробормотала Брунгильда.
— Это из шерсти, — Эония вздохнула и мечтательно прищурилась. — Из мягчайшей шерсти горных коз. Они легкие и теплые… бери вот эту, голубую, тебе к лицу будет.
Мудрослава осторожно коснулась ткани. Не отпускало чувство, что та вот-вот рассыплется. Но нет. Мягкая… и легкая… таких она в жизни не видела.
— А как это носят-то? — поинтересовалась Брунгильда, поднимая за плечики платье, больше похожее на нижнюю рубаху.
— Обыкновенно. Берут и надевают. Сюда просовываешь голову, а туда — руки…
— Нет, это я поняла, но… — Мудрослава поняла, что краснеет. Это… это ж она почти голою будет. — Оно же… оно же тонкое совсем!
И представить себя в этаком непотребстве…
— Это туника, наверх можно еще столу, но если не замужем, то и не обязательно… вон там, дальше. Вы смешно одеваетесь. Как варвары.
— Я… — Брунгильда протянула рубаху ладхемской принцессе. — Пожалуй, что и так останусь. В своем.
И ладонью по штанам провела.
— Я… — Летиция покраснела густо-густо, верно, представив себя вот… в этом. — Пожалуй… тоже.
— Не дури, — покачала головой островитянка. — Твое платье только на лохмотья годится. А мужская одежда тут есть?
Нашлась и мужская, пусть и в другой комнате. Вот только с виду она мало от женской отличалась.
— Я… — Яр пощупал плотную ткань и вздохнул, верно, не слишком готовый к преображению. — А как они в этом вот… как вы в этом вот… воевали?
И платье к себе приложил. Хмыкнул и поглядел на сундуки.
Те стояли в другой части дома, но от виденных
