Донатор - Владимир Георгиевич Босин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Смотрите, первые два годы мы изучали общие предметы, включая физику, химию, биологию. А также анатомию, микробиологию и фармакологию. С третьего курса начинается патанатомия и физиология, а ещё пропедевтика внутренних болезней и общая гигиена. Дальше — больше, изучается хирургия, судебная медицина.
Мне изрядно поплохело от обилия терминов и я перестал вникать в суть, только кивал головой как болванчик. Парень честно отработал поход в кафе и мы довольный друг другом расстались.
Дома я зашёл на библиотечный сайт и, подумав, открыл анатомический атлас. Цветные картинки с поясняющими надписями для меня как китайская грамота, — продолжай, пролистывай страницы с задержкой полторы секунды, — это внезапно подала голос Сима.
Я быстро приноровился к нужному ритму и не задумываясь, щёлкал кнопкой мышки. Судя по всему, мой имплант переваривал визуальную информацию. В таком режиме мы проработали за несколько часов первый том Синельникова. Называется просто — о костях, их соединениях и мышцах. Встал и потёр глаза, — дорогуша, а ты не можешь сама полазить по интернету, не напрягая меня этим занятием?
— Интересно как? У меня даже порта подключения нет и я работаю на других принципах. В дальнейшем можно попробовать сформировать адаптер, но не сейчас.
С поверхностной модернизацией моей тушки мы почти закончили. На зрение и слух я и раньше не жаловался. Возросшую силу и скорость реакции ещё нужно проверить, а вот что меня поразило, так это моя способность обходится без воздуха несколько минут. Как-то в бассейне я уходил одним из последних. Спасатель даже частично погасил свет в помещении и дал мне ещё десять минут. Раньше я любил под занавес проплыть от бортика до бортика под водой. 25 метров с трудом получалось в активном режиме. А тут всплыл у бортика и даже дыхание не сбилось. Ради интереса махнул ещё раз, потом ещё. 75 метров — это больше двух минут. Чувствую, что есть резерв. На сотке остановился, дальше уже трудно. Три минуты, меня впечатлило.
— Ну, а что ты хочешь? Я же сразу подстраиваюсь под изменившиеся условия. Сейчас у тебя был повышенный сердечный ритм, для снабжения кислородом организма. Объём лёгких у тебя на 25 % больше, чем раньше. Если тренировать этот навык, возможно выйти на уровень 50 минут. Но для этого нужны длительные тренировки.
— Не, не надо. Меня пока и так устраивает.
С моим единственным пациентом мы встречаемся три раза в неделю, хотя необходимости в этом нет. Сима нашла методы лечения болезни Паркинсона. Естественное отмирание нейронов привело к нарушениям двигательных функций. Курс лечения взял почти месяц, ну это если заниматься как положено. Но мы с Симой не торопимся. Больной должен понимать, что процесс долог и труден. Он занимает массу времени и моих сил. Раз в неделю Сима проводит вмешательство в работу организма, остальное время мы откровенно филоним. К концу сеанса Сима приводит меня в состояние, когда у меня начинают трястись конечности и я близок к обмороку. Леонид Аркадьевич наоборот по окончанию процедуры чувствует улучшение. Он зовёт Валентина и они помогают мне улечься на вторую кушетку. Через полчаса я «прихожу в себя». Пациент ценит наши встречи, видит как мне тяжело даётся «колдовство». Леонид Аркадьевич говорит, что у него восстановился сон, перестали мучать боли в мышцах. А ещё, проверено, что у него проснулся интерес к слабой половине человечества. Мы с Симой планируем восстановить его в течение полугода, быстрее никак. Надо выдоить с него мою клинику.
Постепенно, после четырёхтомника Синельникова, я перешёл на другую литературу. Мы с Симой не брезгуем фармакологией, нужно же знать, чем пичкают пациентов. Процесс аналогичен, я листаю справочники и научные труды, давая Симе возможность их изучения. Ощущения не очень, если честно. Мне неприятно оказаться придатком к умному набору молекул. Прямо как тупой питекантроп рядом с лысым учёным в огромных очках. Сам я знания не усваиваю, просто не успеваю. Объём информации огромен.
Мне же интереснее поработать практически. С помощью Леонида Аркадьевича мне удалось присоединится к группе студентов-медиков медицинского университета имени Пирогова, окончившим третий курс. Нас пристроили помощниками процедурной медсестры. Конечно специфичное занятие, особенно в палатах для тяжелобольных. В наши обязанности входит выполнять назначения врача. Брать кровь для анализа, проведение инъекций, клизм, горчичники и прочее. Я был тут огромной белой вороной, абсолютно чуждой группке третьекурсников. Меня спасла Машенька. Невысокая полная девушка с руками, поросшими рыжими волосками. Её игнорировали более смазливые однокурсницы и парочка представителей сильного пола, откровенно прикалывались над нею, а я сразу поставил себя этаким деревенщиной, учащимся по направлению родного колхоза. Вот на этой почве мы с Марией и сошлись. А девица оказалась очень толковая, она сразу поняла, что я плаваю в большинстве вопросов и взяла надо мною шефство. Девушка была родом из небольшого городка в Удмуртии. Маша ухитрилась поступить на бюджетное отделение в столичную Пироговку. Тянет из последних сил, подрабатывая санитаркой в больнице. Вот я и воспользовался знаниями доброй девушки. Она постоянно отиралась около меня, чем вызвала ещё большее раздражение однокурсниц. А я получил богатую практику — ставить систему, брать кровь из вены и пальца, делать клизму и даже вводить катетер в мочевой пузырь. Благодаря моей протекции руководитель практики не задаёт вопросов.
Насмотрелся за этот месяц я всякого и понял, что обычным врачом мне не стать. Долго, тяжело и полное отсутствие перспектив хороших заработков. По окончанию практики наша группа решила отметить это событие поеданием пиццы в забегаловке. Отсидев там час мы с Марией смотались.
— Дим, вот скажи мне. Где ты проучился три года, что не знаешь элементарных вещей?
Я смотрю на девушку. Сегодня она явно одела парадное платье, нечто свободное, жёлтого цвета, по размерам приближающееся к парашюту.
Лицо не изуродовано излишней косметикой, чистая кожа. Черты лица правильные, только видимо наследственная полнота делает её женщиной, лишённой привлекательности. Кожа густо усыпана веснушками, нежные волосики на руках особенно заметны на солнце.
— Понимаешь, Маша, — я решил приподнять завесу таинственности.
— Я вообще-то не медик и никогда не учился медицине.
Долгая пауза и недоумённый вопрос, — а как же тогда ты попал на практику в больницу?
— Понимаешь,
