СС. Орден «Мертвая голова» - Хайнц Хёне

Во время так называемых выборов все отделы СД были страшно заняты: на них возлагалась обязанность составить по каждому округу списки лиц, которые могут проголосовать против. Для диссидентов готовили специальные бюллетени, на которые печатной машинкой без ленты наносили номера, соответствующие их именам в списках избирателей. Как докладывал в мае 1938 года один из руководителей управления СД в Кобленце, таким путем удалось выявить тех, кто голосовал против или испортил бюллетень. «А номера, – отметил он, – легко потом удаляются пенкой от молока». Горы донесений в главном управлении росли из года в год. Ни одно мало-мальски подозрительное шевеление не проходило незамеченным. Например, редактор «Франкфуртер цайтунг» Рудольф Кирхер позволил себе в чем-то не согласиться с официальной линией – и тут же сотрудник СД начал собирать его статьи периода Веймарской республики, приговаривая: «Очень информативно. Вот, значит, каковы действительные политические воззрения Кирхера». В репортаже из Палестины Шварц ван Берг, звезда нацистской журналистики, имел несчастье высказаться в том смысле, что евреи тоже умеют сражаться и умирать за свое дело. В СД подняли брови: «Он что, думал, это сойдет ему с рук? Протаскивать с пропагандистской целью в партийную печать происшествия в еврейской общине – непростительно для журналиста».

СД использовала также все возможности, чтобы найти доказательства еврейского происхождения ненацистов, считавшихся нежелательными. Так было в случае с профессорами Эрнстом и Генрихом Серафимом, выходцами из Польши, которые отрицали упорный слух о своих еврейских корнях. В отношении Серафима было предпринято даже расследование через Ассоциацию польских немцев; по указанию из отдела Зикса там подыскали студента, желающего изучить семейное древо Серафима. При этом сотрудника, через которого вся эта затея была организована, строжайше предупредили, чтобы никто не узнал, от кого исходят инструкции.

Но Гейдриху было мало того, что сеть молчаливых шпионов держит под контролем всю страну. Ему теперь хотелось шума и громких лозунгов. Он призвал на помощь экстраординарный и внушавший многим страх нацистский печатный орган «Черный корпус».

Редактор этого еженедельника д'Алкен был в свое время одним из первых руководителей гитлерюгенда. Он работал в нацистских газетах, умирая со скуки и гадая, а возможно ли это вообще – быть одновременно и нацистом, и журналистом. В 1934 году он получил скандальную известность. Макс Аман, куратор партийной прессы, пригласил его в берлинский «Ангриф» и предложил составить издательскую программу. Д'Алкен вспоминал: «Я тогда сделал величайшую глупость в жизни – сказал правду. Я выразил мнение, что конструктивная оппозиция необходима государству, если оно не хочет скончаться от апоплексического удара». Конечно, «наглец» был уволен.

Через месяц-другой в спальном вагоне д’Алкен случайно встретился с Витте, в то время руководителем административного управления СС, и рассказал ему, как потерял работу. Тот промурлыкал: «Дорогой Гюнтер! Я поговорю о тебе с Генрихом. В конце концов, есть же свои газеты у СА и даже у всяких жалких ассоциаций. Почему же нет у СС?» Витте сдержал обещание и побеседовал с Гиммлером, который уже знал историю увольнения д’Алкена и сам подумывал о газете. Он даже придумал название «Черный корпус». Д’Алкен по протекции Витте получил должность ведущего редактора-публициста в будущем издании. Педантичный Гиммлер не удержался от того, чтобы прочесть ему специальную лекцию о газетной работе (в которой он ничего не смыслил, как утверждал позднее сам редактор). Они разошлись даже по поводу названия: д’Алкен предложил «Движение», Гиммлер стоял на своем. Так газета и готовилась безымянной, пока до выпуска не осталось двое суток. Тогда редактор с гравером засели за работу, день и ночь набрасывая и бракуя варианты. Тем временем руководство СС заключило договор с партийным издательством. Тираж газеты должен был составить 40 тысяч. Первый номер вышел 6 марта 1935 года. С подзаголовком: «Газета СС НСДАП – орган штаб-квартиры СС».

Д’Алкен начинал со штата всего из шести человек. Газета выходила раз в неделю, сначала на 16 страницах, потом на 20, и очень быстро росли тиражи: в 1937 году уже почти 190 тысяч экземпляров, затем – 500, а концу войны – 750 тысяч.

