Мой муж вне закона (СИ) - Джокер Ольга

Перед ним я хрупкая, сломанная, испуганная…

- Ты защищалась, Нина, - отвечает он строго. - Запомни мои слова. Ты. Защищалась.

Я коротко киваю и отвожу взгляд, выдавливая на мочалку гель для душа. Мы поочередно намыливаем друг другу тела, пытаясь хотя бы немного отмыться от воспоминаний сегодняшнего вечера. У Андрея отстраненный взгляд, а у меня потерянный. Как мы будем дальше… и сможем ли?

Муратов укутывает меня в полотенце словно маленькую. Несёт в спальню, опускает на кровать и ложится рядом. Он гладит мои волосы, целует затылок, шею, трогает спину и бёдра, пытаясь расслабить.

- Трахни меня, - прошу его тихо. – Пожалуйста, трахни меня, Андрей.

Я хочу забыться и раствориться в его объятиях, чтобы ненадолго отключить голову.

Он входит в меня резким толчком. Ласкает клитор, плавно двигается.

Я прикрываю глаза и с наслаждением купаюсь в его запахе, желании, прикосновениях и с упоением слушаю тяжелое дыхание над виском. Внизу живота при этом ярко пульсирует, соски твердеют и сладко ноют, а тело дрожит не от холода, а от предвкушения скорой разрядки.

- Сильнее… Прошу, сильнее…

Андрей не щадит: толкается глубже, до самого упора. Болезненно сдавливает бёдра, целует плечи и шепчет слова прощения. Мне жаль, что он чувствует себя виноватым, потому что я сама. Без подсказки. Без пинка. Я сама всё сделала и не должна об этом жалеть, иначе потеряла бы мужа навсегда.

Нахлынувшая волна оргазма сбивает меня с ног, заставляет захлебнуться и затмевает разум. Она стирает скованность, тревогу и волнение, жаль только, что ненадолго.

Я тут же засыпаю в объятиях Андрея. Он держит меня крепко-крепко и отпускает от себя лишь тогда, когда светает.

Я знаю, что резко сорваться и улететь в другую страну он не может, даже несмотря на болезнь, поэтому терпеливо жду и не задаю лишних вопросов. Возвращается он поздно, обнимает меня во сне и ни на секунду не отпускает, а затем опять уезжает на рассвете. Я волнуюсь, как там его голова? Не болит ли? Не увеличилась ли опухоль после такого удара? Время идёт, а нервы почти на пределе.

Проходит две бесконечные недели, за которые я мысленно схожу с ума. Меня накрывают панические атаки, повсюду мерещатся враги, полиция и даже Фирсов. Андрей вытирает мои слёзы ночами и шепчет, что это обязательно пройдет. Он сделает всё, чтобы я забыла.

Спустя семнадцать дней Андрей сообщает, что мы улетаем на лечение в Германию. И я выдыхаю.

Всё закончилось. Всё наконец-то закончилось.

Глава 48.

Андрей.

- Я глупая, да? – спрашивает Нина.

- Вовсе нет. Просто доверчивая.

- Андрей, я ведь даже подумать не могла, что она мне врёт… Мы постоянно были на связи, голос был адекватным и, казалось бы, трезвым. Мама часто интересовалась Илюшей, просила его фото и умудрялась давать советы из собственного опыта. Боже…

Нина всхлипывает от обиды и отворачивает голову к окну, а я прибавляю скорость и крепко сцепляю зубы. Если бы я знал, что её мать окажется такой сукой, то ни за что в жизни не согласился бы везти её в чёртов городишко.

Нина прекрасная дочь, всегда готовая прийти на помощь единственной родительнице. Когда мать сообщила, что её хахаль попал в больницу с инсультом, Нина сразу же перечислила ей деньги без единой мысли о том, что всё это искусно придуманная ложь.

С каждым днём суммы росли, Борису якобы становилось то хуже, то лучше. Я купил билеты до Берлина и, честно говоря, не давал Нине никаких прогнозов о том, когда мы в следующий раз сможем прилететь в Россию. Возможно, никогда.

Нина захотела увидеть мать перед вылетом, планировала сделать сюрприз и наконец показать бабушке внука. Едва мы позвонили в дверной звонок захудалой квартирки, как всё в моей голове встало на свои места.

