Ребенок генерального, или Внеплановое материнство - Вероника Касс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, — тихо ответила я, но меня никто уже не слушал. Ян положил трубку, даже не дожидаясь моего согласия. — И все же он манипулятор, — буркнула я себе под нос, а затем глянула на время и перевела дыхание, пытаясь отстраниться от всех мыслей о Бестужеве.
Когда у меня все же получилось, я позвонила своей клиентке, а после и поехала к ней. Нам нужно было наметить план на следующие две недели, а мне уже наконец-то включаться в работу и браться за новые проекты.
Вечером я забрала Лику из садика, и дочь, как только мы вышли за его ворота, расстроилась, ведь приехала я за ней на своей машине.
— Ну это же весело — ехать и смотреть мультики, — воскликнула она.
— Посмотри на телефоне, — недовольно хмыкнула я, Лика же со мной не согласилась.
— Ты же сама всегда мне говорила, что это вредно! Смотреть вниз во время движения, может закружиться голова и затошнить, и…
— Все, доча, я поняла, но прости, у меня нет такой шикарной машины, как у Бестужева, и боюсь, что я вряд ли когда-нибудь на нее заработаю.
Лика на мои слова никак не ответила, но все же потупила взор и виновато отвернулась к окну.
Черт!
Я с этой ревностью доконаю не только себя и Бестужева, но и ребенка. Так нельзя.
И вроде бы я все понимала… головой или тем, что в ней находилось, понимала, а на деле все было иначе. Ян вечером не позвонил, и я мстительно обрадовалась, Лика же тоже ничего о нем не спрашивала, а я на волне этой эйфории не сказала ей, что завтра ее заберет отец.
Только вот наутро меня ждало крупное разочарование: Лика собралась в сад с другим рюкзаком. Этот был немного больше того, с которым она ходила обычно.
— Ты тот испачкала, что ли?
— Не-ет… Мам? — Дочка прикусила губу, а затем посмотрела на меня просяще-просяще, и я поняла, что все. Сейчас будет что-то очень важное. В чем я никак не смогу ей отказать. — Меня сегодня папа из сада заберет. Можно я у него ночевать останусь? Там Лисса по мне скучает… да и с папой мы целый день не виделись. Можно? Можно?
Я просто кивнула, не в силах что-либо ответить. Потому что отказать я действительно Лике в этот момент не могла, но видит бог, как же мне этого хотелось. А еще полетело к чертям все мое вчерашнее довольство, что Ян не такой уж и хороший отец. Дочери же не позвонил и не объяснил, почему не приехал.
А он позвонил. Только именно на Ликин телефон.
Или написал…
Лике. Не мне.
Но какая теперь уже разница? Главное, что контакт они наладили и прекрасно теперь общаются без меня.
А потому в этот день я особенно сильно обнимала Лику перед тем, как она убежала в свою группу. И совсем уж не ожидала в начале седьмого увидеть такое сообщение от Бестужева:
«Это правда? Ты сказала Лике, что хочешь, чтобы она переночевала у меня?»
Слава богу, что, когда открыла мессенджер, я сидела, иначе бы точно упала. Я-то думала, что это сам Ян подговорил дочь. А выходило, что Лика решила обхитрить нас всех.
«Она утром сама собрала новый рюкзак, а затем сказала, что очень хочет остаться с ночевкой у тебя. Я решила, что вы уже обговорили», — быстро напечатала я и выдохнула. С удовольствием выдохнула. На душе отчего-то стало легче. Следом я напечатала еще одно сообщение:
«Я ее отпустила, но, если ты не готов, привози ее домой».
«Нет-нет», — пришло мне в ответ, а затем еще одно:
«Тогда мы… попробуем».
«Я, если что, позвоню».
Не знаю зачем, но я погладила дисплей телефона, как раз поверх букв, присланных Яном, потому что от них даже через экран и расстояние исходило нешуточное волнение. И это было… мило.
Хотелось написать Бестужеву, чтобы он держал меня в курсе и спрашивал по любому вопросу, но… я ограничилась обычным «Ок». Не хотелось слишком лезть со своей инициативой и портить себе только-только взметнувшееся вверх настроение.
После этой недолгой переписки я с удовольствием выпила кофе, заказала доставку шариков на завтра и села за работу. Тоже с удовольствием. Потому что взметнулось не только мое настроение, но и работоспособность. И меня даже не раздражали сообщения Яна, которые вроде как и отвлекали меня от работы в течение вечера, но я, напротив, видя каждое из них, широко-широко улыбалась.
«У Лики нет аллергии на морепродукты?»
«А это нормально, что она так долго сидит в телефоне?»
«Как мне объяснить ей, что кошек нельзя целовать? Лика не слушает меня».
«А ей точно можно шоколад перед сном?»
«Сколько Лика обычно моется?»
«Мне кажется, в прошлый раз она мылась быстрее».
«Может, сходить проверить, почему она так долго?»
«А спать с кошкой ей можно?»
«Лика точно не испугается спать в новой комнате?»
«Может, ей открыть дверь?»
И еще миллион таких вот коротких сообщений, по которым очень хорошо ощущалось, что Бестужев действительно был близок к панике. Оставь я Яну какую-то инструкцию, наверное, ему было бы проще, но, с другой стороны, какая тут может быть инструкция? Лика не младенец, она давно уже понимает, чего она хочет, что можно и что нельзя, и уж точно она, если бы испугалась спать одна, прямо об этом и сказала бы, не став утаивать такую очень важную деталь.
А еще после всех этих бесконечных сообщений я перестала волноваться, и меня посетило очень странное чувство, словно я все это время находилась там… рядом с ними.
А наутро Ян прислал мне фотографию. Он, Лика у него под боком, а на Лике Лисса, и подпись:
«Я даже не помню, когда они ко мне пришли. Видимо, слишком крепко спал».
И мне, судя по моим последним поступкам, было бы логичнее изойти на яд да обревноваться, но я почему-то опять начала широко улыбаться.
Моей девочке было хорошо.
Она спала с кошкой и… с любящим ее папой. А Ян действительно ее успел полюбить. Если и не так сильно, как я, то только лишь потому, что у него пока было слишком мало на это времени.
Ян сам отвез Лику в сад, очень удивившись, что в такой день дочь захотела идти туда. Сегодня был день ее рождения.
