Смута. Том 2 - Ник Перумов

Паровозы, нагруженные взрывчаткой, ещё только готовили. «В чистом виде» её на складах не оказалось, и локомотивы решили загрузить артиллерийскими снарядами. Пока их подвезли, пока таскали тяжеленные ящики – за окнами депо тяжело ударили морские орудия «Единой Россiи».

Шедший первым поезд-смертник сбросил ход перед харьковским вокзалом; соскочившие с него люди быстро перевели стрелки, и бронепоезда ворвались на главную станцию прямо следом за ним.

Федя Солонов никогда не бывал в Харькове. Он просто крутил баранку грузовика, старательно следуя за головной машиной, что вёл сам Две Мишени. За их спинами дробно рассыпалась стрельба, часто-часто строчили пулемёты, окрестные дома, словно от ужаса, вздрагивали от близких разрывов.

Вокзальную охрану александровцы опрокинули быстро. Так же быстро и сноровисто сгрузили машины. Запрыгнули в кузова, подняли – по старой привычке – красное знамя. «Автомоторный отряд «Заря Свободы», – невольно вспомнил Фёдор.

Промчались по Екатеринославской, что вела от вокзала к центру города. Можно было ждать засады на мосту через Лопань, однако несколько сбившихся там в кучу фигур в гражданском с винтовками наперевес даже не подумали останавливать набитые вооружёнными людьми грузовики под красным стягом. Никто даже не заметил, что на плечах у солдат – погоны…

Миновали Покровский монастырь, духовную семинарию, помчались по Сумской. За их спинами всё шире разворачивался бой, александровцы выпрыгивали из вагонов, широкой дугой штурмовых отрядов двигаясь параллельными улицами к центру. Кто-то из «рабочих дивизий», сообразив, что дело пахнет керосином, тотчас вспоминал, что дома остались какие-то важные дела; другие, однако, занимали позиции, как могли и как умели.

В штабе Южфронта число народа резко поубавилось. Разбежались и попрятались пишбарышни, прочий вольнонаёмный персонал. Куда-то исчезли военспецы, особенно среднего звена, и без того державшиеся тише воды ниже травы.

Телефоны штаба внезапно перестали работать, и Иона Якир, медленно положив на рычаг умерший слуховой раструб, повернулся к Павлу Егорову:

– Они взяли телефонную станцию.

– Значит, скоро будут здесь. – Егоров сидел возле стола, заваленного картами, разом ставшими и бесполезными, и ненужными, и курил, отрешённо глядя перед собой.

– Вставай, Пал Васильич. Уходить пора, дорогой.

– Уходи, Иона, коль хочешь. А я не побегу. От Купянска бежал, страха натерпелся… всё, больше никуда. Здесь останусь.

– Не дури! – обозлился Якир. – Беляков мы ещё расколошматим. Соберёмся с силами и расколошматим! Пошли, кому говорят?!

– Куда идти-то? И зачем? – бесцветным голосом сказал Егоров. – Их взяла, Иона… бегут солдатики, не стали насмерть драться за революцию нашу…

– Тьфу, пропасть!

Якир больше не тратил время. Схватил Егорова за рукав, рывком поднял на ноги.

– Застрелиться всегда успеешь. Я тебе свой заветный наган одолжу. С одним патроном. А сейчас пошли!.. Штаб только запалим, и…

– Не надо палить, – вдруг резко бросил Егоров. – Дом красивый, его весь Харьков знает.

– Так бумаги?!.

– Какие бумаги? Шифры я уже уничтожил. Сразу, как из Купянска вернулся и как нарком убыл. Тогда и ясно стало мне, чем дело кончится. Вот и уничтожил. А архив… да кому он нужен? Фамилии командиров беляки и так знают.

– Слишком многое они знают… –   Они сбежали по роскошной лестнице на первый этаж. – Прав ты. Чёрт с ними, с бумажками этими. Пусть у Чека об этом голова болит.

– Эти-то небось первыми удрали…

Якир хмыкнул.

– Не любишь ты их, Пал Васильич…

– Не люблю, Иона. Я, как-никак, кадровый офицер. Но в Красную-то армию пошёл по убеждению, а не потому, что семья в заложниках! Я с беляками драться был готов и контру давить, но на фронте, а не в расстрельных подвалах!..

– О, гляди-ка, ожил, – усмехнулся Якир. – А то совсем было на тот свет засобирался. Давай, Пал Васильич, говорю ж тебе – беляков мы ещё расколошматим!.. А пока что надо спасти то, что ещё можно. Жадовский полк от Купянска отступил в полном порядке, надо его теперь из города вывести, так без толку только погибнет. И волынцев завернуть, Харьков они не отобьют. Беляки-то эвон как воевать стали! «Операции на окружение», кто о таком слыхал-то?..

– Такое разве что Суворову удавалось, ну и Кутузову при Рущуке, – заметил Егоров.

– Именно. Ну, раздумал стреляться, Пал Васильич? Вот и ладненько.

– А что товарищу наркому говорить станем, почему не обороняли Харьков «до последней капли крови и до последнего патрона», ты придумал?

– Товарищ Троцкий, в отличие от прочего ЦК, – усмехнулся Якир, – положение понимает. На людях он шуметь будет, лозунги выкрикивать. Иначе-то нельзя. А так-то все ж видят, Пал Васильич, что беляки и впрямь иначе воевать стали.

– На самом-то деле уже то, как они Южармию в Юзовке окружили, должно было насторожить…

– Именно. А Сиверс ушами хлопал, да и Шульц эта его тоже. Так и с Харьковом будет. Окружат, дороги перережут. И тогда поистине только геройски помирать. А я помирать без толку не хочу, Пал Васильич. Я ещё мировую революцию увидеть должен.

– Ну, смотри, Иона, – бледно улыбнулся Егоров. – А я вот не знаю. Как бы товарищ нарком нас с тобой к стенке не приказал поставить, «за сдачу пролетарского Харькова».

– Не поставит, – уверенно бросил Якир. – Договоримся и с наркомом…

Егоров пожал плечами, но больше ничего не сказал.

На улице их ждали кони. Отряд в полсотни всадников двинулся не на север, но на восток, избегая сдавливающей город петли добровольческих войск.

Бывший модный столичный репортёр, бывший завотделом печати питерской ЧК, а ныне комиссар полка особого назначения Яков Натанович Апфельберг после отъезда в Петербург начдива Жадова и перевода его заместителя комполка Шульц в штаб Южного фронта вдруг очутился в роли полкового командира.

Нет, он не растерялся. Напротив, в полку улучшилось довольствие, потому что Яша обладал поистине фантастической способностью находить нужных людей и договариваться с ними. Ну, и держать данное слово, что в той среде было особенно важно.

В общем, жил полк и не тужил. Обосновались в отличных казармах Харьковского пехотного училища, кое должно было послужить образцом для возведения иных, и средств на него не пожалели. Правда, ни одного выпуска училище не сделало, а поступившие туда в полном составе оказались в Красной армии.

И имелось у Яши и ещё одно качество, очень помогавшее в его прежней профессии (а начинал он простым криминальным репортером), – острое чутьё на «события», умение оказаться там, где нужно, и не оказаться – где не надо.

Пока развивалось наступление красных на Миллерово, Яша сперва радовался вместе со всеми, отмечая воткнутыми в карту маленькими алыми флажками взятые города и селения; однако державшийся вопреки всему Зосимов,