Простые оружные парни - Владимир Стрельников

И шериф с довольным видом фокусника начал вытаскивать из коробки всякие-разные вещи. Например, АКМС, шесть магазинов к нему в отличной разгрузке, пару новых, в коробке, ботинок, рацию, бинокль с дальномером, флягу грамм на триста, вроде как серебряную. Несколько упаковок патронов для пистолета, ярких, из старого мира, пакет с автоматными, две американские гранаты, похожие на ананас. И с самого дна — шесть упаковок с плотно утрамбованной травкой.

— Марихуана! С севера Китая, отменного качества. Единственный наркотик, разрешенный в Техасе и Конфедерации, — шериф похлопал по упаковке ладонью, — правда, в Неваде и Аризоне чего только нет…

— И что мне с ней делать? Я ее не употребляю. — Ленька приподнял один пакет. А тяжелый, с килограмм — точно.

— Сдай в магазин. Цену, конечно, собьют, но лицензии для торговли в розницу у тебя нет. А теперь — последнее из трофеев. — И шериф положил на стол плотный синтетический пояс с двумя кобурами. В левой так и находился пистолет, пристегнутый ремешком. И отдельно — пистолет из пустующей тактической, правой кобуры.

— Тот самый «семнадцатый», из которого чуть тебя не убили, парень. Смотри, — шериф выронил из рукояти магазин и выщелкнул пару блестящих патронов, — «Хорнади», холлоупойнты. Сто сорок семь гран, начальная скорость пули — девятьсот семьдесят пять футов в секунду. Если бы были демидовские оболочечные со скоростью тысяча сто или тем более — демидовские армейские со стальным сердечником, то, боюсь, мы бы сейчас стояли возле свежего холмика на «Бутт-хиле». Понял, парень? Тренируйся, в следующий раз может так не повезти.

— Я же не ожидал, что на блоке такое может быть… — Ленька зябко передернул плечами, вспомнив направленный на него ствол пистолета. Правда, передернул аккуратно, плотная повязка на груди не давала забыть про треснувшие ребра и вскрытую гематому. Поглядел на кучу вещей, спрятал деньги и чеки в бумажник и спросил у вставшего и подошедшего к окну шерифа: — Не против, если я потом с товарищами и машиной эти вещи заберу? А то сейчас просто ни физических сил нет, ни возможности — к доку на перевязку идти нужно.

— Да ради всех святых, — шериф, глядя в окно, усмехнулся и качнулся на высоких каблуках сапог, — только марихуану продай здесь. Не стоит везти ее к меннонитам, не одобряют они такого. Очень сильно не одобряют. Сдавай в «Погнутую подкову», там мой кузен торгует, я его попрошу сильно цену не резать — все-таки ты частично сделал мою работу…

— Ага, спасибо. — Леонид встал и направился к выходу.

Через пару часов он, припахав как извозчика Климова и с Лиен в качестве особо любопытной особы, снова пришел в офис шерифа.

— А, вернулся. — Шериф снял ноги со стола и встал, приподняв шляпу, приветствуя Лиен. — Мисс, честь имею. Вы очень храбрая девушка: не побоялись бросить в лицо бандиту, что вы его узнали. Но не очень разумная, право слово. В следующий раз… не приведи господь, конечно, — потихоньку скажите брату, тот придет к шерифу и, например, я, ваш покорный слуга, с добровольными помощниками аккуратно арестуем бандита. И если вы правы, то после приговора суда его повесят за шею. Высоко и быстро.

— Я, напротив, ужасная трусиха, шериф. — Смуглые щеки Лиен заалели румянцем. — Просто ужасно испугалась, а потом жутко разозлилась. Больше на себя, что так перетрусила и потому закричала. Даже про пистолет думать забыла.

— Пока твоя рука не научится вспоминать про пистолет быстрее твоей головы, не стоит о нем думать. — Шериф воздел указательный палец правой руки вверх, а потом одним слитным движением повернулся к зеркалу. В его руке оказался «глок» сорок пятого калибра, причем Ленька с трудом углядел движение, которым шериф выхватил пистолет. — Примерно так, мисс. Учитесь и сами, и вместе с братом. Не самая лишняя наука, поверьте. И поверьте также, что пистолет — оружие города, за городской стеной основное оружие — дальнобойная винтовка. Именно винтовка сделала человека — человеком, а не добычей. Хорошая винтовка — гром и молнии Господни в руках его сына. Ну, или дочери, — засмеялся шериф, довольно глядя на вытянувшееся лицо девочки.

— Ладно, забирайте трофеи, — шериф кивнул на стоящие в углу комнаты коробку и сумку, — и кстати, не заберете русского? Подобрали патрульные на Северной дороге после аварии, привезли сюда. Вроде неплохой парень, но не повезло. Пока ждал оказию, подрался с тремя старателями. Сам в клочья, но и старатели тоже в брызги.

