Исчезновение. Дочь времени. Поющие пески - Джозефина Тэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Понимаю. Благодарю вас. – Грант подождал немного, а потом сказал: – Наверное, вы не настроены рассказать мне, что было причиной вашей… ваших разногласий вечером в среду? – И поскольку Уолтер медлил с ответом, добавил: – Вы не хотите это обсуждать, так как предметом раздора была мисс Гарроуби?
– Мне бы не хотелось впутывать ее во все это, – произнес Уолтер, и Грант не мог побороть в себе чувство, что это клише выражало не ощущения Уолтера, а убеждение, что именно так должен вести себя англичанин в подобных обстоятельствах.
– Как я уже говорил, я спрашиваю больше для того, чтобы прояснить личность Лесли Сирла, чем для того, чтобы уличить вас в чем-то. Говорили ли вы о чем-нибудь, исключая того, что касалось мисс Гарроуби, о чем бы вы не хотели, чтобы я узнал?
– Нет, конечно же нет. Просто это касалось Лиз – мисс Гарроуби. Это был чрезвычайно глупый разговор.
Грант безжалостно улыбнулся:
– Мистер Уитмор, к концу третьего года службы полисмен на опыте познает, что такое абсолютная глупость. Если вы просто боитесь, что некоторая, с вашей точки зрения, нелепица будет зафиксирована – смелее вперед. Возможно, для меня это прозвучит подобием чего-то разумного.
– Ничего разумного в этом не было. Сирл находился в тот вечер в очень странном настроении.
– Странном? Подавленном? – Не хватало только, подумал Грант, на такой поздней стадии начать обсуждать версию самоубийства.
– Нет. На него, казалось, нахлынуло неуместное легкомыслие. А по дороге от реки он начал дразнить меня – ну, дескать, я недостаточно хорош для Лиз. Для моей невесты. Я попытался переменить тему, но он не поддавался. Пока я не разозлился. Он начал перечислять черточки в характере Лиз, известные ему и неизвестные мне. Он вытаскивал что-нибудь и заявлял: «Спорю, что этого вы о ней не знаете».
– Славные черточки?
– О да, – не задумываясь, ответил Уолтер. – Да, конечно. Очаровательные. Но это выглядело все так не нужно и вызывающе.
– Он говорил, что, будь он на вашем месте, он ценил бы ее больше?
– Более того. Он откровенно сказал, что если бы захотел, он оттеснил бы меня. Оттеснил бы меня за две недели, утверждал он.
– Он не предложил вам пари, надеюсь? – не удержался от вопроса Грант.
– Нет, – ответил Уолтер и посмотрел на него с удивлением.
Грант подумал, что надо будет сказать Марте, что тут она ошиблась.
– Когда Сирл заявил, что способен оттеснить меня, – проговорил Уолтер, – я почувствовал, что больше не могу выносить его. Надеюсь, вы понимаете, инспектор, что меня обидело не то, что он считал меня хуже себя, меня обидел его намек на отношение ко мне Лиз. Мисс Гарроуби. Намек, что она уступит любому, кто испытает на ней действие своих чар.
– Понимаю, – серьезно произнес Грант. – Спасибо, что вы рассказали мне все это. А вам не кажется, что Сирл сознательно провоцировал ссору?
– Мне это не пришло в голову. Я просто подумал, что у него такое настроение – вызывающе провокационное. Что он немного не в себе.
– Понимаю. Благодарю вас. Мог бы я поговорить минутку с мисс Фитч? Я не задержу ее.
Уолтер провел Гранта в «утреннюю» комнату, по которой, как разыгравшийся котенок, бегала мисс Фитч, а в ее рыжие, всклокоченные, как воронье гнездо, волосы были засунуты два карандаша, желтый и красный. Третий торчал у нее изо рта. Увидев Гранта, она с облегчением вздохнула. Вид у нее был усталый и грустный.
– У вас есть новости, инспектор? – спросила мисс Фитч. Из-за ее спины выглядывала Лиз, и Грант заметил в ее глазах страх.
– Нет, я пришел задать вам один вопрос, мисс Фитч, и больше тревожить вас не стану. Прошу извинения за беспокойство. Вечером в среду вы ждали звонка вашего племянника с отчетом о том, как проходит путешествие.
– Да.
– Так что вы говорили с ним первая. Я имею в виду – первая из обитателей Триммингса. А потом?
– Рассказать вам, о чем мы говорили?
– Нет. Кто с кем говорил.
– О! Ну, они звонили из Пэтт-Хатч – вы, очевидно, знаете, – и я поговорила с Уолтером, а потом с Лесли. Они оба были очень веселы. – Ее голос дрогнул. – Потом я позвала Эмму – мою сестру, и она поговорила с ними обоими.
– Вы были при том, как она говорила с ними?
– Нет, я поднялась к себе в комнату послушать по радио, как имитирует Сьюзи Скландерс. Она выступает по средам в течение десяти минут один раз в месяц, и делает это замечательно, а послушать ее как следует, когда тут же говорит Эмма, мне бы, конечно, не удалось.
– Понимаю. А мисс Гарроуби?
– Лиз вернулась из деревни слишком поздно и поговорить с ними не успела.
– В котором часу это было, вы не помните?
– Точно не помню, но, должно быть, что-то примерно минут за двадцать до обеда. В тот день мы обедали рано, потому что моей сестре нужно было идти на собрание МОПВ. Обед в Триммингсе всегда то начинается раньше, то отодвигается, потому что кому-то куда-то нужно идти или кто-то должен откуда-то прийти.
– Благодарю вас, мисс Фитч. А теперь, если вы разрешите мне еще раз взглянуть на комнату Сирла, больше я вас беспокоить не стану.
– Да, конечно.
– Я отведу инспектора наверх, – вмешалась Лиз, игнорируя тот факт, что было бы естественнее, если бы Гранта проводил Уолтер, который все время толокся где-то поблизости.
Прежде чем мисс Фитч успела запротестовать, Лиз поднялась из-за пишущей машинки и вместе с инспектором вышла из комнаты.
– Вы уезжаете, инспектор, потому что пришли к какому-то выводу или потому, что не смогли этого сделать? Впрочем, наверное, я не должна задавать такие вопросы, – проговорила Лиз, поднимаясь по лестнице.
– Мой отъезд – рутинная процедура. Я должен выполнить то, что обязан сделать каждый офицер полиции – представить отчет начальству, и пусть оно решает, что означают обнаруженные мною факты.
– Но сначала, без сомнения, вы суммируете их сами.
– И многие вычитаю, – суховато произнес Грант.
Сухость его тона не ускользнула от Лиз.
– В этом деле трудно усмотреть здравый смысл, – сказала она. – Уолтер говорит, что Лесли не мог случайно упасть в реку. И все же он упал. Как-то упал.
Лиз остановилась на площадке перед комнатой в башне. Свет, падавший сквозь окно в крыше, высвечивал каждую черточку ее лица. Повернувшись к Гранту, она проговорила:
– Единственное, что не вызывает сомнений во всей этой неразберихе, – это то, что Уолтер не имеет никакого отношения
