Развод. Другая семья мужа (СИ) - Весенняя Кристина

— Ты должна будешь оставаться в машине, пока все не закончится.

Я кивнула ей, когда мы уже подъезжали. Вокруг было полно людей на въезде в дачный поселок.

Мое сердце замерло в груди. Пот проступил на лбу.

Прямо сейчас Вардан пытался образумить Бориса отпустить Назара?

Машину припарковали, и из нее вышла Яна и охрана. Мужчины поздоровались с коллегами по оружию, да только я ни у одного не увидела в руках взведенного оружия.

Да и вокруг было спокойно. Кто-то пил воду из бутылок, кто-то в другой стороне разговаривал друг с другом.

Может, уже все прошло? Может, подруге не надо было и вовсе туда идти?

Я попыталась донести свою мысль до Яны, но та убежала внутрь дома. Верховцева должны были уже поймать и сейчас допрашивать полицейские. Вон даже машина полиции стояла с расслабленными полицейскими, которые пили кофе.

Кажется, и правда все закончилось!

Я выбралась из машины и обняла себя руками.

А где были Вардан и Назар? Они до сих пор внутри и дают показания полицейским?

Все внутри меня свербило, и невыносимо было оставаться на месте.

Я хочу увидеть их одним глазком. Вокруг было спокойно и не было никакой опасности.

Так и решила. Я двинулась в сторону дачного дома Верховцева.

Глава 52

Вардан Кафаров

Включилась аудиозапись, и я напряг слух, чтобы не пропустить ни единого слова. Верховцев молча стоял рядом и выжидающе на меня смотрел, пока я слушал, как он разговаривает с Миланой как со старой знакомой. Было видно, что ему очень интересно наблюдать за мной. Наверняка он злорадствует, что за моей спиной спутался с этой дрянью и стал работать против меня с ее помощью.

Я старался не выдавать своих реакций, но это было адски сложно! Мерзкий голос Золотаревой бил по моим натянутым венам. Она говорила о ребенке как о каком-то средстве, а не как о живом человеке.

Какая же она дрянь! Даже хуже, чем я о ней думал…

Эта женщина недостойна быть матерью. И теперь я точно без зазрения совести отберу у нее ребенка, Назар будет воспитываться в нашей семье, а Милана увидит небо в клеточку.

Но потом я услышал то, что просто взорвало у меня все внутри.

Милана позволила похитить ребенка в обмен на убийство моей Олеси!

Мои руки непроизвольно сжались в кулаки, мне хотелось придушить Верховцева прямо на месте и с удовлетворением смотреть, как тухнет свет в его бездушных глазах. Ненависть полыхала во мне ярким пламенем. Злость превращала в зверя, который не может вести себя цивилизованно.

Не знаю, каким чудом я удержался от опрометчивых поступков. Наверное, не хотел, чтобы Верховцев получил то, чего он ждет. Он надеялся меня спровоцировать. Думал, что я потеряю голову.

Вот только я не доставлю ему такого удовольствия. Я сделаю все по уму. И как мы договаривались с братом. Продолжу разговор, пока его люди окружают дом и обезвреживают охранников, чтобы Верховцев остался один. Без охраны и без помощи.

Тогда его будет запросто одолеть. В конце концов, он просто старик, у которого ничего не осталось. И который преступил закон.

Они с Миланой сядут за решетку. Я это гарантирую.

— Ты сказал, что ваша договоренность с Миланой больше недействительна, — начал я разговор, и Борис удивленно приподнял брови.

Что, не ждал от меня такой спокойной реакции?

— Что ты хочешь услышать, Вардан? Хочу ли я сесть за убийство твоей жены в тюрьму? Ничуть. Мне будет достаточно получить акции. Если попытаешься притянуть меня за похищение ребенка, не надейся, это у тебя не получится. Многие знают, что мы с Миланой общаемся как друзья. Она просто привезла ко мне в гости своего сына. Вот смотри, мальчик играет в планшет в комнате, ему ничего не угрожает.

Он и правда включил видео на телефоне и показал мне онлайн-запись в реальном времени, как Назар спокойно занят планшетом, а не сидит связанный в подвале с залитым слезами лицом. Рядом стоял всего лишь один охранник без автомата в руках. Никто не угрожал ребенку оружием и не издевался над ним.

Верховцев выключил видео и уверенно посмотрел на меня. Он продолжал вести себя так, словно у него все схвачено и никакое уголовное преследование ему не грозит. Думает, что закон ему не писан. И он в самом деле о многом позаботился и подчистил “хвосты”.

— Не думай, что ты сможешь спокойно жить после того, что ты сделал, — пригрозил я ему. — Что ты собираешься делать? Уехать с моими акциями и жить припеваючи на каком-нибудь острове или в стране третьего мира? Твой план — полное дерьмо. Я тебя из-под земли достану, потому что ты покусился на мою жену и обидел моего племянника. Ты никогда больше не сможешь жить спокойно и наслаждаться остатком своей жизни. А еще, знаешь что? — я открыто насмехался над ним, не собираясь жалеть его чувства. — Ты сам себе пустишь пулю в лоб. Деньги не принесут тебе радости, а чувство вины за убийство дочери сожрет тебя. Как и одиночество. Ты просрал свою жизнь, Борис, и побег тебя не спасет. Деньги не принесут тебе счастья. Мой тебе совет: сдайся добровольно и прямо сейчас.

— Сдаться? — Борис запрокинул голову назад и громко расхохотался. — Ты что-то напутал, Вардан, сдаваться в мои планы не входит. Я все еще жду, когда ты оформишь передачу мне акций, — он кивнул на мой телефон, зажатый в руке, — разговор пошел не туда. Хватит! Я не нуждаюсь в твоих нравоучениях, щенок! Что там за шум? — он вдруг прервался и посмотрел на дверь, вызывая своего охранника, но никто не отозвался, и Борис заметно занервничал.

Я стоял напротив него, ожидая развязки. И она наступила, когда в кабинет ворвался мой брат, а за ним следом — вооруженные парни. Следом влетели полицейские, которые заполнили кабинет и взяли все в свои руки. Верховцев побледнел, отходя спиной к стене. Только там не было никакого спасения. Он оказался в ловушке. На него мигом надели наручники и усадили на стул. Все было кончено. И когда понял это, скорчил лицо в злобной гримасе.

— Как всегда, самонадеянный, да, Вардан? Не послушался меня и привел своего брата на помощь. Еще и полицию вызвал! Уберите руки! Что вы мне вменяете? Я ничего не сделал! — дергался он на месте, повышая голос на представителей власти. — А ты, Онур, как ты оказался здесь? Где моя дочь?

До него только что дошло, что его зять стоит перед ним живой и невредимый.

— Все кончено, Верховцев, сдавайся, — потребовал Онур, взъерошенный и злой, глядя на Бориса в упор. — Больше ты не тронешь моего сына! А что должно быть с Яной? — хитро посмотрел он на него, переглядываясь со мной.

Нервы сдавали, и старик палился по полной. Он не должен был удивляться, увидев Онура живым, и спрашивать, что с дочерью, тоже бы не стал, если бы ранее не подстроил аварию и не считал их мертвыми.