Тёмный Империум - Марк Гаскойн

Крон закрыл настоящий глаз, отгоняя плохие воспоминания. Натан в свое время видел множество отчаявшихся людей в окрестностях Юниптауна во время сезона дождей, когда работы было мало либо же не было вообще.

— Я видел, как целые этажи тонули в крови после драк за корку хлеба. Капитан поступает совершенно верно, поддерживая порядок, — сказал он.

Крон бросил на него удивленный взгляд, а затем кивнул.

— Верно, братишка. Лучше быть твердым сейчас, чем безжалостным потом.

Еду, конечно же, продолжали прятать, перепродавать и устраивать из-за нее потасовки, но все происходило в более тихой и осторожной форме, чего, как подозревал Натан, бойцы предпочитали не замечать. Несколько раз он пробовал поговорить с Кендриксоном, но каждый раз старый враг игнорировал его, или, если Натан начинал давить на него, убегал. Старики пресекали на корню любую попытку бегства, поэтому у Натана были связаны руки. Здраво рассудив, он понял, что старики поступали верно — наказания за потасовки были, как правило, скорыми и жестокими.

В конце каждой рабочей смены канониры шли в кубрик с низким потолком под орудийной палубой. Бойцы всегда сопровождали их вниз, хотя расчет едва ли нуждался в лишних понуканиях, чтобы отложить инструменты и самостоятельно найти путь в темный, освещенный алыми лампами зал. В кубрике был всего один люк, ведущий обратно в орудийный отсек. Душевые и туалеты располагались в крошечных металлических кабинках позади кубрика. Натан наблюдал и выжидал, но возможности для побега все не предоставлялось. Смены сливались в одну бесконечную череду, пока он не потерял всякое ощущение времени. Вскоре остался лишь тяжелый труд и отдых, после которого работа вновь возобновлялась.

ТОЛЬКО КОГДА корабль покинул систему Лёты и вошел в варп-пространство, Натан начал понимать, почему люди здесь были расходным материалом. Варп каким-то образом все изменял. Даже огромная орудийная палуба вызывала клаустрофобию и угнетение, будто извне на корпус что-то давило. Затем начались ночные кошмары, которые после пробуждения оставляли в голове мрак и сонмы наполовину сформировавшихся картин. Некоторые люди во время сна плакали и кричали, сами того не осознавая, другие становились все более замкнутыми и тихими. Фетчин был одним из них, и Натан заметил исходившее из его глаз потустороннее свечение задолго до того, как это случилось.

Рабочая смена подходила к концу. В страхе перед грядущими сновидениями расчет неохотно брел по шлюзу в кубрик. Последние члены команды ушли, а Фетчин еще некоторое время продолжал машинально счищать пятно ржавчины. Бойцы с каменными лицами двинулись в его сторону, и Фетчин, ссутулившись, стремительно попятился от них. Натан, все еще стоя у начала лестницы, повернулся и постарался подобрать ободряющие слова, которые могли бы заставить Фетчина пойти вслед за ним.

Прежде чем он успел что-либо сказать, Фетчин столкнулся с одним из канониров. Мужчина выругался и грубо его оттолкнул. С этого момента в Фетчина будто вселились демоны. Он с рыком бросился на человека и повалил на землю. Со стороны сцепившихся тел донеслось ужасное хриплое бульканье, и пару мгновений спустя Фетчин откатился от распростертого тела. Его губы и подбородок были покрыты бившей из горла канонира кровью. Двое других мужчин попытались схватить его за руки, но тот проворно вывернулся из захвата и с истерическим бессловесным криком вцепился скрюченными пальцами им в глаза.

К месту происшествия немедленно бросились бойцы, и первый из них замахнулся длинной дубинкой, намереваясь сломать Фетчину ключицу. Удар так и не последовал. Фетчин с противоестественной скоростью поймал опускающуюся руку и отбросил бойца назад с ужасным хрустом и треском, говорящим о вывихнутых суставах и переломанных костях. Внезапно безумец повернулся и понесся к люку. Люди бросились в стороны, когда он сделал последний маниакальный прыжок в сторону Натана.

В одно растянувшееся на век мгновение Натан увидел животный блеск в глазах Фетчина, и все внутри него похолодело. В них не было ни следа того спокойного, уставшего от жизни товарища, которого он когда-то знал. Свечение затмило остатки его сознания, а Натан просто продолжал стоять на месте, не в силах даже пошевелиться.

Внезапно между ними со скоростью молнии вклинился Крон. Он отбил в сторону тянущиеся руки и, прежде чем Фетчин успел приземлиться, ударил двумя пальцами тому в горло. Фетчин с низким рычанием рухнул на пол и покатился по плитам палубы. Натан был потрясен — смертельно точный удар Крона должен был наверняка убить его или, по крайней мере, лишить сознания.

