Волшебный десерт для мага. Я (не) твой сахарок! (СИ) - Елизавета Рождественская

— О чём ты? — я настороженно нахмурился.

— О том, что ты натворил, Виктор! — отец поднялся и стал нервно расхаживать по камере. — Украсть артефакт, с помощью которого император планировал провести ряд удачных переговоров на Севере! Да ты чуть не разрушил жизнь нашей семьи! Ты подумал о матери? Подумал о сестре⁈ Что будет с её будущим⁈ Только чудом мне удалось вымолить отсрочку!

Он остановился, тяжело дыша, а я дёрнулся словно от удара. Давно никто не называл меня настоящим именем, давно не напоминал о родных, по которым так тосковала душа. Отец говорил, а я не мог понять… Я что же, ошибся? Принял за заговор стратегический ход внешней политики? Подставил под удар семью, себя, скитался несколько лет… ради чего?

— Император снимет мне голову, если узнает, что я покрываю тебя, но ты мой сын! Я не мог сидеть сложа руки и ждать, пока тебя найдут и обезглавят на главной площади как изменника Родины! — продолжил родитель.

— Я…

— Виктор, прошу, — он присел на корточки рядом со мной и заглянул в глаза. — Просто скажи, где этот дирхов артефакт. Я смогу провернуть всё так, чтобы мы не пострадали. Тебя отошлю на юг страны, и всё будет хорошо. Просто скажи, где он.

Слова чуть было не сорвались с языка, но в самую последнюю минуту я остановился.

— Император ищет меня, чтобы судить?

— Чтобы уничтожить, сынок. Ты перешёл ему дорогу. То, что он сделает с нашей семьёй… Мне страшно подумать, что будет с Хеликой и Ванессой… — прошептал отец.

Его сгорбленная фигура выражала крайнюю степень отчаяния, а я всё никак не мог понять, или я всё же успел стать хладнокровным чудовищем, или тут что-то не так. Я не чувствовал сострадания и жалости, тяжесть вины перед матерью и сестрой заглушали подозрения. Меня мучали вопросы, и я намеревался задать их прямо сейчас.

— Но почему император не покарал всё семейство Брансов сразу? Почему дал отсрочку?

— Потому что я обещал содействовать в поиске тебя и артефакта, ведь только я и ещё несколько человек знали о его силе и смогли бы опознать.

— Но ты говоришь, что если бы он меня нашёл, то, казнив, расправился бы со всей семьёй…

— Именно так, — отец встал и снова заходил из угла в угол.

— Ну и как же ты планируешь спасти вас, когда вернёшь артефакт его величеству?

— Придумаю что-нибудь, сейчас главное его вернуть и вытащить тебя.

— Ясно… наверное… — я растёр лицо и ещё раз оглядел помещение, в котором происходил наш разговор. — А я… почему я в каком-то сыром подвале? Ты не мог найти место получше? Почему твои люди несколько раз пнули меня в живот, оскорбляли и унижали перед тем, как завязать глаза и везти в непонятном направлении?

— С ними я ещё пообщаюсь, а это место единственное, где император точно не будет искать, но… — отец повернулся ко мне и прищурился. — На самом деле, Виктор… Ты ждал более радушного приёма после всего, что натворил? Ждал, что я обниму тебя и спрошу, как поживаешь? Я постарел на десятки лет за эти годы, перестал спать и есть, а сейчас, когда пытаюсь выползти из всего того мрака, на который твой поступок обрёк всю семью, ты сам сидишь здесь и нагло устраиваешь мне допрос с пристрастием! Бесполезно…

Он развернулся на каблуках и пошёл к выходу, нервно оправляя полы плаща.

— Я жив только потому, что вы ещё не нашли камень, не так ли? — выпустил я самый главный вопрос ему в спину.

Отец остановился, но не обернулся.

— До победы остался один шаг, но твои люди облажались и не смогли сразу определить, где злополучная игрушка по магическому следу? — продолжил, наблюдая, как массивная фигура медленно поворачивается в мою сторону. — Ну же, папа, что за бред ты тут так талантливо нёс? Если бы император был в этом хоть как-то замешан, ни тебя, ни мамы с Винни, уже бы не было при дворе. Вы бы гнили за решёткой, а по всей империи болтался бы мой портрет с надписью «особо опасен». Я ведь не сильно скрывался, что ему стоило просто прийти и забрать своё? А я тебе расскажу — отсутствие информации. Император не в курсе ни об артефакте, ни о заговоре. Вот и весь ответ.

Бранс-старший усмехнулся, ещё и ещё, пока не рассмеялся в полный голос. Он хохотал, утирая слёзы из уголков глаз, а в моей душе разливалась чернота. Ошур, как же я хотел ошибаться, но увы…

— Поумничал? — резко перестал смеяться отец. — Ну и хватит. Пока не скажешь, куда запрятал артефакт, будешь гнить в темнице, а станешь сильно упрямиться, то и до простушки твоей доберусь. Неужели ты этого хочешь, Виктор? Бедная девушка и так работает не покладая рук. Как обидно будет потерять всё, а потом попасть в руки злодеям.

— О-о… Очень не советую трогать Веронику, папа, — покачал я головой. — Для начала, уж раз ты такой стратег, покопайся в её родословной. Поверь, несмотря на её самостоятельность, за ней приглядывают. Не делай опрометчивых поступков, пусть лучше она пребывает в святом неведении и считает меня преступником.

Я блефовал. Вряд ли высокородному деду есть дело до нелюбимой внучки, но по тому, как менялось выражение лица моего родителя, я понял, что попал в цель, а значит, Веронику не тронут, по крайней мере, пока…

— Заковать, — последовал тем временем приказ. — Никакой еды и воды. Одумается, дайте мне знать.

— Отец! — снова окликнул я мужчину.

Он развернулся и посмотрел на меня с чувством превосходства. Наверное, подумал, что я уже решил сдаться.

— Зачем тебе это? — спросил, пытаясь прочитать ответ в его глазах. — Зачем ты разрушаешь всё то, что делало нас счастливыми?

— Неужели ты думаешь, что я буду объяснять что-то предателю своего рода? — процедил мужчина, вмиг ставший мне чужим. — Считаешь себя героем? Ошибаешься, сынок. Ты глупец, недальновидный мальчишка, посмевший перейти дорогу мне. Одумаешься и сохранишь себе жизнь, а пока нам не о чем говорить.

И он вышел, кивнув двум головорезам, чтобы они исполняли отданный приказ. Меня тут же скрутили и больно приложили коленями о каменный пол. Пара затрещин, для потери ориентации в пространстве, и вот, я уже прикован к сырой каменной стене короткими цепями, наедине со своими мыслями и мрачной мелодией капавшей с низкого потолка воды.

Не знаю, сколько я сидел, бесцельно уставившись в темноту. Кажется, вечность. В голове проносился хоровод воспоминаний, и все они были посвящены моей маленькой сахарной