От матери Нины за километр несло алкогольным смрадом. Опухшее лицо, немытые волосы, под глазами «мешки». Из-за спины выглядывал «инсультник» и недоуменно на нас таращился. Мне тут же захотелось прижать горе-родительницу к стене и удушить. И её собутыльника заодно. За то, что моя жена стояла на лестничной площадке и плакала, прижимая сына к груди. За то, что верила той, кому верить нельзя. За то, что при живой матери оставалась круглой сиротой.

Я опускаю ладонь на её колено и слегка сжимаю. Нина вздрагивает и сквозь слёзы пытается улыбнуться. Внешне слабая и беззащитная, но сильная и стойкая внутри.

- Ты сделала для неё все, что могла, - отвечаю сдержаннее, чем мне хочется. – Тяга к алкоголю для таких людей становится важнее практически всего остального в жизни.

- Но лечение, Андрей? Она же прошла лечение? – часто моргает своими длинными ресницами и опускает маленькую ладонь на мою руку.

- Это было твоим желанием. Вспомни, ты была беременной, волновалась, что матери стало плохо. Я попросил Антона обустроить её в частную клинику для длительного лечения, но мать согласия на это не давала. Она плыла по течению, не ставила себе целью.

- Это всё..? Ты думаешь, что ей уже ничего не поможет?

- Если ты хочешь, то можно попытаться, но без её желания не будет результата.

- Мне нужно время, чтобы всё переосмыслить.

Илья просыпается, как только глохнет двигатель. Я выбираюсь из автомобиля и подаю руку жене, а затем беру сына. Он тут же перестаёт кряхтеть и с интересом на меня посматривает. Я даже подумать не мог, что эти двое займут так много места в моем сердце.

***

- Эй, ты спишь?

Нина крадётся ко мне в полумраке в одной ночной сорочке на тонкий бретелях, которая просвечивает округлые бёдра и красивую грудь. От неё вкусно пахнет и я завожусь вполоборота. Всегда так. Дурею от неё. Лишаюсь рассудка.

- Не сплю.

Она опускается на кровать и тянет вниз резинку спортивных трико. Обхватывает ладонями стоящий колом член и нежно ласкает языком уздечку. Втягивает губами головку, опускается ниже и часто дышит, потому что тоже завелась до предела. Охрененные ощущения.

Я тяну её на себя за запястье. Прошу скинуть тряпку, которая скрывает её совершенное тело. Нина с шумным стоном опускается на мой стояк и медленно двигается, упираясь ладонями в грудь. Её густые волнистые волосы скрывают лицо, грудь с затвердевшими сосками колышется в такт движениям, а живот подрагивает от каждого скольжения моего члена в ней. Так горячо и туго. Отзывчивая девочка. Нежная. Чувственная. Моя жена.

Я переворачиваю её на спину и нависаю сверху. Целую пухлые губы, ловлю нетерпеливые стоны и сжимаю ладонью упругие ягодицы. От того как сильно она сжимает собой мой член срывает крышу. Я учащаю движения, толкаюсь глубже под её тихие мольбы с моим именем.

- Андрей… Андрей… Да, вот так... Боже…

Она кончает первой. Царапает мне спину, сбивчиво дышит в висок и шепчет, что любит. Я отвечаю, что тоже люблю, изливаясь в неё с глухим стоном. У меня не было против неё ни единого шанса.

После того как я принимаю душ, чувствую, что накатывает. Перед глазами темнеет, изображение становится мутным, где-то вдалеке начинает маячить боль, которая несётся отчётливым галопом. Достаточно десяти минут, чтобы она разлетелась по всей голове и заставила меня ощутить себя бессильным.

Я быстро выхожу из ванной в одних штанах и направляюсь на кухню. Выдавливаю на ладонь таблетку, глотаю её, запиваю водой и к этому моменту ощущаю, как боль пронзает виски. В глазах меркнет, закладывает уши. Злость и ярость за это бесконтрольное состояние растекается внутри и выплескивается наружу. Я себя почти не контролирую, ударяю кулаком по стене. Костяшки саднит, но это даже к лучшему: острая боль в голове сменяется болью в руке. Ненадолго, но всё же.

Нужно посчитать примерно до ста и отпустит. Я подхожу к окну, открываю форточку, подкуриваю сигарету. Первые симптомы появились однозначно больше года назад, но у меня было слишком много дел, чтобы заниматься собственным здоровьем. А потом умерла моя единственная дочь. Моя Валерка. Боли становились сильнее, парализовали, давили изнутри и уничтожали меня. Я поехал к врачу по совету Антона, но лишь для того, чтобы убедиться в том, что скоро сдохну. Мне хотелось. Очень сильно хотелось оказаться рядом с дочерью.