Самородок в чулке - Борис Бабкин

– Что работали не люди Бурцева, понятно, – вздохнул майор. – Сам убийца, если так называть того, кто выпрыгнул из машины, тоже не пошел бы на убийство тех, кто о нем молчал. Шофер его узнать не сможет. В сущности, у нас нет ничего, кроме показаний Марии Степановны. Но их никто подтвердить не сможет…

– А шофер? – напомнил Сизов. – Он же говорит, что видел, как из машины кто-то выпрыгивал, а потом к нему тут же подошли…

– Почему же он сразу ничего не сказал? Это первый вопрос, который задаст ему прокурор. Второе, он даже приблизительно не может описать того мужика. Третье, на Бурцевой не обнаружено…

– А что там можно было обнаружить, если «КАМАЗ» вдавил «Ниву» в стену идущей на снос трехэтажки, и стена обрушилась на машину. Что там можно было увидеть на лице или теле Бурцевой? А вот тут очень интересное заключение, – взял он лист бумаги. – Установлено, что в момент ДТП правая дверца автомобиля была открыта. Чем это можно объяснить? Конечно, тут же нашлись те, кто смог это сделать. По словам мужа, его жена всегда плохо закрывала двери автомобиля. Но, согласитесь, даже если она забыла закрыть дверь, то неужели так и ехала с открытой дверцей?

– И зачем она вообще трогала правую дверцу? – усмехнулся полковник. – В общем, все понятно, но от этого только хуже. Мне ясно, что Бурцева убита. Сильный и опытный человек сел к ней в машину, и как только они подъехали к перекрестку, он на пару секунд лишил ее сознания, вдавил газ до отказа и выпрыгнул. Каскадер, мать его в душу! У нас таких вроде бы и нет. Все-таки женщину нужно было оглушить, вдавить педаль газа, вывернуть руль и выпрыгнуть. Я таких не знаю. Вот и ответ, почему Бурцева не пыталась тормозить, а увеличила скорость, и почему была открыта правая дверца машины. Вот так!– Он неожиданно для всех выругался.

– Извините, – сказал майор, – но эти умозаключения нам ничего не дают, не найти нам этого сукиного сына-каскадера, у нас нет ничего конкретного. А Бурцев запросто может жалобу написать.

– Писать он не станет, – возразил полковник, – потому что понимает – приедут из столицы и на свежий взгляд могут что-то найти. Мы виноваты, надо было все тщательно проверить, а мы отмахивались от Кати и между собой говорили – тронулась, мол, она из-за смерти матери и виновных ищет. А сейчас еще два убийства. К тому же надо решать, что делать с Уриным. Под программу защиты свидетелей он не попадает. Обвиняемого нет, подозреваемого тоже. А его могут убить и наверняка это сделают. В общем, стало еще хуже, чем было.

– Приборзели, сволота! – орал Бурцев на группу. – Кто угрохал бабу и парня?!

– Да вы, Сергей Николаевич, сами подумайте, кому это надо было без вашего на то благословения? – усмехнулся бородач.

– А ты, Дьяк, закрой поддувало! Вы что же, твари, подставить меня решили? Да я вас всех…

– Спокойно, Бур, – шагнул вперед Танкист, – ты особо-то не выступай. Тебе же ясно сказано, что без твоего «фас» никто никого не тронет. А лаяться не надо. Тут много кто пайку на зоне хавал, и не стоит доводить дело до предъявы.

– Предъявы? – Бурцев вытаращил глаза. – Да я вас всех…

– Ты послушай правильные слова, – усмехнулся сутулый мужик. – Лучше давай разбежимся по-доброму, без мордобоя. Твоих псов, конечно, больше, и моложе они и всякими восточными приемчиками владеют, но мы тоже не раз кровью умывались и других умывали. Верно я базарю, братва? – громко спросил он.

– В натуре, Бур! – Верзила со шрамом на лбу выплюнул окурок. – Или закрой пасть и извинись перед нами, или давай бабки за расчет и отворяй ворота. А на своих шестерок можешь визжать до посинения.

– Чего ты из нас шакалье делаешь? – зло подхватил смуглый бородач. – Ты, Бур, в последнее время вообще приборзел. Так что на хрен нам все это надо! Расчет давай!

– Значит, вы так решили? – усмехнулся Бурцев. – Хорошо! Рассчитают вас сейчас. – Кивнув стоявшему у двери невысокому мужчине в очках, он пошел к дому.

– А в натуре рассчитает, – проговорил кто-то. – И куда мы поканаем? Например, я в розыске уже полгода. Меня повяжут с ходу. Вам-то что, а я…

– В натуре, вышибет Бур, – кивнул смуглый. – Ладно, мужики, – он пошел к дому, – я это начал, я и перетру с Буром.

– Думаешь, Кавказ, он с тобой базарить будет? – спросил кто-то.

– Со мной будет, – усмехнулся тот и вошел в дом.

– Пойду успокою Сережу, – усмехнулась Элла.

– А он молодец, – удивленно произнес Гайдук.

– Со своими шакалами, – тихо проговорил Кавказ, – базарь, как хочешь, но на нас не рычи. А то…

– Надеюсь, вы меня правильно поняли, – протянул руку Бурцев. – Так что давай, Алихан, без канителей.

