Крупнейшие аферы и аферисты мирового масштаба - Валерия Башкирова

Старые знакомые и приятели готовы были оказать Клиффорду помощь. Юрист Фил Лорбер предложил Ирвингам перебраться к нему в дом, чтобы избавиться от журналистов. Под покровом ночи на двух машинах Клифф, Эдит и двое маленьких мальчиков в сопровождении адвоката бежали из Нью-Йорка. Через день Фил сказал: «Твоя история не стыкуется. Я тебя знаю много лет и говорю прямо: похоже, ты просто дерьмо». «Да, – вдруг сказал Клифф, – ты совершенно прав. Эта история – фальшивка».

Сладкое облегчение чистосердечного признания! Два дня и две ночи Клифф мерил шагами контору нью-йоркского адвоката Маури Нессена на углу 55-й улицы и 3-й авеню и рассказывал, рассказывал, рассказывал. Потом они расшифровали стенограмму, выверили детали и уничтожили первоначальный вариант. После чего сожгли его, опасаясь журналистов. И начался процесс.

Бригада следователей и прокуроров во главе с г-ном Морило внимательно просматривала рукопись. «Это взято из архива Life , это – из рукописи Дитриха, это – полный бред, чистая фантазия», – объяснял Клифф под неизменный хохот полицейских чинов. Они были настроены вполне дружественно и работали единой бригадой с адвокатами Клиффорда и Дика. Коллеги-журналисты с лету усвоили их трюк, и теперь уже сами мистификаторы страдали от сенсационного газетного блефа. 21 февраля Time заменил портрет президента Никсона на обложке на фотографию Ирвинга, и читатели узнали, что Ирвинг – алкоголик, наркоделец, связанный с итальянской мафией, и регулярно избивает жену. «Если бы репортеры знали, что у меня есть собака, то добавили бы к остальным моим порокам зоофилию», – отреагировал Клифф. New York Times опубликовал откровения вымышленной подруги семьи. Клиффа узнавали на улицах. Одна небритая и нетрезвая личность, подойдя, ткнула ему пальцем в грудь и сказала: «Только не отдавай им ни пенни, сынок». Издательство потребовало возвращения денег и выплаты штрафа за ущерб. Это было бы возможно, однако Швейцария с перепугу арестовала все счета, имеющие отношение к скандалу.

Обвинение строилось на банковских приключениях Эдит и на одной квитанции о найме машины (поскольку «письма» продолжали выглядеть подлинными). В конце концов 9 марта 1972 года и федеральный, и нью-йоркский суды сошлись во мнении: виновны – в тайном сговоре с целью обмана, в подделке документов, в использовании фальшивых документов, в использовании почты США в преступных целях, а также в лжесвидетельстве, прибавившемся после показаний возлюбленной Ирвинга Нины Ван Палландт. Приговор был объявлен 13 марта с отсрочкой исполнения до 16 июня.

Но до этого, 12 июня, Клиффорд Ирвинг закончил в доме Фила Лорбера книгу «Проект «Октавио», в которой и рассказывал всю историю первоначального проекта. Она вполне правдива. Еще бы! Ведь г-н Морилло официально заявил неугомонному литератору, что хотя бы малейшая неточность в этой новой книге непременно обернется для ее автора новым сроком.

Приговор приковал внимание всего западного мира. Клиффорд Ирвинг был осужден на два с половиной года, из которых отсидел 17 месяцев и был освобожден под честное слово 14 февраля 1974 года. Ричард Саскинд отсидел пять месяцев из полученных шести. Эдит Ирвинг получила два года, из которых отсидела два месяца. Швейцария не последовала рекомендациям американской стороны, и Эдит должна была провести после этого два года в швейцарской тюрьме, куда она и проследовала и откуда была условно-досрочно освобождена 5 мая 1974 года.

Прошло 27 лет. «Автобиография Говарда Хьюза» – крупнейшая литературная фальшивка XX века, пролежавшая все это время в картонной коробке, в которой всюду возил ее с собой и ныне здравствующий Ирвинг, – опубликована в Интернете. Все та же компания «Розмонт» пыталась запретить публикацию, но апелляционный отдел нью-йоркского городского суда решил дело в пользу Ирвинга. Оказалось, что достаточно много фактов, якобы придуманных Ирвингом, впоследствии, как это ни странно, подтвердились. «Даже если это и вымысел, то не более, чем любая другая биография, – сказал мистификатор в одном из интервью. – Вы ведь имеете дело с людьми, то есть с интерпретациями, а не с событиями. Даже вся история в целом – в лучшем случае компиляция полуправды и самооправданий. Моей целью была психологическая правда, а не плен сомнительных фактов».

