На верхней границе фанерозоя (о нашем поколении исследователей недр) - Юрий Ампилов

– Юрий Петрович, а не могли бы Вы сейчас подъехать и переговорить с одним человеком?

– Позвольте, но Кудряшов сказал, что сутками на размышления я располагаю, и к тому же у меня температура приличная: надо бы отлежаться.

– Если все совсем серьезно, вопросов нет, но если Вы по квартире перемещаетесь, то этого достаточно, и я мог бы прислать за Вами машину. Она потом Вас опять доставит прямо к постели.

– Ну, хорошо, давайте.

Собственно, чего тянуть? Пусть все решится быстрее. Авось, на ногах могу держаться. Глотнув аспирина и анальгина, я начал собираться. Довольно быстро подошла машина – большой черный и «навороченный» «Лэндкрузер», и я покатил к министерству, что располагалось на Красной Пресне.

Несмотря на то, что после многочисленных преобразований ГКЗ оказалась в системе МПР, бывший председатель Олег Заборин игнорировал этот факт и вел абсолютно независимую политику. Благо, ему это позволял довольно парадоксальный Устав ГКЗ, утвержденный еще министром Орловым в 1996 году. С одной стороны ГКЗ являлась государственным учреждением, а с другой стороны – хозяйствующим субъектом, который из бюджета не получал ни копейки, а существовал на средства, полученные от недропользователей, оплачивающих экспертизу запасов полезных ископаемых.

В министерстве я встретился с Левоном Аратяном, доверенным лицом тогдашнего министра Тюхова – бывшего автодорожника, про которого среди геологов ходили многочисленные байки и анекдоты. Якобы, выслушав однажды доклад о перспективных отложениях пермского возраста на Сахалине (геологи пермские отложения называют «верхняя пермь», «нижняя пермь» и т. п.), он воскликнул: «Я был на Сахалине, там нет Перми». Другой анекдот касался гравиразведки – геофизического метода, основанного на изучении аномалий гравитационного поля Земли. Ему приписывают слова: «Зачем нам гравиразведка? У нас что, в стране гравия не хватает?». Конечно, скорее всего, это выдумки. Но почва для этих анекдотов очевидна – полная некомпетентность в том деле, которым руководишь, К сожалению, это относится не только к Тюхову, а и к абсолютному большинству представителей современного топ-менеджмента. Наравне с коррупцией это настоящая беда современной России. Модное среди управленцев новой волны утверждение, что, изучив основы науки об управлении, можно управлять чем угодно, поскольку законы управления универсальны, на поверку оказывается мыльным пузырем.

Левону Аратяну, которого раньше абсолютно не знал, я подарил s начале беседы свою последнюю монографию, благодаря которой меня и узнали в министерстве. После непродолжительной беседы я в принципе дал согласие занять пост председателя ГКЗ. Из беседы я понял, что вопрос еще будет рассматриваться выше и потому втайне надеялся на мое неутверждение. При этом Аратян мне поведал о нескольких небольших трудностях и проблемах в отношениях между министерством и ГКЗ, о которых я в принципе знал и относил это на личный неконтакт тогдашнего председателя с министерским руководством. А чтобы я больше сосредоточился на научно-производственной деятельности, для хозяйственных и организационных вопросов мне дадут заместителя – Виталия Цинидзе, которого я уже немного знал по совместной работе над проектом методических рекомендаций. Между делом было сказано, что ГКЗ предстоит плановый переезд в другое здание с лучшими условиями для работы, но это уже забота министерства, и оно все организует самостоятельно, Я тогда не придал этому значения, тем более, что ни старого, ни нового здания, ни их месторасположения в глаза не видел. А зря. Как потом оказалось, это было одним из ключевых моментов. Но я тогда все еще был уверен, что мое назначение не состоится, т. к. должность Аратяна (начальник департамента управления Госимуществом, как я прочел на табличке при входе), по моему разумению, никак не была определяющей при моем назначении. И тут я тоже ошибался. Оказывается, была, да еще как. Профильного заместителя министра по данному направлению Петра Садовника даже не спросили об этом, и приказ министра о моем назначении выпустили, даже не поставив его в известность.

Меня очень тепло проводили во ВНИИГАЗе на новую должность, а генеральный директор Рудольф Михайлович Тер-Саркисов сказал: «Если будут проблемы, всегда можешь вернуться. Мы тебя ждем». Эти слова помогли мне сохранить самообладание и уверенность в критические минуты, за что я ему очень благодарен.

Итак, я приступил к обязанностям председателя ГКЗ. Суть дела мне была хорошо знакома: в процессе предыдущей работы я вник в проблемы подсчета запасов месторождений нефти и газа, хотя к моей специальности геофизика это отношения не имело. «Жизнь научила», как принято выражаться. Однако подсчет запасов месторождений твердых полезных ископаемых: золота, серебра, железных и полиметаллических руд и т. п. был для меня в новинку, но привычка разобраться в деле, которым занимаешься, позволила мне понять в общих чертах и этот процесс, благодаря помощи Ю.Ю. Воробьева. В принципе работа на первых порах мне нравилась, и все складывалось весьма неплохо. Можно было отстаивать объективную точку зрения, противостоять конъюнктурному давлению свыше и выносить в целом справедливые решения. Это импонировало, поскольку в головах большинства обывателей сложился стереотип, что честно работать в таких структурах нельзя. Оказалось, что очень даже можно. Система была неплохо продумана. Представленные материалы по одному месторождению рассматривали пять-семь экспертов из числа уважаемых и авторитетных специалистов, привлекаемых по трудовым соглашениям. Они в течение нескольких недель изучали материалы, делали замечания, которые авторы либо исправляли, либо аргументированно отстаивали свою позицию. Затем эксперты собирались на рабочее заседание, где обсуждали работу и вырабатывали проект решения. Наконец, когда основные вопросы были сняты, запасы того или иного месторождения рассматривались на пленарном заседании в присутствии всех авторов и экспертов, где и выносилось решение. Правом голоса обладали на тот момент четыре человека: мои заместители М.Я. Зыкин и В.И. Воропаев, старейший член ГКЗ Ю.Ю. Воробьев и я. На основании этого решения утвержденная величина запасов ставилась на государственный баланс. Такой процесс фактически исключал какие-либо манипуляции. Я вел эти пленарные заседания. В большинстве случаев все проходило нормально, поскольку «сырые» работы не доходили до «пленарки» и возвращались на доработку. Хотя изъяны и в этой системе, бесспорно, тоже были, как и в любой другой. Одновременно с этим рабочим процессом на мне лежали и обычные обязанности руководителя, связанные с функционированием организации и решением хозяйственных вопросов. Заместителя Виталия Цинидзе мне так и не дали, поскольку, как выяснилось, вопрос с переездом в другое здание отпал и, казалось, навсегда. Некоторые осложнения возникали из-за разногласий между отдельными группами в коллективе. Буквально накануне моего прихода в ГКЗ В.И. Воропаев уволил женщину – главного бухгалтера, фактически проработавшую здесь несколько лет по поддельному диплому, и принял на работу нового главбуха и Юрисконсульта, Тут, видимо, и началась борьба за влияние. Я не стал никого трогать и приводить «своих», а решил осмотреться. Однако приходилось ежедневно выслушивать жалобы друг на друга и в конце концов все это пресечь. Тем более, что надвигались весьма серьезные события, которые отодвинули на второй план эти мелкие неурядицы.