Европа в огне. Диверсии и шпионаж британских спецслужб на оккупированных территориях. 1940–1945 - Эдвард Кукридж

Дарлинг, спокойно ехавший за машиной, заподозрил неладное, только когда Прево остановился на обочине дороги и побежал к нему с криком:

– Руки вверх! Немецкая полиция!

Дарлинг моментально съехал с дороги и направился по узкой тропинке к лесу. Выскочившие из своего укрытия эсэсовцы открыли огонь по быстро удаляющейся фигуре.

Дарлинга несколько раз ранило, но он продолжал быстро крутить педали. Его велосипед резво катился по неровной дорожке. Но вскоре силы покинули раненого, и он упал на траву. Из последних сил приподнявшись на четвереньки, он заполз в кусты и там потерял сознание. Спустя час эсэсовцы обнаружили его лежащим в луже крови. Плакке отвез его в муниципальный госпиталь в Гисоре и всю ночь не отходил от постели раненого. Капитан Дарлинг скончался под утро, не приходя в сознание.

Мадам Гепан, услышав об отчаянном побеге своего жениха, покинула дом и укрылась в доме у знакомого пастуха. Не обнаружив ее в Три-Шато, немцы обокрали дом, забрав с собой ценные вещи и драгоценности. Через несколько дней мадам Гепан уехала в Париж и вскоре возобновила свою работу на Сопротивление. В декабре 1943 года она была арестована и отправлена в Равенсбрюк. Женщина выжила и была освобождена уже после войны.

НЕМЕЦКИЙ КОДЕКС ЧЕСТИ

Плакке, Лангер и Келлер вернулись в Париж и сообщили Кифферу о гибели Дарлинга. Эсэсовец приказал привести в кабинет Саттила. И там состоялась весьма примечательная беседа.

Киффер рассказал о смерти Дарлинга. Англичанин очень тяжело переживал случившееся, упрекая во всем себя. Ведь именно от него немцы получили адрес в Три-Шато. Киффер подчеркнул, что таков будет конец всех его товарищей, если он не решит согласиться на сотрудничество. Он добавил, что немцы следили за майором Норманом и Андре Боррель еще с момента их первой встречи с Кристманном-Арно. В конце беседы он устроил встречу Саттила и Нормана.

После этого он предложил им заключить соглашение. Он сказал, что, если Саттил и Норман добровольно выдадут ему остальные тайники с оружием, все арестованные члены группы будут считаться военнопленными. Они не будут подвергаться побоям, их не отправят в концентрационные лагеря и не казнят.

– К ним будут относиться как к солдатам, и они закончат войну в лагере для военнопленных, – торжественно объявил Киффер, – я даю вам слово чести немецкого офицера.

Очевидно, тщательно обдумав ситуацию, и Саттил, и Норман, независимо друг от друга, решили, что предложение Киффера следует принять. Созданная ими мощная организация все равно уже прекратила свое существование. А жизнь оставшихся офицеров SOE и сотен, а может быть, и тысяч доверившихся им французов, ставших теперь чрезвычайно уязвимыми для гестапо, стоят того, чтобы их обменять на несколько ящиков с оружием и взрывчаткой.

Таким образом, Саттил и Норман решили пойти на соглашение с Киффером, но потребовали дополнительных гарантий. Саттил настаивал на подписании документа, в соответствии с которым Sicherheitsdienst заранее признавала любого подпольщика из сети Prosper, даже если он при аресте имел при себе поддельные документы и пользовался чужим именем, пленным солдатом, а не гражданским лицом. Саттил пытался убедить немцев действовать в соответствии с нормами Женевской конвенции. Киффер согласился, но сказал, что должен получить соответствующие полномочия из Берлина от РСХА. Он пообещал связаться с доктором Кнохеном и при его содействии с шефом государственной тайной полиции (Geheime Staatspolizei) доктором Эрнстом Кальтенбруннером.

Через несколько дней Киффер показал документ из Берлина, написанный на бланке РСХА, согласно которому парижскому отделению СД давалось право считать офицеров SOE и их агентов военнопленными. Киффер детально объяснил, как дальше будут обстоять дела. Все арестованные офицеры SOE или их агенты, к которым Киффер относил бойцов созданных на территории Франции отрядов, после допроса будут передаваться военной полиции вермахта и направляться в Stalag до конца войны. Внимательно ознакомившись с документом, Саттил дал свое согласие и подписал его вместе с Киффером. Вероятно, это был единственный случай за всю Вторую мировую войну, когда британский офицер и высший эсэсовский чин оставили свои подписи на одном документе.