Право на экранизацию всей этой истории выкупил знаменитый Марк Гордон, продюсер известного фильма «Спасти рядового Райана». И в 2006 году появился фильм «Мистификация» (The Hoax) с Ричардом Гиром и Альфредом Молиной в ролях Ирвинга и Саскинда.

Репортаж с чулком на шее

Михаэль Борн (Michael Born) (род. в 1958 году)

У Михаэля Борна была отличная репутация. Вернее, чудовищная. Что для репортера, как правило, одно и то же.

Михаэль Борн не успел стать миллионером, хотя такое намерение у него было. Четыре года немецкое телевидение с его помощью преподносило согражданам самые сенсационные сюжеты дня. Едва успев заработать 300 тыс. марок, Борн из продавца превратился в товар. Теперь на его историях зарабатывают другие – репортер Борн сам стал героем репортажей.

На тихой улице в средненемецком городишке Обер-ланштайн стоит не совсем нормальная телефонная будка. То есть будка-то сама по себе обычная, желтенькая, пропахшая застарелыми остатками спиртного и холодными сигаретными бычками. Странное в ней только то, что на внутренних стенках кто-то фломастером второпях набросал многочисленные инициалы и телефонные номера: ZDF, RTL, SAT1, VOX, WDR. Как вам охотно подтвердит любой местный житель – это не кодовые обозначения шпионских квартир и тайных борделей. Это названия влиятельнейших европейских телевизионных каналов, в основном расположенных в Федеративной Республике Германия. Телефон-автомат на Южной аллее служил рабочим кабинетом, наблюдательной вышкой и командным пунктом высокому, тучному господину по имени Михаэль Борн.

Вплоть до недавнего времени.

У Михаэля Борна была отличная репутация. Вернее, чудовищная. Что для репортера, как правило, одно и то же. Михаэль Борн якшался с темными личностями всех сортов и расцветок. Неизвестно, восхищал ли Борн собою немецкое высшее общество. Он зарос дремучей бородой, был жирен и громогласен. От него за версту разило отсутствием высшего образования и стиральной машины.

Короче, совершенно не то, что нравится дамам. Зато при его появлении тихое ликование разливалось по лицам решительно всех ответственных лиц телевидения Германии (а отчасти даже и Швейцарии). Ибо в ту минуту, когда в экономно зауженные дверные проемы любой телевизионной редакции с некоторым усилием просачивалось внушительное брюшко Борна, ближайшая передача была заведомо спасена. Вместо обычных жалобных попыток извлечь максимум из хилого материала телезрители получали свеженький, пылающий злободневностью приключенческий роман....

МИХАЭЛЮ БОРНУ УДАВАЛОСЬ ТО, НА ЧТО НЕ РИСКНУЛ БЫ НИ ОДИН ЗДРАВОМЫСЛЯЩИЙ РЕПОРТЕР , ХОТЯ БЫ ОТЧАСТИ ДОРОЖАЩИЙ СВОЕЙ МАЛЕНЬКОЙ ЖИЗНЬЮ.

Неудивительно, что долго Михаэль Борн оставался любимым внештатным сотрудником немецкоязычного телевидения. В общей же сложности он посетил упомянутые почтенные телестанции двадцать девять раз за свою четырехлетнюю карьеру. Михаэль Борн беззаветно бросался грудью на самые неприглядные амбразуры современной действительности. Ему удавалось то, на что не рискнул бы ни один здравомыслящий репортер, хотя бы отчасти дорожащий своей маленькой жизнью.

С ним соглашались разговаривать перевозчики наркотиков, он подкрадывался к местам собрания куклуксклановцев и снимал из-за кустов. От его видеокамеры не шарахались немецкие неонацисты, при виде обычного репортера чувствующие приступ неизлечимой застенчивости. Бледные наркоманы, коричневые радикалы, кровавые экстремисты самого брутального пошиба, торговцы людьми впадали при виде Гера Борна в невообразимую откровенность и открывали ему самые неприглядные стороны своей нелегкой асоциальной судьбы.

Разумеется, его собеседники никогда не забывали как следует законспирироваться. Или, на худой конец, прикрыться темным капюшоном. В противном случае их противозаконным карьерам грозил бы скорый и бесславный провал.

Первые 30 с чем-то лет своей жизни герр Борн пытался заработать на жизнь в качестве уличного музыканта и торговца в семейном зоомагазине. Но даже от уличного музыканта требуется нечто вроде знания отдельных нот. А хомячки с попугайчиками совершенно не желали превращаться в бестселлер на мировом рынке.

Дожив до 33 лет и отчаянно задолжав банку, Михаэль Борн решил, что терять ему больше нечего. Его новое предприятие называлось: Trans-World-Pictures/Reportagen. TV Produktionen. Risikoeinsaetze. Последнее слово в переводе приблизительно означает «съемки повышенного риска». Время оказалось невероятно плодотворным для репортерского бесстрашия господина Борна.