— Русского? И сильно избит? — Ленька заинтересовался. Все-таки договор заключался на четверых, и пусть у него причина уважительная, фактически больничный лист минимум на месяц, но это значит, что мужикам придется работать и за него. А это нехорошо.

— Да нормально. Парень молодой, здоровый, через неделю-другую оклемается полностью. Пойдем, посмотрите. — Шериф взял со стола здоровенную связку ключей и толкнул массивную дверь в стене справа от него.

За дверью оказался коридор с огороженными решетками камерами. В трех из них находились постояльцы. Ближайший лежал на нарах и потрясающе храпел, распространяя вокруг себя запах жуткого перегара. Во второй сидел на нарах и пальцем чертил крестики-нолики на отброшенной оконной решеткой тени коротко стриженный молодой крепкий парень в разорванной клетчатой рубахе, из-под которой выглядывала тельняшка с голубыми полосками. Юфтевые сапоги стояли в углу, накрытые несвежими портянками. Лицо у парня разукрашено уже начавшими зеленеть и желтеть синяками, левая щека и нижняя губа все еще опухшие. На костяшках пальцев ссадины намазаны уже очень хорошо известной Леониду вытяжкой из местных пиявок.

— Погляди, «раз ковбой, два ковбой», — засмеялся Роман, да и Ленька усмехнулся, вспомнив старый советский мультик. — Привет, нарушитель спокойствия!

— И вам не хворать… — Парень повернулся на нарах.

— Войска Дяди Васи? — поинтересовался Панфилов у насторожившегося арестанта. — Где служил?

— Камышинская ДШБ, дембель-2009. — Зарешеточный сиделец с надеждой уставился на Леонида и Романа, мельком оглядев Лиен и явно признав ее недостаточно взрослой для серьезного отношения.

— Так, внимание! — Шериф прошел немного вперед и поднял руку, призывая всех к молчанию. — Я готов отпустить Василия Котовчихина с этими господами, но при условии для него — не приближаться ближе чем на сорок миль к Форту Джексону в течение года с этого момента, то есть выхода из тюрьмы. — Шериф повернулся к малость обалдевшим свободным русским. — Господа, за Бэзилом нет каких-либо прегрешений, кроме этой драки. Но драка была серьезная, просто так отпустить его — значит, искать неприятности. Старатели — народ неплохой, но и память у них хорошая, а закон за воротами до сих пор действует только в пределах видимости наших патрулей. Вы когда выезжаете?

— Думаем, завтра. — Ленька почесал левой рукой затылок. Поглядел на парня за решеткой, подумал и сказал: — Я не против, но только в том случае, если Василий доведет мой вездеход до Аламо. Тут три дня в общей сложности. А потом — пусть делает что хочет; по крайней мере, может попутчиком пристроиться к какому-нибудь каравану в сторону РР. Согласен? — Панфилов повернулся к арестованному.

— Согласен! — Тот встал с нар. — Хоть к черту на кулички отвезу, особенно если горючего хватит.

— О'кей, — шериф отомкнул замок и с лязгом сдвинул решетку, — на выход, арестант!

У себя в конторе шериф открыл небольшую кладовку и вытащил оттуда набитую оружейную сумку, какие продают на базах Ордена, а также синюю спортивную сумку, здоровенную, и потертый натовский рюкзак.

— Так, Бэзил, принимай по описи. — По столу к Котовчихину скользнул белый лист с печатным текстом. — Бумажник с Ай-Ди и российским паспортом. Триста семьдесят экю пластиком, пять монет по сотне золотом. АКМ с пристегнутым снаряженным магазином, ПМ в кожаной кобуре со снаряженными вставленным и запасным магазинами, подвесная брезентовая на четыре магазина со снаряженными магазинами от АКМ, кожаный подсумок с двумя запасными магазинами к ПМ, русский армейский ремень с портупеей, триста патронов к АКМ россыпью, сто патронов к ПМ россыпью, сумка оружейная, опечатанная спортивная сумка с вещами производства Китайской Народной Республики, опечатанный рюкзак бундесвера, наручные часы, армейский компас, фляга. Два ножа.

По мере перечисления на стол ложились все эти вещи.

— Оружие пока не надевать, вооружишься за блокпостом. Эти люди — твои поручители. Тебе запрещено посещать салуны, бордель, покупать, хранить и употреблять спиртное и марихуану. Удачи, парень, и постарайся больше не влетать в такие неприятности. Поверь, проблем и сложностей в этом мире и без того хватает. — Шериф забрал опись, заверенную Василием, от руки написал приказ об освобождении и взятии его на поруки, шлепнул на него печать и протянул сложенный пополам лист Котовчихину. — На территории Конфедерации храни эту бумажку год, ясно?