– Годится! – Тот подал ему руку. – Ну и что в ментуре слышно?

– Да ничего конкретного у них нет. Мне интересно, что за подлюка меня подставить решила? Кто-то узнал, где свидетели живут, и убрали двоих. А третий…

– Надо было бабку сразу мочить, – перебил его Кавказ.

– Так она уехала, не было ее ни на следствии, ни на суде. Она же как раз в тот день и уехала, старая карга. А сейчас смысла нет. Она уже дала показания.

– Зря ты кипиш поднял. – Кавказ покачал головой.

– Я просто сорвался. Кто мог убить бабу и парня? Парень-то на меня потихоньку работал.

– Да это понятно было сразу. В общем, я скажу, что ты типа перенервничал.

– Спасибо тебе, буду знать теперь, на кого рассчитывать.

– Да тише ты! – Кавказ оглянулся на дверь.

– Когда ты зашел, там были двое, сейчас никого нет.

– А ты откуда знаешь? – удивился Кавказ.

– Смотри! – Бурцев кивнул в сторону небольшого телевизора. Кавказ, обойдя стол, увидел на экране комнату рядом с кабинетом.

– Молоток! Короче, что решили с москвичами?

– Валить их надо и уходить. У меня предчувствие, что это плохо кончится. Золота у них уже порядочно, так что берите и уходите в Амурскую область. В Мостовом ты уже был. Там и дождетесь меня. Главное, чтобы тихо уйти. Ты знаешь, что моим псам сказать – мол, вы остаетесь, а мы сваливаем. И главное, чтобы Элка с Гайдуком не узнали, они на себя и примут ментов. Когда буду уходить, шепну про Гайдука, пусть его втихаря бабусе покажут. Тогда его возьмут, Элку тоже прихватят. А мы просто исчезнем. Пока хватятся, мы уже в Польше будем.

– И что теперь? – спросил Гайдук у Эллы. – Думаешь, они сумеют договориться? – Он кивнул в сторону кабинета Бурцева.

– Что-то тут не так, – проговорила она. – Чтобы Алихан пошел договариваться… вряд ли. Ему через себя перешагнуть надо, а он этого не умеет.

– Но ты сама все слышала.

– А я говорю, что тут что-то не так, – упрямо повторила она. – Ты своим скажи, пусть понаблюдают за Кавказом и его людьми. За Бурцевым я сама присмотрю, у меня помощники есть.

– А что он может сделать?

– Скорее всего менты сумели его напугать. Сдавать нас ему невыгодно, мы его тоже потащим как заказчика. Да к тому же нам менты ничего предъявить не могут. Конечно, если бабка тебя не опознает. И главное, убили двоих подкупленных очевидцев, а шофера не тронули. Тебе это ни о чем не говорит?

– Думаешь, кто-то все знает?

– Только Бурцев, – задумчиво проговорила она. – Он что-то решил. Но что?

– Надо сваливать отсюда, пока на нас не нацепили наручники.

– Пока не за что. Да если и поймут что-то, все равно не успеют.

– Что задумала, Королева?

– Стать богатой! – Элла засмеялась. – В общем, не выпускай Кавказа из поля зрения. Не сам, конечно.

– Понял, – кивнул Гайдук и обнял Эллу. Она оттолкнула его.

– Не сейчас и не здесь. Делай, что я говорю, и мы будем счастливы и богаты.

– Ты что тут делаешь? – спросил Кавказ, увидев сидевшего на корточках у стены Ивана.

– Картину рисую. – Не глядя на него, Иван улыбнулся своей широкой, глупой улыбкой. – А потом продавать буду и стану богатым и умным. Богатого никто дураком не назовет.

– Пикассо, – усмехнулся Кавказ и пошел дальше по коридору.

– Дурака видят, но не замечают, – пробормотал Иван и, положив уголь, встал. Посмотрел на нарисованные фигуры. – Очень хорошо. Потом вырежу и сделаю выставку.

– Ваня, – послышался женский голос, – пора принимать лекарства.

– Они горькие! – Иван поморщился. – Хочу конфет, много-много! – сказал он вошедшей женщине.

– Обязательно принесу, – улыбнулась она. – Если выпьешь лекарства и позволишь сделать тебе укол, принесу целый кулек.

– Большой кулек, – он развел руки, – вот такой.

– Такой и принесу, – сказала женщина.

Иван сунул в рот таблетку и запил водой. Поморщился и взял еще две. Выпил. Женщина дала ему мензурку с темной жидкостью.

– Конфеты принеси, а то пить не буду.

– А почему он его в психушку не сунет? – Парень в кимоно посмотрел на дверь комнаты Ивана.

– Черт его знает, – пожал плечами другой.

– Да очень высокий, – сказала Мария Степановна, – вот как он, – кивнула она на стоящего у двери милиционера. – Волосы короткие, светлые. Джинсы на нем были и майка такая, пятнами, как у военных. Да его же женщина, которая там была, тоже видела. Она кивнула ему, как сейчас помню. А парнишка с мотоциклом стоял, тоже, видать, узнал его, рукой ему махнул, куда бежать. Тот и побежал.