Крысиная тропа - Василий Веденеев

Ну почему этот, как назвал его Барабан, охламон упорно молчит? Что-то не так сработало у Серова, и он дал неверную наколку? Или сам Эмиль не вызывает доверия? Неужели придется уйти отсюда, не достигнув взаимопонимания, как любят выражаться дипломаты?

— Кто говорит? — наконец нарушил затянувшееся молчание Лечо.

— Один очень уважаемый человек.

— Кто?!

— Самвел! — Эмиль выговорил имя киллера почти шепотом, однако на Лечо оно подействовало, словно выстрел над ухом: он сначала дернулся, потом обмяк.

— Вы знакомы? — Лечо с любопытством посмотрел на шулера, будто тот вдруг сообщил, что является членом английской королевской семьи.

— Играли у Форда, — лаконично ответил Эмиль, не уточняя, когда и сколько раз, а катран Миши Разумовского по кличке Форд знали все серьезные деловые столицы.

— Солидная рекомендация, — Лечо прищурился. — Значит, здесь тебе плохо?

— Достают сильно… Я слышал, есть один человек с одинаковыми именем и отчеством, который помогает бедолагам вроде меня.

— Слышал от Самвела? — вскинулся собеседник и, не дождавшись ответа, хищно осклабился. — У тебя прекрасный слух!

И тут Эмиль пожалел, что ляпнул о человеке с одинаковыми именем и отчеством: он сам бы не смог объяснить почему, но пожалел!

— Ладно, подумаем, — бросил Лечо. — Где тебя найти?

Эмиль продиктовал ему свой телефон, поблагодарил за встречу и распрощался. Тот же бармен проводил его до выхода.

Усевшись за руль «опеля», старый картежник изрядно поколесил по городу, проверяя, нет ли за ним слежки, и, только убедившись, что все в порядке, остановился у станции метро и из будки таксофона набрал знакомый номер.

— Слушаю, Серов! — раздалось в трубке привычное.

— Это я, — тихо сказал Эмиль, настороженно посматривая по сторонам через стеклянные стенки кабинки. — Контакт произошел. У тебя найдется немного времени и фотоаппарат с телеобъективом? Так и быть, я забуду о своей занятости и покажу этого типа. Только возьми машину, на моей туда лучше не подъезжать второй раз за день.

— Когда и где? — Сергей, как всегда, был лаконичен.

— Через полчаса, у Пролетарской. Успеешь?

— Жди, я буду…

Ближе к вечеру Серов зашел в кабинет Мякишева и положил перед ним несколько еще чуть влажных фотографий.

— Кто это и что это? — Александр Трофимович с интересом начал разглядывать снимки.

— Это Лечо, — ошарашил его Серов. — Вот он выходит из бара «Каштан», вот звонит из таксофона, вот садится в машину. А это общий вид здания, где расположен бар. Кстати, от ресторана того же названия.

— Кому он звонил? — быстро спросил Мякишев. — Установили?

— Не знаю. Вы слишком многого сразу хотите.

— А машина его?

— Тоже пока не знаю, но Тур сейчас наводит справки.

— Ага, — как пасьянс разложив перед собой фотографии, Александр Трофимович довольно потер сухие ладони. — Значит, вырыл-таки твой «оракул» мифического Лечо? Прекрасно! Но лучше бы ты принес что-нибудь новенькое от Самвела.

— Дайте срок, принесу. Сейчас нужно срочно устанавливать наблюдение за Лечо: выяснять, где он живет, прослушивать телефон квартиры и бара, выявлять его связи.

— Ну-ну-ну! — Мякишев откинулся на спишу кресла и шутливо погрозил Сергею пальцем. — Нагородил семь верст до небес! С чего это вдруг тотчас спускать на него всех собак?

— Как же? — удивился Серов. — «Каштан» фигурирует в деле Трапезниковой. Так? Лечо посылает Карцева в офис «Кимура», чтобы тот уничтожил память бухгалтерского компьютера. Рыжов исчезает, прихватив ни много ни мало пятьдесят миллионов долларов. Сегодня мой человек, беседуя с Лечо, попросил его помочь удрать за границу, сославшись на рекомендации Самвела, и упомянул некую личность с одинаковым именем и отчеством. Помните запись: «Сергей Сергеевич»?

— Естественно. И что дальше?

Сергей посмотрел на начальника с недоумением. Действительно, Трофимыч не видит связи фактов или прикидывается непонимающим по каким-то своим соображениям? Ведь даже дураку ясно — зацепили конец нитки, которая может привести к тому же Самвелу, помочь раскрыть убийство Татьяны и разобраться с Рыжовым, неожиданно всплывшим в Риге!

— Дальше что? — несколько раздраженно повторил Мякишев.

