Марина - Карлос Руис Сафон

Именно в те дни начали проявляться первые симптомы его болезни. Михаил и сам знал, что болен, он наблюдал со спокойствием отчаяния работу заложенного внутри его разрушительного врожденного механизма. Он знал о диагнозе с самого начала, со времен Праги, где похоронил своего брата. Разрушение костей перешло в стадию, когда тело уже не могло функционировать. Он надел и уже никогда не снимал перчатки, скрывал лицо и все тело тоже. Стал прятаться даже от меня. Я делала вид, что ничего не происходит, но видела – сам его силуэт исказился. В одно зимнее утро я проснулась от его диких воплей: Михаил в бешенстве, крича, рассчитывал и гнал из дому прислугу. Никто не возражал – они и сами собирались уходить, так было страшно работать в этом доме. Один Луис не оставил нас. Выгнав слуг, Михаил разбил все зеркала и в слезах ярости снова заперся в кабинете.

Когда прошло две недели с момента, что он перестал отзываться на мой зов у дверей, я попросила Луиса позвать доктора Шелли. За дверью Михаил говорил сам с собой или плакал. Я просто не знала, что делать. Он уходил от нас. Выломав втроем с доктором и Луисом дверь, мы вошли и с ужасом поняли, что Михаил пробовал оперировать сам себя, пытаясь сделать протез левой руки, ставшей к тому времени бесполезным, усохшим скрюченным отростком. Шелли дал ему сильное успокоительное, и мы сидели у его постели. Долгая, словно агония, эта ночь сломила волю доктора, и он передал мне историю, рассказанную ему когда-то Михаилом. Слушая его, я поняла, что всей полиции мира, хотя бы и с инспектором Флорианом во главе, не поймать то, что они ловят, ибо это был призрак. Михаил не был ни мошенником, ни преступником. Он был человеком, который хотел обмануть смерть прежде, чем она возьмет над ним верх.

Он родился в Праге, в канализационном тоннеле, от несчастной, напуганной шестнадцатилетней служаночки, которая понесла от своего знатного хозяина, снизошедшего до красивой и бойкой на язык простолюдинки. Как и всегда в таких случаях, брюхатую девку без разговоров вытолкали взашей, прямо под снег на улицы огромного чужого города, как запаршивевшую собачонку, более никогда и никому не нужную. Зима в тот год была суровой, снег лежал на мостовой, как приготовленный для нее саван. Бездомные прятались от смертельного холода в канализации. Легенды, в которых много правды, рассказывают о целом подземном городе под Прагой, где живет множество народу, причем некоторые их них вообще никогда не выходят на солнечный свет. Беглые, нищие, сироты, больные и никому не нужные люди. У них был и свой племенной вождь, а отчасти колдун, загадочный персонаж по имени Принц Нищих. Боязливо озираясь, рассказывали, что у него нет возраста, лицо как у ангела, а взор как адское пламя. Что он всегда закутан в мантию из живых черных бабочек, никогда его не покидающих, и что он принимает в свое подземное братство всех, кого жестокий верхний мир отверг и загнал под землю. Девочка поверила этим россказням и ушла по канализационному тоннелю в мир тьмы, чтобы выжить и родить. Там вдруг оказалось, что легенды не лгали: в тоннелях жило множество людей, образуя собственный мир с собственными законами. И собственным богом – Принцем Нищих. Его никто никогда не видел, но все в него верили и оставляли ему дань. Все до единого носили на коже выжженное клеймо в виде черной бабочки. Их верование было твердым: в один прекрасный день Принц, этот мессия, явится к ним в тоннели и отдаст свою жизнь за счастье и спасение всех его верных, причем погубит себя Принц собственными руками. Там, в канализации, юная мать родила близнецов, Андрея и Михаила. Андрей уже родился неизлечимо больным. Болезнь была ужасной – кости были размягчены и не держали тяжесть тела, которое поэтому росло бесформенным. Один из обитателей тоннелей, врач, бежавший от каких-то преследований, пояснил бедняжке, что болезнь ребенка неизлечима, а его конец – только вопрос времени. Брат же Андрея Михаил рос на редкость живым и развитым и, конечно, мечтал побыстрее покинуть подземный мир, жить среди людей под солнцем. Интересно, что порой он фантазировал о том, что грядущий мессия подземного мира – это он и есть. Он ничего не знал о своем отце, так что в мечтах становился сыном этого самого Принца Нищих. Порой он даже видел его в своих снах и говорил с ним. Никаких признаков болезни, убивавшей его брата-близнеца, у Михаила не было. Андрей, как и сказал врач-беглец, умер в шесть лет, там же в канализации, ни разу не посмотрев на солнечный свет. Его тельце унесли канализационные потоки, согласно ритуалу подземного братства. Маленький Михаил спросил мать, почему Андрей умер. «Такова божья воля», – ответила та.

Михаил навсегда запомнил ее слова. Смерть близнеца была для него страшным ударом, а мать и вовсе не пережила его: умерла следующей зимой от пневмонии. Михаил держал ее за руку, когда она умирала, и запомнил на всю жизнь последнюю дрожь ее пальцев. У его двадцатитрехлетней матери было лицо старухи.

– Так вот какова божья воля, матушка? – спрашивал он тогда у ее трупа, но ответа не получал.

Он бежал из подземелий, с которыми его больше ничего не связывало. Умирая от холода и голода, он жался по подвалам и подъездам. Однажды случай столкнул его с доктором, который шел в тот дом на вызов, Антонином Колвеником. Доктор отвел его в ближнюю таверну и накормил горячим.

– Как зовут тебя, мальчик?

– Михаилом, господин.

Антонин Колвеник неожиданно побледнел.

– А у меня был сын, которого так звали. Он умер. Кто твои родные?

– У меня их нет.

– А мать?

– Бог забрал.

Доктор медленно кивнул. Потом достал из своего чемоданчика странную штуку, совершенно Михаила зачаровавшую. Он глаз не мог от нее оторвать. В чемоданчике таинственно поблескивали еще и другие. Это было как чудо.

Доктор приложил блестящий кружочек к груди Михаила, а трубочки вставил себе в уши.

– Что это?

– Это чтобы слушать, что у тебя там внутри. В легких. Ну-ка, вдохни поглубже.

– Вы волшебник? – ошалевший от происходящего, Михаил мог спросить только это.

Доктор улыбнулся.

– Нет, не волшебник. Только врач.

– А какая между ними разница?

За несколько лет до того, в эпидемию холеры, Антонин Колвеник похоронил жену и сына. Хирург и вагнерианец, он держал в своем квартале скромную клиентуру и жил совершенно одиноко. На мальчугана в отрепьях, но с живыми умными глазами он смотрел все с большей симпатией. На его теплый взгляд Михаил ответил лучшей из своих улыбок.

И дело решилось там же в кабачке, откуда Антонин увел мальчика к себе домой и взял на воспитание. У него Михаил провел следующие десять лет. Добряк-доктор дал ему имя, образование, дом. Михаил еще совсем юным подростком уже ассистировал своему приемному отцу при операциях, с поразительной быстротой овладевая секретами человеческого организма. Чудесное, непостижимо совершенное соединение плоти и костей было мистически одушевлено искрой жизни, угасающей так же таинственно, как она возникла. Михаил учился медицине жадно, истово, как делу, в котором весь смысл его жизни. Смысл этот был в том, чтобы открыть тайну смерти.