Призраки. Кишинёвский котёл - Сергей Елисеев

у каждого бойца был при себе как минимум один РПГ, а иногда и два. Гранаты всё равно выдали, на всякий случай. Бесполезное оружие лучше, чем вообще без оружия.

К костру, вокруг которого сидели пацаны, подсели ещё два человека. У одного был позывной “Кабан”, из-за его полноты. Второго же в начале войны прозвали ВДВшником из-за опыта службы ещё в ВДВ СССР. Было ВДВшнику уже, наверное, лет 60, но выглядел он тем не менее очень хорошо, и силы у него было хоть отбавляй. И к тому же, как любой человек, заставший советскую эпоху, он очень любил пофилосовствовать.

— Скажите мужики, за что воюете? — Внезапно спросил Стёпа.

— У меня Жена с ребёнком погибли тогда, 19 марта. Когда ты мыслишь о войне чисто политически, то ты начинаешь задумываться: а зачем нам это? А когда ты вспоминаешь, что эти суки твоих родных убили, то тебя внезапно так злость переполняет. У всех бывает по-разному. Я тебе могу назвать десятка два человек, которые, увидев первую смерть, или убив своего первого человека, сейчас бухают как мрази, или пустили себе пулю в башку. Один пацан девушку свою потерял в первый день войны. И он сейчас сидит где-то в своей квартире, отказывается есть и пить, пускает слюни и бормочет ерунду. Многие сломались, многих убило горе, но я не такой. От того, что я ужрусь, как скотина, война не кончится, люди умирать не перестанут, а родные не будут отомщены. Каким бы ты не был пацифистом до войны, когда ты лишаешься родных, то ты начинаешь мыслить по-другому. Я сделал свой выбор. Я буду драться, пока не сдохну, а прежде чем отправлюсь в ад, заберу с собой как можно больше этих сучар. — Задвинул целую речь Кабан. — А вы пацаны, за что?

— 16 числа я бы тебе сказал, что за родину, и за свободу. А сейчас? Свободы нет, а родины тоже скоро не будет. Остаётся только мстить. Мстить за пацанов, за близких нам людей, которые погибли ещё тогда, в 2025. В нашем клубе по боевому Самбо было под 50 человек. Всех тогда убили, только мы впятером остались. — Серёга обвёл рукой пацанов вместе с Саней. — К нам тогда ещё одна девчонка прибилась. 19 марта и её убили. Мы буквально идём по головам. А сейчас, выходит, что кроме мести, у нас ничего и не осталось. — Сказал Серёга

Повисло молчание.

— Знаете, мужики. Каждый день я думаю о том, почему же всё-таки началась эта война. И не важно, кто её начал. Важно то, почему она началась. — Начал ВДВшник. — Ведь из-за чего вообще было первое восстание, и из-за чего было создано сопротивление? Высокие цены, низкие зарплаты, идеологические чистки, отсутствие свободы? А почему всё это случилось? А это, мужики, блага того самого капитализма, который мы “строили” все эти 35 лет. Только вот для кого мы его строили? Для себя? И что мы, лучше жить стали, чем жили до 1991 года? Нет, не стали! А всё потому, что капитализм мы строили не для себя. Мы стоили его для олигархов, для людей, которые все эти 35 лет зарабатывали с нас деньги, и переводили их в офшоры, которые обменивали предприятия тяжёлой металлургии на виллы в Маями. И которые съебали отсюда в первый день войны. Вот, для кого мы Советский союз разваливали! Для тех, кто будущего здесь не видел, для тех, кто планировал наворовать как можно больше денег, и потом свалить в США, жить там в своей вилле в Маями, пить виски ценой в четверть нашей зарплаты, ебаться с элитными проститутками, час с которыми стоит таких денег, которых мы в жизни своей не видели и жрать лобстеров на завтрак, обед и ужин. Сейчас эти уебаны лежат на пляже, пьют вискарь и смотрят на эти голодные игры с экранов своих планшетов и телевизоров! Ради них мы развалили СССР, параллельно хавая сказки, про свободу и демократию. И что мы сейчас, ахуенно живём? Свободно, богато? Капитализм счастье, говорили они! Вот оно, наше счастье! Это всё, что мы достойны получить от капитализма! А почему так? Да потому что он не для нас создан. Он создан для этих, там, небожителей, которые на протяжение последних 10 лет принимали всё более и более дебильные законы, которые из гаубиц и миномётов приказали нас расхерачить в 2025. Для них, не для нас. Они заработали, и когда начался замес, свалили оставив нас здесь жрать друг друга. И что? Каков итог этого капитализма? Молдоване жрут друг друга, просто одни под знамёнами военных гербов, а вторые вообще без знамён. И не мы единственные так закончили. Все войны на постсоветском пространстве: Грузия, Чечня, Украина, Карабах и так далее по списку — это результат. Результат того, что мы как дебилы, рвали на куски свою же страну, приговаривая: за то теперь мы свободны, за то теперь будем жить богато. А теперь жрём то дерьмо, которое сами и заварили.

Слушали молча. А потом переваривали, тоже молча. ВДВшник говорил то, что все вроде бы и так знали. Но когда начинаешь об этом размышлять, на душе становится пусто, навевает тоску.

И вдруг, звук, так знакомый всем ещё с первого дня войны. Канонада.

— Ложись! — Крикнул кто-то. Всё, что успели сделать пацаны — это лишь упасть лицом вниз, и прикрыть голову руками. На войне нет ничего страшнее чем попасть под обстрел. И вот сейчас, происходит этот страшный момент.

Начался грохот. Вблизи рвались снаряды. Серёга лишь молился, даже не зная какому богу, и всё сильнее вжимал голову в плечи. Ни в одном стрелковом бою он не паниковал так, как сейчас.

Взрывы грохотали один за другим. Кричали люди. У кого-то это были крики о помощи, у кого-то крики боли, у кого-то слёзы. Из-за пыли и дыма становится трудно дышать. Чувствуется запах горелого. Что-горит. Звучат повторные взрывы, уже поменьше, и звучат откуда-то сверху. Походу детонация БК.

Канонада стихает, взрывы тоже.

Серёга поднимает голову. Верхние этажи новых двадцатиэтажек горят, вечернее небо заволокло дымом. Везде трупы, воняет кровью и порохом. Где-то метрах в двадцати от баррикады разворотило БТР. Выживших немало, но трупов ещё больше. Некоторые пытаются оттащить раненных за баррикады, те кричат, от боли, от страха. Серёга оглядывается вокруг, видит труп ВДВшника, растерзанный осколками. Где-то рядом с трупом ВДВшника, лежит Кабан, кричащий от боли. Ноги оторвало. Серёга, пытается встать и помочь, однако его опережает Стёпа с пистолетом. Он стреляет в