— Надо брать Лечо под плотное наблюдение, — настаивал Серов. — С какой стороны ни посмотри, он не так прост.

— Это точно, — поддакнул Александр Трофимович. — А если он или его дружки засекут наблюдение? Тогда все насмарку? И еще, скажи на милость, на каком основании проводить оперативные мероприятия, а? У нас что, есть официальные показания задержанного Карцева, прямо указывающего на Лечо как на организатора акции в «Кимуре»? Или твой тщательно законспирированный даже от нашего руководства источник информации напишет заявление, где изложит суть беседы с Лечо, а еще лучше — представит в дополнение к бумаге кассету с записью разговора?

В последних словах явно сквозили долго сдерживаемое недовольство и неприкрытая издевка. Сергей чувствовал: Трофймыч не хочет и не может простить, что он до сих пор не знает, откуда его подчиненный получает сведения. И, наверное, никогда не простит. Ладно, переживем! О записи разговора Серов и сам думал, но не велел Эмилю брать с собой диктофон: вдруг в баре есть аппаратура обнаружения, кто их знает? Тогда шулеру сразу каюк. И виноват в этом был бы Сергей…

— А если они расколют моего человека? — зло спросил Сергей. — Лечо и его дружки не просты, — это вы сами признали, — поэтому такое не исключено! — Сергей решил во что бы то ни стало добиваться своего.

— В нашем деле нельзя исключить никакие возможные варианты, — напыжился Трофимыч. — Однако, как я догадываюсь, — по его губам скользнула ехидная улыбочка, — твой источник информации тоже не лыком шит? Имеет опыт и пользуется авторитетом. Полагаю, они начнут пока водить его вокруг да около: серьезные дела не решают в одночасье. Им надо все обсудить, перепроверить твоего человечка, поговорить с ним еще разок-другой. Вот когда они немного успокоятся, мы и введем новые силы, плотно обложим их со всех сторон. Но к этому моменту надо иметь хоть какие-то официальные основания для прослушивания телефонов и установления наружного наблюдения.

— Я не согласен! Человек доверился мне, значит — всем нам! Он рискует жизнью, рискует не на шутку, и мы обязаны прикрыть его.

— Лучшее прикрытие в таких случаях — хорошо разработанная легенда, — назидательно молвил Мякишев. — И, если мне не изменяет память, твой источник информации официально не является нашим негласным сотрудником? Так? Завтра тебе скажет что-нибудь бабка во дворе, и ты потребуешь бросить все силы на ее прикрытие?

Серов, чтобы не сорваться, крепко зажал кулак одной руки в ладони другой.

— Что же, — прерывающимся голосом спросил он, — как таскать каштаны из огня, так он был хорош? Все только и спрашивали: что новенького сказал твой человечек? А как ему надо помочь, так наплевать и забыть? Получается, использовали и выбросили? Все равно что подтерлись.

— Ты мне уже приписываешь отношение к людям, как к использованной туалетной бумаге?

Александр Трофимович даже задохнулся от возмущения и уставился на подчиненного выпученными, побелевшими от ярости глазами. Мальчишка! Да как он смеет так с ним, заслуженным работником органов внутренних дел, отдавшим всю жизнь?.. То, что Серов необычайно удачлив, всегда готов на расчетливый риск и частенько выигрывает, не дает ему права хамить непосредственному начальнику. Много воли получили в последнее время, вот она им и кружит буйные головы! И еще считают себя умнее всех на свете?

Ха, умнее! А ты попробуй, ершистый Сереженька, со временем сесть хотя бы в кресло начальника отдела! Тебе рога-то палкой отшибут, иголки и жало выдернут и, может быть, только потом дадут немножко поруководить. Прорывались, бывало, ершистые и зубастые, ядовитые умники и на посты повыше, вплоть до начальников управлений. Но какая их ждала судьба? Некоторое время они хорохорились, держались, а потом их просто выкидывали за ненадобностью, как рваный презерватив. Некоторые даже судиться пытались, дабы «восстановить справедливость», а что толку?!

Насчет каштанов это ты верно подметил — любой подчиненный хорош, пока он таскает начальству каштанчики из огня, а лишь только заартачится, заерепенится и покажет зубы, прочь его, немедленно прочь! Начальство, при каком бы режиме или строе оно ни было, всегда одинаково — хоть у нас, хоть в америках!

Впрочем, нельзя терять лицо и показывать, что ты от злости готов выскочить из себя. В какой же это западной книжечке так хорошо сказано про умников: то ли у Карнеги, то ли у Аллена Даллеса, то ли у Кейси?.. Так вот, автор давал прекрасный совет: не мешайте умникам, даже если они вам очень мешают! Дайте им на некоторое время свободу действий, и потом увидите, как они сломают себе шею!