Новый порядок (Часть II) - Александр Dьюк

— Зайдите ко мне завтра, — глухо сказал он. — Я подготовлю список.

— Премного благодарен, хэрр Вортрайх, — поклонился Гаспар. — До встречи.

— До встречи, хэрр Напье, — отстраненно попрощался Йозеф Вортрайх. Он должен был бы из вежливости проводить гостя до двери, но эта мысль почему-то выскользнула из головы.

Гаспар Франсуа Этьен де Напье, менталист и бывший следователь Комитета Следствия Ложи, развернулся и направился к выходу из кабинета. Он улыбнулся. Самодовольно, нахально и высокомерно, как мог улыбнуться лишь сын миллионера-промышленника, всего добившегося самостоятельно. Гаспар приложил к животу левую руку, загнул дрожащий палец.

Раз… отмерил он шаг. Два… три… че…

— Хэрр Напье! — деликатно окликнул его Йозеф Вортрайх. — Обождите минуту.

III

Уже стемнело, когда Бруно оказался где-то между Новым Риназхаймом и Читтадиной на узкой полоске «ничейной» земли, то есть не принадлежащей ни одному из боссов, но хозяева у нее были — анрийская полиция. Этакий буфер между владениями Большой Шестерки, чтобы возникало меньше трений и спорных вопросов при дележе борделей, лавок, кабаков и прочей мелочи, которая обязательно выступит поводом для крупного конфликта.

Он смутно узнавал эту улицу, но голова была забита совершенно другими проблемами. Бруно мученически вздыхал себе под нос и тащил за плечами здоровенную сумку, битком набитую деньгами, а в Анрии просто большая, тяжелая сумка — уже достаточный повод поделиться с нуждающимися. Но не это было главной причиной бесконечных вздохов.

Главной была чародейка с тьердемондским акцентом, который то пропадал, то появлялся, Даниэль Кто-То-Там. Она взяла Бруно за шкирку и потащила с собой на Имперский. Было у нее с сигийцем что-то неуловимо общее: оба не кричали, не приказывали, не угрожали, но добивались, чего хотели, и не интересовались чьим-то мнением. И приходилось подчиняться, хотя правильнее — ноги сами шли следом, не объясняя причины голове.

На Имперском чародейка завела Бруно в какой-то не особо известный банк и сняла ассигнаций на такую сумму, каких Маэстро даже чисел не знал. Даже клерк, выносивший пачки наличности, ходил с лицом… крайней степени изумления и потрясения и всерьез предлагал услуги охраны. На что колдунья мило улыбнулась, прижалась к Бруно своим теплым, пахнущим сладкими духами рельефом, чмокнула в щеку и назвала его самой надежной охраной.

Маэстро, которого от одного лишь ее присутствия трясло, почти загорелся, а пуговица на гульфике выбила бы клерку глаз, будь пришита чуть хуже.

Но это было еще ничего. Как-то раз утром Бруно проходил мимо комнаты, где обитали колдунья с занудой-сыроедом. Дверь была приоткрыта, и он заглянул. Ведьма стояла голая и намывала себе промежность. Ухоженную, подстриженную, а не те салидские джунгли модерских баб. Бруно чуть не кончился от увиденного. А она, совершенно точно заметив его, вместо того чтобы завизжать, как подобает, и погнать полотенцем, даже не пикнула. И вообще как бы случайно повертелась, чтоб он хорошенько разглядел ее со всех сторон, облизнулся на круглую задницу, запомнил ямочки на пояснице и каждую завитушку черной татуировки по левому боку. Бруно запомнил, да так крепко, что пару ночей заснуть не мог. А упругие сиськи с сосками хоть стекло режь прыгали перед глазами и наяву.

После банка они сидели в одном из кафе неподалеку от «Империи». Бруно на чувстве дежа вю отправился в прошлое, казалось, невообразимо далекое и безмятежное, когда точно так же шлялся по кафе Имперского проспекта, один или с сигийцем, и высматривал покойного Артура ван Геера. Как же это было давно, а он тогда по дурости еще жаловался и думал, что угодил в неприятности…

Но чародейка ни за кем не следила. Она уплетала пирожные за обе щеки, запивала их парой чашек горячего шоколада с корицей и сидела невероятно довольная. Когда ее рот был не занят, колдунья без умолку трещала и выпытывала у Бруно о сигийце. Она уже две недели при каждом удобном случае устраивала ему допросы. Ее интересовало буквально все, вплоть до таких вещей, что в Бруно просыпалась ревность. Но он отвечал и рассказывал, что знал. Удивительным образом в чародейке сочетались прямота, откровенность, непосредственность и легкая пошлость, ей невозможно было не ответить. Язык сам все выбалтывал, не спрашивая разрешения у головы.

