Мы будем первыми! Путь к звездам - Сергей Баранников

огромное пространство вокруг, высоту и понимаешь, что время идёт на секунды, а потому действовать нужно быстро. С земли за прыжком следил инструктор и по рации, установленной в шлеме, подсказывал, когда нужно формировать «подушку», чтобы снизить скорость и безопасно приземлиться.

За четыре дня я прыгал ровно десять раз — дважды всё-таки пришлось перепрыгивать, чтобы корректно выполнить задание и перейти на новый уровень. Не могу сказать, что я стал профессионалом в прыжках с парашютом, но определённый опыт у меня появился, и это здорово!

По итогу мне выдали сертификат, который подтверждал, что я прошёл программу подготовки по прыжкам с парашютом по системе ускоренного свободного падения.

Вернувшись домой с трофеем, я рассчитывал немного отдохнуть, но оказалось, что мама взяла небольшой отпуск за свой счёт, и нам нужно ехать в Таганрог.

По такому случаю в гостях у бабули собралась вся семья: помимо нас с мамой в гости пришли Саша с Лидой. Оказалось, что Лида уже на шестом месяце беременности и ближе к Новому году у них должен появиться малыш.

— Не было повода говорить, — призналась женщина. — Да и как-то забегались. Я думала, мама непременно проговорится.

— А я что? Я как партизан! — гордо произнесла бабуля, выпятив грудь. — Зато какой хороший сюрприз получился!

— А кто будет уже сказали? — поинтересовалась мама.

— Малышка, — призналась женщина, нежно проведя рукой по округлившемуся животику. — На УЗИ нам сказали, что там будет девочка. Мы не стали проводить модные сейчас гендер-пати, а просто узнали у врача.

— Ну, так не интересно! — неожиданно воспротивилась мама.

— Ой, Сашка меня бы съел, не скажи я ему немедленно кого мы ждём, — призналась Лида.

— Миша, а когда я правнуков дождусь? — неожиданно бабушка переключила внимание на меня. — Я хочу хоть перед смертью правнука или правнучку увидеть.

— Ну, тогда тебе придётся ещё с десяток лет пожить, бабуль, — перевёл я разговор в шутку.

— Мать говорит, у тебя девочка появилась? — продолжала допрос бабушка.

— Всё верно, ваши разведданные верны. Но мы планируем свадьбу не раньше конца учёбы. Тем более, Даши потом ординатура, так что ближайшие лет пять точно нет.

— Понятно всё с вами! — отмахнулась бабуля и принялась расспрашивать об учёбе. Она так волновалась, когда я рассказывал ей о полётах на самолёте, что о прыжках с парашютом и планах стать космонавтом решил умолчать, чтобы не беспокоить её лишний раз. В случае чего скажу, что уехал в командировку. Мы пробыли в гостях всего пару дней, а потом засобирались в обратный путь. Бабушка приготовила нам полную сумку консервации, на что получила целый шквал замечаний от мамы.

— Тебе бы отдыхать, а ты всё у плиты стоишь! Мы всё сами купим и закроем.

— Такого, как у бабушки, точно не закроете. Что там у вас в магазинной консервации? Гадость одна! Вон, Саша недавно взял кабачковой икры. Так она горькая и совершенно нвкусная. Такое впечатление, что тыквы туда намешали, чтобы дешевле было. Будто не для себя делают, а лишь бы закатать в банку и продать.

В конце августа неожиданно нарисовался Рязанцев и вызвал в академию на полёты. Пришлось собирать вещи и отправляться в Ворошиловград. Была и ещё одна неприятная новость. Теперь мне выпало летать с Рязанцевым. Не знаю почему возникла такая необходимость, но приятного в этом было мало.

— Недотягиваешь угол атаки! — ревел Лев Михайлович, когда я поднялся с ним в небо первый раз. — Резче надо! Вот так! А теперь делаем вираж!

Уже минут через пять у меня голова гудела от его постоянных замечаний и команд. Понимаю, почему в прошлом году Золотов вылезал из машины, словно вареный.

— На себя дотягивай! — заорал Рязанцев и сам потянул ручку. Никакой возможности сосредоточиться и прочувствовать машину. В итоге отлетал посредственно, хоть и выполнил все фигуры, которые Рязанцеву захотелось изобразить.

Всю неделю мне приходилось летать с Рязанцевым, а когда нервы были уже на пределt, он передал меня на контроль Смирнову и Старостину. Оба инструктора после Льва Михайловича казались просто душечками, поэтому уже на следующий день делать фигуры я полетел сам. Но отсутствие Рязанцева в кабине не особо спасало, потому как он продолжал наседать на меня по связи. Неужели он отобрал микрофон у диспетчера?

— Недотягиваешь! — орал он в микрофон, а потом его слова слились в сплошное рычание, из которых я с трудом мог выделить лишь обрывки: — Следи за скоростью… критические углы атаки…

Самолёт свалился на крыло, а потом перешёл в штопор. Голова закружилась, а я понял, что падаю. Я машинально взглянул на высотометр и отметил, что нахожусь на высоте три тысячи семьсот метров, скорость упала, а в кабине раздался тревожный сигнал. Где же ты раньше был? Лучше бы сигнал слушал, чем Рязанцева. Ничего, справлюсь!

— Выходи из штопора! — донёсся голос Рязанцева.

Легко сказать! Мало выйти из штопора, нужно умудриться не увести самолёт в обратный штопор, да и размазаться по земле не хочется. Резко дал ногу в сторону, обратную вращению, потянул ручку от себя, а затем набрал скорость и начал выводить самолёт из пикирования. Всё это длилось несколько очень долгих секунд, которые показались мне вечностью.

— Прыгай, Чудинов! — проорал Рязанцев по связи, не веря, что мне под силу вернуть управление самолётом.