Божественные женщины. Елена Прекрасная, Анна Павлова, Фаина Раневская, Коко Шанель, Софи Лорен, Катрин Денев и другие - Серафима Чеботарь

Это был не первый опыт Греты в кино: в 1922 году она снялась в небольшом эпизоде в фильме «Бродяга Петер» – она играла дочку мэра, красавицу-пловчиху, – но этот эпизод прошел и для нее, и для публики незамеченным. В первый съемочный день Стиллер преподнес ей белую лилию и сказал: «Вы – полная, не умеете ходить, не умеете разговаривать, не умеете улыбаться. Прежде чем вы станете актрисой, вам надо будет учиться много месяцев, может быть, лет. Каждый час вашей жизни вы должны будете повиноваться мне; если вы будете меня слушать – обещаю вам – вы станете великой актрисой. Для этого у вас есть все: фигура, необычное лицо, замечательные глаза, длинные ресницы, хриплый голос и тайна».

Стиллер стал для Греты настоящим Пигмалионом, вылепив из неумелой девочки настоящую актрису. Фильм, вышедший в 1923 году, имел средний успех; на него ходили только для того, чтобы снова и снова посмотреть на лицо Греты – полное «таинственности и вечной женственности», «естественности и обаяния». Стиллер понял, что откопал свой бриллиант, а Грета поняла, что без памяти в него влюбилась…

На следующий год Стиллер с группой отправился в Турцию, но там со съемками ничего не вышло. По дороге в Швецию группа остановилась в Берлине, где Стиллер уговорил режиссера Георга Пабста снять Гарбо в его фильме «Безрадостный переулок».

В главной роли снимались одна из лучших актрис немого кино Аста Нильсен и ее муж Григорий Хмара, актер Первой студии МХТ. Немедленно пленившись Гретой, он стал настойчиво за ней ухаживать. Грета была в недоумении: Стиллеру, казалось, было абсолютно наплевать на личную жизнь своей протеже. Наконец она решилась напрямую признаться ему в своих чувствах – и в ответ узнала ошарашившую ее правду: Стиллер был гомосексуалистом… Ее сердце было разбито. С огромным трудом Грета смогла завершить съемки.

«Безрадостный переулок» имел огромный успех во многом благодаря Грете. Ее чувственность, впервые проявившаяся на кинопленке, пленяла с первого взгляда. На перспективную актрису обратили внимание в США – Луис Б. Майер, босс студии MGM, пригласил Стиллера и Гарбо в Голливуд.

В понедельник, 6 июля 1925 года, Гарбо и Стиллер приплыли в Нью-Йорк. Всю жизнь Гарбо старалась начинать все важные дела именно в понедельник – она была очень суеверна. Репортеры, встретившие шведских гостей, осмеяли Гарбо за стоптанные туфли, вздернутый нос и толстые чулки. Она молчала: по-английски она не знала ни слова. Из студии их никто не встретил; казалось, про них забыли. Только через десять месяцев Гарбо удалось получить роль в мелодраме «Поток». «Когда я приехала в Америку, – сказала Гарбо в одном из своих интервью, – то была похожа на корабль без руля и ветрил – испуганная, потерянная и одинокая. Я была неуклюжа, боязлива, вся издергана, мне было стыдно за мой английский. Именно поэтому я возвела вокруг себя непробиваемую стену и живу за ней, отгородившись ото всего мира. Быть звездой – нелегкое дело, требующее уйму времени, и я говорю это со всей серьезностью».

Фильм, вышедший под Рождество 1925 года, имел успех, а Гарбо моментально прославилась. Ее холодное лицо таило в себе загадку, в которую хотелось проникнуть каждому зрителю, а ее драматический талант растопил сердца даже самых строгих критиков. Голливуд понял, какую ценность он приобрел в лице Греты. За нее тут же взялись профессионалы: ей изменили форму бровей и прическу, заставили похудеть на 14 килограммов, научили двигаться и одеваться. За нее взялся сам Адриан (Адриан Адольф Гринбург) – гениальный художник по костюмам, одевавший всех «звезд» раннего Голливуда. Гарбо потом признавалась, что именно творения Адриана помогали ей играть – их, переносивших ее в нужное состояние, создававших ее образ, она ощущала как собственную кожу.