Потом они уехали с Имперского и с наступлением темноты оказались здесь. На улице Святого Арриана, наконец-то сообразил Бруно. Он здесь уже бывал, но искренне не понимал, чего колдунья тут забыла и почему быстро свернула с улицы и повела задними дворами.

— Спасибо, что согласился составить мне компанию, — сказала она, нарушив непривычное молчание.

— Не за что, — буркнул Бруно.

— Что бы я без тебя делала? Эти, — она капризно поморщилась, — хотели отправить меня одну, представляешь? И ни один из шибко занятых балбесов даже не подумал, что случилось бы с одинокой девушкой в таком опасном городе, да еще с охапкой деньжищ! Представляешь?

Ну ты еще громче ори, писька полоумная, подумал Бруно, но вслух сказал:

— Представляю. Я же здесь живу.

— Надо нам будет как-нибудь повторить, — улыбнулась Даниэль. — Покажешь мне город, самые красивые его улицы.

Маэстро глянул на нее с неподдельным ужасом.

— Не смотри на меня так, — рассмеялась чародейка. — Я тебя не съем. Наоборот, это мне следовало бы тебя опасаться. У тебя такой голодный взгляд, как будто укусить меня хочешь. Стыдно подумать, за что. И сколько раз.

— Извини, — шмыгнул носом Бруно, отводя голодный взгляд. — Просто ты… ну…

— Ну?

— Ну… Эх, — махнул рукой он, не найдя слов.

— Скажи, как есть.

Он собрался с духом и сказал, как есть. Напрягся и сжался, ожидая пощечины, однако чародейка беззлобно расхохоталась, присев и чуть ли не пополам согнувшись.

— Иными словами, — кончив смеяться, произнесла она, держась за вздрагивающий живот, — опуская красочные и яркие эпитеты, я вызываю слишком сильное сексуальное напряжение?

Бруно почесался за ухом, пытаясь сообразить, что это должно значить.

— Ну, типа. Наверное, — решил он.

— Не стоило этого так стесняться и столько времени держать в себе, — чародейка поправила пальцем тушь на левом глазу. — Это нормальная реакция.

— Зачем тогда спрашиваешь? — проворчал Бруно. У него горели щеки.

— Чтобы тебе полегчало. Но я и без слов вижу, что с тобой творится. Не думай, что мне это доставляет удовольствие. Я вообще терпеть не могу, когда мужчины страдают от неудовлетворенности. Поэтому мы здесь.

Чародейка остановилась у крыльца двухэтажного домика, из-за стен которого доносились отголоски шумного веселья.

— Где? — спросил Маэстро.

Даниэль указала на дверь черного входа. Если бы Бруно смотрел на дом со стороны улицы, он бы сразу узнал. Но даже без этого его посетила смутная догадка.

— Это… — протянул он, косясь на улыбающуюся чародейку.

— Бордель, — подтвердила она с очаровательной простотой. — Но хозяйка зовет его «скромным домом любви и удовольствий».

— Зачем?..

— О господи! — жеманно закатила глаза Даниэль. — Бруно, тебе сколько лет? Только не говори, что ни разу не был в борделе и не знаешь, чем там люди занимаются.

— Ээээ…

— Послушай, — чародейка скрестила руки на груди, — ты очень мил, когда краснеешь и смущаешься, но теряешь все очарование, когда строишь из себя тупого барана. Прекрати.

— Извини, — пробормотал Бруно. — Но, правда, зачем?

— Во-первых, — Даниэль опустила сияющие в темноте глаза вниз, — если так дальше будет продолжаться, брюки порвутся. Я не против, но тебя это будет сильно смущать.

Бруно обиженно выпятил губу и отвернулся.

— Во-вторых, — продолжила чародейка, — твой друг, Райнхард, не самый чуткий, скажем так, человек. Я бы даже сказала, местами неблагодарная, бездушная скотина. Ты столько пережил и сделал для него, что ему вовек не расплатиться. Но, бьюсь об заклад, он ни разу даже спасибо тебе не сказал.

Бруно поскребся за ухом и попытался вспомнить. Если принять за благодарность все те случаи, когда он не помер…

— Это неправильно, — прервала его размышления Даниэль. — Вот я и решила поблагодарить тебя за него.

Она постучалась в дверь, и Бруно в полной мере осознал, что колдунья не шутит: она действительно притащила его в бордель.

— Эээ… нууу… — затянул Бруно, задыхаясь от нахлынувших чувств, которые спутывали слова. — Спасибо, но не стоило… Знаешь, я… нууу… да обойдусь в общем-то…

— Бруно, — строго обратилась чародейка, — не серди меня. Если я рассержусь, то сама сниму твое напряжение. И поверь, дорогой мой, я не остановлюсь, пока не выжму тебя досуха.

Бруно тяжело сглотнул.