Путешествия и новейшие наблюдения в Китае, Маниле, и Индо-Китайском архипелаге - Петр Васильевич Добель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В назначенный час я не упустил явиться к адмиралу и, взошедши на палубу фрегата, увидел множество капитанов и офицеров, принимающих свои инструкции; вокруг же фрегата собрался целый флот гребных судов числом более 40, каждое имея двенадцатифунтовое орудие и полный комплект людей, вооруженных саблями, пистолетами, ружьями и ручными гранатами. Адмиральский же 18-весельный катер, вооруженный 18-фунтовою медною пушкою, имел 30 морских солдат кроме матросов, кои все были также вооружены.
Сам адмирал, капитан Флитвуд Пеллю, капитан Досон, сэр Вильям Фрезер, португальский толмач и я занимали места на баке. Видя, что Фрезер и я вооружены только тонкими шпагами, адмирал схватил два широких абордажных ножа и, подавая оные нам, сказал: «Вот, господа, два верных клинка; в случае нужды можете их употребить». Тут я не шутя подумал, что он намерен дать порядочный урок китайцам. Таким образом, мы отправились с флотом нашим к Кантону, но, приблизясь к первой крепости, заметили, что поперек реки протянут канат, к коему прикреплен мандаринский бот с толмачом, коему поручено было объявить нам, чтобы мы выше в реку не шли, в противном случае по нас будут стрелять с кораблей и с крепостей. «И если вы, — прибавил он, — после сего извещения не оставите намерения вашего, то сами отвечайте за неприятные последствия». Адмирал отвечал, что он один на своем катере желает поговорить с мандарином, командующим военными судами. «Вы можете объяснить желания ваши здесь через меня, и я не советую вам идти далее». — «А я, — отвечал адмирал, — решился приблизиться к военным судам, кои вот там стоят». И, скомандовав, мы скоро приблизились к оным. Число их простиралось до 20; все стояли на море одно близ другого поперек реки, полные вооруженных людей, а пушки четырех из них наведены были в одно место прямо на нас. Когда мы приблизились к ним на сто сажен и когда наш толмач, встав, начал говорить им по-китайски, фитили их были вдруг приложены к затравкам, и порядочный залп осыпал нас картечью; все крепости и корабли в то же время выстрелили по нас. Они дали по нас не менее ста залпов; но, видно, были такие плохие артиллеристы, что ранили одного только из солдат наших, сидевшего за мною; однако же мы все забрызганы были водою от сыпавшихся около нас ядер и картечи. В сие время я привстал в одно время с капитаном Пеллю, а адмирал сказал нам, чтоб мы сели на свои места; но я отвечал ему, что я не очень люблю сидеть, когда в меня стреляют. «И я также, — прибавил Пеллю, — посему позвольте нам дать знак прочим судам нашим присоединиться к нам, и мы дадим славную таску китайцам!» Адмирал, не отвечая ничего, бросил на нас грозный взгляд и приказал рулевому квартирмистру править прямо в середину китайских лодок, чем заставил китайцев стрелять через нас, ибо они опасались убить кого-либо из своих. Сим путем возвратился он к протянутому канату, где стояла наша флотилия, и китайцы тотчас прекратили пальбу. Бросив якорь, мы принялись завтракать и в то же время начали снова переговоры с китайским толмачом; но видя, что от него ничего добиться нельзя, адмирал возвратился с гребными судами в Вампоа и после ответа, данного ему мною на катере, совершенно переменил обращение свое со мною, так что с тех пор я уже ни одного слова не слыхал от него до отъезда его из Китая; поелику же он решительно отказался взять провиант и амуницию, мною для него купленные, то я через сие понес потерю более 4000 фунтов стерлингов (до 100 000 рублей) за одно сказанное мною слово. Может быть, я и виноват, что не удержался, но можно ли не чувствовать досады, видя, как по храбрым британским морякам трусливые китайцы стреляют безнаказанно? А тем более что над головами нашими развевался адмиральский английский флаг, часто заставлявший трепетать целые флоты.
Через несколько дней после сего происшествия адмирал возвратился с эскадрою в Макао, посадил войска на суда и, отправившись, восстановил мир и торговлю между компанией и китайцами и дал случай сим последним безмерно хвалиться тем, что заставили англичан отказаться от своих намерений.
Адмирал Дрюри был честный и храбрый офицер, но в пламенном желании своем заставить китайцев согласиться на его требование зашел слишком далеко и превзошел данную ему власть, так что, когда они начали стрелять по нему, чего, по мнению его, они никогда не посмели бы сделать, он почувствовал, что ему остается или оставить дело сие, или начать открыто неприятельские действия, чем вдруг остановилась бы вся китайская торговля, столь прибыльная для Ост-Индской компании; посему он весьма благоразумно поступил, удалившись, хотя я должен признать, что если бы я был на его месте, то не мог бы отступить, не померявши сил своих с китайцами. По отбытии эскадры неприязненность китайского правительства ко мне возросла до того, что мне запрещено было жить в Кантоне, и я принужден был почти за ничто продать дом мой, который приносил мне 2000 пиастров чистого дохода. Г. Робертс делал в пользу мою представления китайцам, объясняя, что, как английский подданный, я исполнял только долг свой и что, следовательно, я имею такое же право на их покровительство, как и все прочие члены английской фактории, но все тщетно; почему он мне тайно советовал удалиться и пожить в Макао около году, и что как на будущий год ожидают новых мандаринов в Кантоне, то к тому времени все будет забыто. Он же достал для меня позволение отправиться туда по ближайшей дороге, то есть внутренним проливом, в особом закрытом китайском боте.