Стиллер сам начинает снимать Гарбо в следующем фильме – «Соблазнительница». Но его отношения с Голливудом не складываются; по контракту он был обязан снять два фильма с Полой Негри, но фильмы получились вымученные и в прокате провалились, что ему не простили… В итоге он был вынужден вернуться в Швецию, а «Соблазнительницу» за него заканчивал Фред Нибло. По легенде, в последнюю ночь перед его отъездом к нему пришла Грета и попросила стать отцом ее ребенка. Стиллер отказался: «Ты знаешь, как я к тебе отношусь, но представить себя в постели с женщиной… Как-нибудь в другой раз».

Другого раза не было. Через два года Стиллер умер в Швеции. Гарбо не отпустили даже на похороны – Голливуд не мог позволить себе лишиться своей главной «звезды» даже на пару недель… Поняв это, Гарбо стала этим пользоваться: как только ей что-то не нравилось, она начинала собираться в Швецию, и руководство тут же шло на попятный.

Популярность Гарбо росла с каждой минутой. Успех каждого ее нового фильма затмевал предыдущий. Гарбо играла романтических красавиц, чья любовь становится роковой, непреодолимой силой, загадочных незнакомок, очаровывающих мужчин своей недоступностью. Ее лицо называли эталоном киногеничности и идеалом совершенства, ее тело – превосходящим по пропорциям пропорции Венеры Милосской. Критики, захлебываясь от восторга, писали о ее бездонных голубых с фиолетовым отливом глазах, роскошных белокурых волосах и длинных ресницах. «Когда Гарбо смеживала веки, ее длинные ресницы цеплялись друг за дружку, и, перед тем как она снова открывала глаза, слышался явственный шорох, наподобие трепета крыльев мотылька», – писала о ней поэтесса Айрис Гри. Облик Греты Гарбо полон тайны – приподнятые тонкие брови, полуприкрытые глаза, взгляд – одновременно усталый, грустный и призывно-страстный, – и безупречный, холодный в своем совершенстве овал лица, которое, по признанию экспертов, можно было снимать с любой точки. Ее игра, искренняя и убедительная, спасала самые надуманные сюжеты, особенно хороша она была в любовных сценах. Кинокритик Артур Найтли писал: «В такие моменты каждый мужчина в зрительном зале воображал, будто сжимает в объятиях эту прекраснейшую из женщин, открывал для себя такие глубины чувственности, какие потребуют целой жизни, чтобы утолить эту жажду любовных восторгов». Его коллега Кеннет Тайнен говорил: «Все, что вы видите в других женщинах, будучи пьяным, в Грете Гарбо вы видите трезвым». Она обладала уникальным даром естественности, умением перевоплощаться, не теряя собственной индивидуальности, уникальной актерской интуицией. Она никогда не репетировала, справедливо полагая, что первый дубль – когда свежо восприятие – самый лучший. С наступлением эры звукового кино Гарбо и ее боссы переживали – как публика примет ее неистребимый шведский акцент? Но ее низкий, глубокий голос буквально заворожил публику. Голос Гарбо называли «божественным, великим, как у Дузе». Ее первый звуковой фильм «Анна Кристи» по пьесе Юджина О’Нила, где Гарбо играет раскаявшуюся проститутку, «Нью-Йорк Таймс» назвала «величайшим в истории кино, потому что мы увидели гений Гарбо, в этом нет сомнений». Ореол загадочности и недоступности усиливался тем, что новая «звезда» крайне неохотно позволяла себя фотографировать и почти не давала интервью. Хотя сама Гарбо говорила: «Я не застенчива, не сторонюсь людей, охотно говорю с незнакомыми. Но совершенно не интересуюсь публичной жизнью – я не любопытна». Маска «загадочного шведского сфинкса», когда-то придуманная для нее Стиллером, со временем стала ее настоящим лицом. Разочарованная в мужчинах, испуганная свалившейся на нее славой, стесняющаяся своего плохого английского языка, Гарбо лучше всего чувствовала себя, когда оставалась одна. Поэтому настоящей находкой для студии, рекламирующей Гарбо, стал ее роман со знаменитым актером Джоном Гилбертом.