Магия страсти - Нора Хесс

Фэнси отрицательно покачала головой.

– Я перестану бояться, если буду уверена, что эта особа не сможет забраться в дом.

– Она не сможет забраться, если и внутренние засовы в порядке. Давай проверим и их.

Она провела Хэмптона в дом, и он проверил надежность всех задвижек.

– Здесь все в порядке, – сказал он, проверяя последнюю задвижку на кухне. – Даже голодный медведь не сможет забраться к тебе.

– И тем не менее, я рада, что медведи сейчас спят в своих берлогах, – засмеялась Фэнси. – Спасибо тебе, Гил. Теперь я буду спать совершенно спокойно.

На его губах заиграла озорная улыбка.

– Может, мы пойдем в большой дом и выпьем по чашечке кофе? – поспешила предложить она.

– Заманчивое предложение.

Гил открыл перед ней дверь и пропустил ее вперед.

Девушка поскользнулась на льду. Он подхватил ее под руку, и они оба весело рассмеялись. И в этот момент они увидели идущего от реки Доусена.

– Кофе я выпью в другой раз, Фэнси, – поспешно произнес Хэмптон, отпуская ее руку, но глаза его продолжали весело поблескивать. – У меня имеются предчувствия, что босс не обрадуется моему появлению на вашей кухне.

– Возможно, – смеясь согласилась она. – Ты уже в печенках у него сидишь.

– Думаю, что да. Стараюсь, как могу.

– Как тебе не стыдно! – шутливо упрекнула она Гила, и тот повернул к столовой, а она отправилась навстречу Чансу.

Когда Фэнси вошла в дом, Доусен уже снял куртку и стоял у печи, наливая себе чашку кофе. Она облегченно вздохнула, обрадовавшись, что он не сразу набросился на нее, а сел к столу, делая вид, будто ее здесь не было. И только она развязала шарф, довольная, что Чанс не собирается ссориться, как он вдруг взорвался:

– Этот ублюдок не теряет времени! Он приходит сюда, как только я ухожу, не так ли? Интересно, сколько раз он уже пробирался сюда тайком?

– О чем ты говоришь? Гил даже не знал, дома ты или нет. Он пришел, чтобы проверить надежность жалюзей и задвижек в моем доме. И он никогда не пробирался сюда тайком.

– Черта с два! Ручаюсь, что не успею я покинуть дом, как он уже мчится сюда!

– Даже если бы было и так, тебе-то какое дело? Тебя совершенно не должно волновать, с кем я встречаюсь и что делаю! – Она уперлась руками в бока. Глаза ее полыхали гневом. – Ты мне не отец и не муж. Я не обязана отчитываться перед тобой в своих действиях.

Чанс замолчал, обдумывая ее слова. В общем-то, Фэнси права. Он не имеет никаких прав на нее. Ему только и остается, что угрожать ей лишением права воспитывать Тода. Но если бы она только знала, что эта его угроза и гроша ломаного не стоит. Мальчик любит свою тетю и нуждается в ней больше, чем в своем дяде. Она ему вместо матери. Чанс понимал, что никогда не смог бы забрать у нее этого ребенка.

Доусен вскочил на ноги и, с силой хлопнув дверью, вышел из дома.

Уже вечером, когда все четверо сидели за ужином, Тод и Ленни, казалось, не замечали напряженного молчания между Чансом и Фэнси и болтали, как обычно. Но у них был разочарованный вид, когда после ужина он встал и холодно заявил, обращаясь к Фэнси: – Я не вернусь до утра. Можешь спать здесь.

Она было хотела возмутиться, но тут же осеклась. Если быть справедливой, то у нее не было никаких прав выражать возмущение по этому поводу. Вполне естественно, что он желает развлечься. Не хотелось думать, какого рода развлечение это будет, но ее внутренний голос язвительно поинтересовался:

«Ты действительно думаешь, что он ограничится одними танцами?»

Чанс задержался в дверях.

– Если я узнаю, что Гил Хэмптон был здесь в мое отсутствие, я пристрелю его.

– Тебе не надоело постоянно угрожать? – устало спросила Фэнси. – Что касается меня, то мне до смерти надоело это слышать.

– Да? Тебе надоели мои угрозы? Советую тебе привыкнуть к ним, ибо я буду повторять их каждый раз, как ты переступишь черту.

Чанс вышел из дому, с треском захлопнув за собой дверь.

Разгневанная Фэнси с силой пнула ногой в дверь, чтобы ему было слышно.

В глазах Доусена мелькнуло удовлетворение. Хоть так, да удалось прорваться сквозь холодное молчание, которое она хранила в течение ужина.

Ночью домик Фэнси сгорел дотла.

Это обнаружилось только в пять утра, когда лесорубы вышли из танцевального зала. Увидев дымящееся пепелище – все, что осталось от знакомого маленького домика, – Чанс побледнел. Боже, а если бы там спала Фэнси?! И кто это сделал? Сегодня она не топила печь в своем доме.

Прибежали женатые мужчины и изумленно уставились на обуглившиеся головешки.

– Может, кто-то из вас видел кого-нибудь возле дома Фэнси этой ночью? – спросил Доусен собравшихся.

Все отрицательно покачали головами.

– Около трех часов ночи я слышал дикий смех этой сумасшедшей женщины, – сказал Фрэнк Джексон.

– Я тоже слышал, – заговорил Билл Бэнди. – Меня даже в дрожь бросило. Смех был такой ужасный!

Лицо Гила Хэмптота было таким же бледным, как и у Чанса. Что-то нужно было делать с этой неуправляемой женщиной.

– Ну что ж, – мрачно заметил Доусен. – Сейчас уже ничем нельзя помочь, поэтому идите завтракать, а затем – на работу. А я пойду сообщу Фэнси печальные новости.

Чансу было стыдно, но, возвращаясь домой, он вдруг ощутил душевный подъем. Фэнси теперь вынуждена будет жить с ним. Больше ей некуда идти.

Однако он совершенно не проявил своего состояния, когда часом позже Фэнси вышла на кухню, завязывая вокруг талии пояс.

– Извини, я проспала, – сонно произнесла она.

– Не переживай, ничего страшного, – мягко сказал Чанс.

Этот его ответ очень удивил ее. Но она удивилась еще больше, когда он налил чашку кофе, который приготовил, пока ее ждал. Поставив кофе перед ней на стол, Чанс сел и тихо произнес:

– Фэнси. Мне нужно кое-что сообщить тебе. «Какой у него мрачный вид? – подумала она. – Что произошло? Что могло его так расстроить?»

Девушка вопросительно смотрела на него. Доусен молчал, не зная, как сообщить ей, что у нее нет больше дома. Так и ничего не придумав, он решил сказать прямо:

– Фэнси, минувшей ночью твой дом сгорел.

Она непонимающе заморгала, полагая, что ослышалась. Но Чанс сурово и в то же время сочувственно смотрел на нее. И девушка поняла, что не ослышалась.

– Как такое могло произойти? – голос ее задрожал. – Я вчера не затапливала печь.

– Я знаю. – Он положил свою ладонь на ее руку, сжавшуюся в кулак. – Думаю, кто-то преднамеренно поджег твой дом.

– Но кому это было нужно? Кто это мог сделать?

В горле у нее першило, и голос звенел от слез.

В огне пропали портреты отца и матери, а также небольшая сумма денег, которую она хранила в коробке для шитья.