Секрет успеха коренился в том, что газета д’Алкена одновременно пугала и притягивала немцев, во всем любящих порядок. Яростные кампании против евреев и духовенства, ядовитая критика буржуазии и бюрократов, шельмование инакомыслящих – это кого угодно могло сбить с толку. Однако многие улавливали в подтексте совсем иные мотивы. «Черный корпус» стал повсеместно известен как «единственная оппозиционная газета», потому что отражал раздвоенность сознания интеллектуалов из СД в их стремлении быть радикальными и мыслящими людьми, оставаясь при этом нацистами. То, чем они не могли стать в жестком мире реальной политики они старались явить собой на газетных страницах. Они хотели быть с оппозицией – и пожалуйста, разоблачайте на здоровье чванство и коррупцию в партийном аппарате и карьеризм в одеянии национал-социализма.

21 января 1937 года «Черный корпус» заявил: «Как показывает опыт истории, после каждой революции возникает опасность застоя. Мы, национал-социалисты, должны усваивать уроки истории применительно к нашей политической структуре. Из этих уроков – пусть это многих удивит – следует необходимость новых форм оппозиции». Газета часто высказывалась напрямую, не смягчая слов, например: «Национал-социалисты занимают посты, для которых не имеют ни физических, ни умственных способностей»; «Партийные карьеристы от революции третируют всех, кто не принадлежит к среднему классу, как недостойных, а возможно, даже – если человек беден – подозревают в нем марксиста».

В 1935 году, когда мюнхенские нацисты побили окна в домах еврейских бизнесменов (своего рода репетиция «хрустальной ночи» 1938 года), «Черный корпус» осудил эти «криминальные вылазки»: «Еврейский вопрос, один из самых жгучих в нашей стране, не может быть решен путем уличного террора. Что же до здорового чувства толпы, то магистрату не стоило бы базировать правосудие на столь растяжимом понятии». Даже полицейское ведомство газета предупреждала о необходимости осторожнее использовать термин «враг государства»: «Чересчур жестокие преследования могут принести больше вреда, чем пользы… Когда-нибудь придется обнародовать число дел, основанных на ложных доносах и личной ненависти».

Газета, столь критично относившаяся к реалиям Третьего рейха, быстро завоевывала доверие читателей. Д’Алкен их подбадривал: «Мы хотим не только того, чтобы нас читали, но и сами хотим читать – о настроениях, чувствах и делах наших сограждан». Эта фраза дала Гейдриху идею включить «Черный корпус» в свою систему наблюдения. Гейдрих и д’Алкен быстро пришли к согласию. Руководство СД кормило газету информацией, полученной по своим каналам, а редакция направляла значительную часть читательской почты на Вильгельмштрассе для анализа. Объем корреспонденции между двумя конторами стал таким внушительным, что д’Алкен даже велел отпечатать типографский бланк: «Направляем к вам данное письмо одного из наших читателей. Просим рассмотреть, выразить свое мнение, сделать пометки и вернуть. Благодарю. Хайль Гитлер».

Вскоре «Черный корпус» стал тесно сотрудничать с СД. Один пример, как работала эта система. 7 июня 1938 года в редакцию пришло письмо от берлинца Пауля Коха. Он сообщал, что мясник такой-то неизменно завертывает покупки для своих клиентов в бумагу с рекламой еврейских предприятий. «Может быть, ему помочь? – спрашивал Кох. – А может быть, он глухой и внушения не помогут?» Донос был переправлен в отдел Зикса на Вильгельмштрассе. 8 июля пришел ответ из СД: «Информируем, что письмо Пауля Коха передано в отделение гестапо. Дальнейшая информация – по окончании расследования».

СД вовсю старалась, чтобы ведущие публицисты были обеспечены фактами, и все чаще снимала гриф секретности со своих материалов. Стало ясно, что печатная полемика, да еще со страшными подробностями, производит на обывателя гораздо более глубокое впечатление, чем туманная угроза невидимого гестапо. Информация СД придала «Черному корпусу» характер зловещего всеведения. То вдруг газета ошеломит членов ультраконсервативного союза офицеров публикацией выдержек из протокола их тайного заседания; то начнется травля известного адвоката – за то, что написал конфиденциальное письмо в защиту женщины, заключенной в концлагерь, и т. п. Порой газета открыто признавала, что помогла кого-то разоблачить: «Мы рады отметить, что суд Висбадена приговорил к четырем годам каторжных работ за преступления против общества… такого-то и такого-то, чья деятельность была раскрыта нашим еженедельником».