Дневник Марины Мнишек - Автор Неизвестен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот копия этого письма:
“Вам, милостивые и любезные паны и братья, сообщаем, что после долгих переговоров с думными боярами постановили мы, наконец, заключить мир между королем польским, паном нашим милостивым, и московским государем на 4 года без одного месяца. При заключении этого договора наипервейшим условием было, что-бы всех людей его королевской милости, находящихся здесь в заключении, отпустить и не позднее 8 октября доставить на границы отечества. И в самом деле, тех их милостей, которые сюда в столичный город Москву были привезены, сразу с нами великий государь отпускает к королю его милости, пану нашему. Уверили нас, что и ваших милостей также, не мешкая, отпустят в дорогу. Нам показалось необходимым известить вас об этом, чтобы вы знали о своем скором освобождении и более уже соблаговолили не беспокоиться. При этом, о возмещении вашим милостям и другим за пограбленные вещи, Господь Бог свидетель, какое мы старание имели и сколько на этом потеряли времени. Но так как со стороны великого государя назвали якобы большие убытки, от народа нашего государству Московскому принесенные, таким образом, после долгих споров, договорились мы только о том, чтобы отложить это на рассмотрение комиссии, снаряженной с обеих сторон. Ибо более думали мы о здоровье и освобождении вашем, а убедить их вернуть еще и имущество нельзя было. При этом усердно, со слугами нашими, умоляем Господа Бога о милосердии к вашим милостям. Лишь бы мы всех ваших милостей вскоре в отчих краях увидели в добром здравии. Датировано в Москве, 1 августа 1608 года”.[350]
Дня 9. Радость и веселье наше сменил Господь Бог на печаль и скорбь, когда умер один из наших — Валерьян Обельницкий, повар пана воеводы, добродетельный слуга, очень степенный и целомудренный человек. Господи Боже, будь милостив к душе его. Похоронили его на том же холме, где и первого. Только 20 людям позволили проводить его до могилы.
Дня 13. Получили мы известие о пане воеводе, что он выехал из Москвы со всеми людьми 2 числа того же месяца и видели его в Ярославле, из чего поняли мы, что наших отправили на воров.
Дня 17. Были такие вести, но верить им нельзя, что пана воеводу и царицу воры поймали.[351] Это нас встревожило, так как грозило дальнейшим промедлением. А другие, особенно сами приставы, обещали нам отъезд через десять дней. Были и иные слухи и тревожные для нас известия, которым мы не доверяли. Отъезд и освобождение наше считали, по неверию нашему, великим Божьим чудом.
Дня 20. Обещали нам отъезд после воскресенья, Господь Бог знает, которое по счету будет. А нас мучают холода: первый мороз был 21 августа. Остаток месяца мы провели в великой тоске. Особенно когда стали как-то усиливаться сомнения в нашем отъезде. Утихли слухи о возвращении. Но возникли другие слухи, а именно: о трудностях и стычках московских.
Дня 25. Пришло известие, что была большая битва, на которую сам царь Шуйский выезжал, но, проиграв, возвратился с большим уроном.[352] После этого разослали грамоты, которые сегодня доставили сюда, в Вологду, чтобы под страхом смерти каждый боярин, не мешкая, ехал на войну. Тем, кто укрывал призванных по всем городам и деревням, объявили, что ни один мещанин не смеет не только укрыть, но даже принять в доме боярина. А если бы укрыл, то самого его велено было казнить, а имущество отбирать к царю. Тревожили нас эти слухи, и надежда на отъезд в назначенное время слабела.
Раздел 9
Сентябрь
Дня 1. Прислали из Москвы гонца, чтобы приказать нам готовить возы, обещая скорый отъезд. А поэтому утешились мы, надеясь на милосердие Божье, что уже приблизил он окончание нашей неволи.
Дня 7. Отчасти ослабела надежда наша на отъезд, тем более, когда до нас дошли слухи, что пан воевода со всеми находится в Великом Новгороде под большой стражей и что на столичный город Москву наступает новое вооруженное войско.
Дня 9. Как-то мы писали царю, чтобы нам позволил забрать с собою в дорогу тело покойного отца Бенедикта Ансерина. Но лишь сегодня разрешили, чтобы мы двоих из наших, понадежнее, отправили привезти его тело. Но это нас более смутило, нежели обрадовало, так как до 8 октября, того срока, когда нас, согласно письму послов, было обещано доставить на границу, оставалось только 4 недели. Дорога же до Ярославля, туда и обратно, должна занять, по крайней мере, 10 дней. Мы опасались обнаружить какие-либо другие случайности и уловки, однако же, доверившись Господу Богу и выбрав между собой двух товарищей, послали мы за тем телом, до сей поры еще как-то успокаивая себя надеждой.
Дня 12. Итак, выехали за телом, кормовых денег им дано на 8 дней, из расчета по 3 гроша на каждый день.
Дня 14. После этого известили нас, что из Москвы гонят 230 лошадей, чтобы раздать нам, тех, которые были взяты во время погрома в столичном городе Москве, а также в Ярославле.
Дня 15. Привезли сюда два воза панов Стадницких. Вследствие этого мы приободрились, надеясь на скорый отъезд, а особенно когда стали утверждать, что наверняка уже послали и за другими в Белоозеро и в прочие крепости. И что, собрав всех сюда, потом вместе с нами повезут к границам.
Дня 19. Приехали к нам приставы и объявили, что “вас государь отпускает в землю вашу, жалованья вам на 130 воеводских людей дает 200 рублей. Которые у вас старшие, по вашему усмотрению, пусть каждый человек получит по 15 рублей (было же тех 6 человек). Лошади же, которые у вас были взяты в Ярославле, если не сдохли, будут вам назад возвращены”. Это известие очень нам было приятно и радостно, не столько из-за денег, сколько из-за приближающегося освобождения. Радовались от всего сердца, дай Бог счастья до конца. После этого нам обещали отъезд через неделю.
Дня 21. Отдали нам на руки те деньги и 20 с лишним лошадей, от которых остались только кожа да кости. Остальных же, среди которых было много и наших, погнали к нашей братье на Белоозеро. В тот же день привезли из Ярославля тело отца, оттуда же дали нам знать, что Дмитрий от