Звук взводимого курка. Выстрел.

Звук выстрела эхом разнесся по орудийному отсеку. После него все будто остановилось. Боец стоял с взведенным дробовиком, из ствола которого поднимался дымок. Фетчин с простреленной грудью сполз по переборке, оставляя за собою след из крови, сырой плоти и внутренностей. Натан, забрызганный еще теплой кровью, никак не мог понять, как же Крон мог двигаться с такой скоростью.

Прежде, чем кто-то успел что-либо сказать, бойцы ударами и пинками погнали всех вниз. Крон был настолько любезным, что согнал какого-то старика с нижней койки и разместил на ней Натана так, чтобы тому не довелось спать под опустевшим местом Фетчина. Когда они вышли на следующую рабочую смену, от Фетчина осталось лишь отмытое пятно на переборке.

НАТАН ПРОСНУЛСЯ ОТ крика. Он вскочил со сдавленным воплем, едва не ударившись головою о койку Крона. Он начал дико озираться вокруг, пытаясь набрать в грудь воздух. Кубрик освещался гнетущим багровым светом, а сильнейшие миазмы кислого пота и смазки до сих пор перебивали висевший в воздухе резкий запах охлаждающей эмульсии. В комнате царила тишина, если не считать капания конденсата и разнообразных звуков, которые издавали сорок спящих человек.

Дрожащею рукою Натан протер глаза и воззрился на Кендриксона. Если кто-то и кричал, то наверняка он — его мучили кошмары практически каждую смену для отдыха. Все они страдали в равной степени, но Кендриксон просто не мог свыкнуться с этим. Возможно, он чувствовал на себе вину за произошедшее, а может быть он так и остался обыкновенным глупым воришкой, который с ужасом обнаружил, что очутился на борту одного из военных кораблей Императора. Но койка Кендриксона пустовала — он, должно быть, вышел облегчиться.

Крик раздался вновь, но он был приглушенным и далеким, будто принесенный по трубопроводу из другого кубрика. «Не повезло тем несчастным идиотам», подумал Натан, «они там теперь не спят и молятся, чтобы кричащий человек не впал в безумие и не бросился на них. Чтобы он не превратился в такого же дикого зверя, как Фетчин».

Натан опустился на койку и попытался уснуть. Он решил сосчитать количество матросов на корабле. Начнем с этой орудийной палубы. По словам Крона, здесь располагалось сорок орудий, у каждого был свой расчет, а это шестнадцать сотен. Учитывая еще одну орудийную палубу по другому борту, в сумме это дает три тысячи двести человек. По левому и правому борту также располагались турели лэнс-излучателей, но никто, похоже, не знал численность расчетов этих монстров, поэтому предположим, что на одном борту их было тысячу шестьсот человек. Это помогало, его веки начали медленно опускаться. Теперь у нас было шесть с половиной тысяч (плюс-минус). В вооруженных силах людей было бесспорно больше, чем в расчете одного орудия, но меньше, чем на целой палубе — скорее всего тысяча. Итого семь с половиной… Плюс, возле двигателей должно быть, по крайней мере, две или три тысячи…

Скрежещущий кашель резко привел его в полное сознание. Из верхней койки плыло горьковатое облачко дыма. Крон, ну кто же еще?

— Не спится?

— Да вроде того. Дурные сны, — ответил Натан. Крон был самым старым человеком на орудийной палубе. Даже сам лейтенант Габриель временами прислушивался к нему, поэтому иногда было полезно с ним пообщаться.

— Правда? Надеюсь, не как у Фетчина, — с присвистом сказал Крон. Это было утверждение или злая шутка, но уж никак не вопрос.

Натан решил воспринять это как юмор и тихо прыснул.

— Нет, не как у Фетчина, — произнес он. — Обычные сны о корабле.

Крон молча затянулся, и еще одно облачко дыма полетело вниз, слабая очистительная система едва могла поднять его вверх.

— Повезло же тебе увидеть сон о корабле, — голос Крона опустился до едва слышимого шепота, будто он разговаривал сам с собой. — Когда я был молодым, мне тоже снились такие.

Натану не хотелось думать о возрасте Крона. На разных планетах видимый возраст настолько сильно разнился, что подобные мысли в лучшем случае представляли собою бросок вслепую. Принимая в расчет все проведенное Кроном время в варпе, Натан назвал бы цифру где-то между шестью десятками и тремя сотнями лет. Пока он размышлял об этом, сверху донесся звук скольжения, и внезапно Крон очутился у койки Натана, продолжая держать в руке трубку. Из-за красного освещения его полированный череп с острым носом и сияющим глазом походил на голову горгульи. Он подмигнул настоящим глазом.