После этого Киффер приказал привести к нему майора Гилберта Нормана. Он рассказал ему о достигнутом соглашении и заявил, что Норман тоже обязан пойти на сотрудничество с немцами, потому что это единственный способ сохранить жизнь их товарищам. Норман дал согласие. В заключение Киффер сказал Норману и Саттилу: – Вы станете первыми пленными, с которыми будут обращаться в соответствии с этим соглашением. Мне приказано отправить вас в Берлин. Ваш отъезд состоится через несколько дней, но до этого мы еще разок-другой побеседуем.

УНИЧТОЖЕНИЕ ЦЕПИ

Соглашение о сотрудничестве начало незамедлительно претворяться в жизнь. Зондерфюреру Эрнсту Фогту было поручено допросить майора Нормана и выяснить точное местонахождение тайников с оружием. После войны Фогт вспоминал, что работа оказалась удивительно простой. Он просто записывал все то, что говорил ему Аршамбо.

Норман назвал населенные пункты в Сол они, возле которых располагались площадки для приема грузов, но он не знал их точного расположения и объяснил, что за эту работу отвечал Кулиоли. Он также назвал имя Гилберта – Анри Дерикура, но эсэсовцы не заинтересовались этим сообщением. По словам Фогта, «немцы знали, что Дерикур уже давно является их агентом».

Вероятно, майор Норман полагал, что, раз Кулиоли арестован, его родственники тоже не избежали этой печальной участи, поэтому и упомянул о братьях Датем – Жане и Ги, которые помогали принимать груз. Он даже набросал две небольшие карты приемных площадок в Сол они. Эти откровения привели к аресту братьев Датем и их отца – мэра города Мер, которого немцы до того времени ни в чем не подозревали. Майор Норман не смог или не захотел назвать остальных членов организации в Солони, за которыми немцы давно и безуспешно охотились. Фогт решил, что есть смысл попытаться натравить друг на друга Нормана и Кулиоли. Результат может оказаться очень неплохим.

Майора Нормана уже давно нет в живых, поэтому я имею возможность опираться только на архивную информацию, записи допросов Кулиоли, воспоминания бывших офицеров СД. Имеются также свидетельства нескольких оставшихся в живых участников французского Сопротивления.

1 июля Пьер Кулиоли, как обычно, находился в своей камере парижской тюрьмы Ла-Питье. К нему зашел Лангер и сообщил, что СД известны все подробности деятельности организации Prosper, включая сведения о прибытии во Францию 16 июня Мадлен (Hoop Инаят Кхан), хотя ее саму пока не нашли. Причем он подкрепил свое заявление весьма существенными доказательствами. Первым делом Лангер продемонстрировал карту, на которой были отмечены 16 приемных площадок, и заявил, что их нанес собственноручно майор Норман. Затем он показал внушительную пачку фотокопий различных документов. Все это были отчеты, направленные руководителями Prosper в Лондон за последние четыре или пять месяцев. Они содержали подробные описания диверсий, включая план подрыва двухсот столбов линии высоковольтных передач, который не был претворен в жизнь из-за начавшихся арестов.

В заключение эсэсовец зачитал точный перечень поступивших для Prosper грузов и список прибывших агентов.

«Май, Шомуан – 15 контейнеров, 2 агента военного министерства, Вальер – 10 контейнеров, Курменан – 10 контейнеров, Меннету – 10 контейнеров, Нёви – 4 контейнера, Сент-Эньян – 10 контейнеров, Тейлай – 10 контейнеров. Июнь: Вальер – 10 контейнеров, Ги – 4 контейнера, Монришар – 15 контейнеров, 2 агента…»

На следующий день в камеру Кулиоли ввели майора Нормана. Он был в наручниках, но аккуратно одет и выглядел вполне здоровым. В отличие от него Кулиоли был весь покрыт ссадинами и кровоподтеками, а его раненая нога была кое-как забинтована грязными бинтами.

Норман рассказал Кулиоли о соглашении, подписанном Саттилом и Киффером.

– Они и так все знали о нашей работе в последнее время. Обещали никого не расстреливать, если получат спрятанное оружие. Проспер согласился отдать им наш арсенал, – сказал он.

Пленные вместе честно постарались припомнить местонахождение тайников, где было спрятано оружие. Их было довольно много, и им не всегда это удавалось. Но Лангер был настороже.

– Мы должны получить все, – заявил он, – до последнего пистолета.

Норман попробовал объяснить дотошному немцу, что все до единого револьверы и «стены», скорее всего, обнаружить не удастся, но тот не желал ничего слушать. Стремясь успокоить Лангера, Кулиоли сказал:

– В последнее время я не раздавал оружие, все должно быть на месте. И я могу показать, где спрятано около сотни контейнеров.