Двенадцать несогласных - Валерий Панюшкин

Сурков пожал плечами:

– Нет пределов человеческой гибкости…

Всего через неделю в отставку отправлен был глава администрации президента Александр Волошин, считавшийся человеком, близким к Чубайсу, и его место занял Дмитрий Медведев, юрист из Петербурга, про которого тогда даже предположить никто не мог, что в 2008 году он станет следующим после Путина президентом России. Одним из первых распоряжений Медведева на новом посту был запрет на свободное общение с прессой для сотрудников администрации президента. Теперь, если кто-то из журналистов просил у Илларионова интервью (а несколько просьб об интервью приходили ему ежедневно), советнику следовало направить запрос в пресс-службу администрации. Примерно две недели пресс-служба запрос рассматривала, что во многих случаях, если требовался, например, комментарий для новости «срочно в номер», лишало интервью смысла. Через две недели пресс-служба отвечала Илларионову, и, как правило, отвечала отказом. «Это недружественное нам издание», – совершенно серьезно писал Илларионову мелкий из пресс-службы клерк. Или: «Этот журналист проявил нелояльность…» Или: «Принимая во внимание Ваши экономические взгляды, нежелательно, чтобы Вы комментировали в прессе проблему инфляции…»

Разумеется, Илларионов посылал эти запросы в пресс-службу только смеха ради, а сам встречался с журналистами когда хотел, устраивал для журналистов пресс-конференции и дружеские чаепития. И говорил что хотел. За это глава администрации Медведев несколько раз пенял Илларионову. А в июле 2004-го объявил ему выговор и лишил премии. Премии, если не брать взяток, – это серьезная часть доходов для государственного чиновника. В конце каждого квартала чиновнику, если он ведет себя послушно, платят премию в размере двухмесячного оклада. Ее-то Илларионова и лишили до самого конца советничества.

Впрочем, советник не унывал. Выговор главы администрации Илларионов забрал в рамочку и повесил на стену в своем кабинете посреди многочисленных почетных грамот и благодарностей от президента. А сам продолжал встречаться с журналистами как бог на душу положит. Тогда Медведев перестал подписывать командировки, в которые Илларионов намеревался ехать по своим экономическим делам. Более того, Медведев придумывал строптивому советнику командировки совершенно бессмысленные. Однажды Илларионов пришел на работу, и секретарша передала ему распоряжение главы администрации, из которого следовало, что советнику в один день надлежит присутствовать сразу на трех мероприятиях – в Петербурге, в Новосибирске и в Хабаровске. Причем, как сумел Илларионов выяснить, позвонив в Петербург, там накануне еще о важном мероприятии с участием советника президента ничего не знали и теперь срочно это мероприятие готовили, повинуясь распоряжению из Москвы.

– Это абсурд, нельзя быть в трех городах одновременно, – сказал Илларионов Медведеву. – Я не буду участвовать в профанации.

И получил второй выговор.

Но не бюрократическая мелочность, не пакостность бумагооборота стала для Илларионова причиной отставки. Он говорит, что причиной отставки стал Беслан. Когда террористы захватили в этом североосетинском городе школу, советник президента Андрей Илларионов то ли принимал участие в совещаниях, то ли был свидетелем некоторых совещаний. По результатам совещаний был устроен неуклюжий штурм. Дети погибли. Танк стрелял в окна спортивного зала, где содержались заложники. Федеральные солдаты стреляли в окна спортивного зала, где содержались заложники, из огнеметов. Дети погибли. Это произошло потому, что на совещаниях, свидетелем которых был Андрей Илларионов, принимались некие решения. Только Андрей Илларионов не говорит какие.

Он говорит, что во время террористических актов надо думать о спасении заложников, а не о наказании террористов. Но если спросить его: «Кто? Андрей Николаевич, кто и какие решения принял?», Илларионов молчит. Вероятно, боится. Вероятно, у него есть основания молчать, которых мы не знаем. Вероятно, когда-нибудь он расскажет нам, кто и какие решения принял третьего сентября 2004 года. Но не теперь.

Теперь мы знаем только, что сразу после Беслана Илларионов подал заявление на имя президента и попросился в отставку с должности шерпы. И мы знаем, что его просьба не была удовлетворена.

Мы знаем, что 14 декабря 2004 года группа нацболов захватила здание администрации президента, и на следствии нацболы показали, что шли на прием к Андрею Илларионову. А Илларионов потом просил начальника Главного управления исполнения наказаний разрешить ему встретиться с нацболами в тюрьме, узнать, чего они хотели. Мы знаем, что и эта просьба Илларионова не была удовлетворена.

Мы знаем, что 30 декабря 2004 года Илларионов демонстративно пошел на процесс к Михаилу Ходорковскому. И что в то самое время, пока Илларионов сидел в зале суда, отключив мобильный телефон, ему якобы звонил президент по срочному делу. А у Илларионова был «абонент недоступен». И в тот же день вечером глава администрации президента Медведев объявил Илларионову, что отменил его встречу с президентом. «Вы сами выбрали, с кем встречаться», – сказал тогда Медведев. И мы знаем, что 3 января 2005-го Илларионов был освобожден от должности шерпы.

И Ходорковский был осужден. И активы компании ЮКОС перешли к государственной компании «Роснефть». И обсуждать акционирование этих нефтяных скважин пришел к экономическому советнику президента Илларионову не Ходорковский уже, а глава Роснефти Богданчиков. Илларионов рассказывает, что если с Ходорковским обсуждать акционирование можно было во всех тонкостях, то Богданчиков ничего в акционировании не понимал. Из документов следовало, что деньги от акционирования компании поступят не на счета государства, а на счета компании.

– Это все равно, – сказал Илларионов, – как если бы сторож распродавал имущество со склада, но деньги не отдавал бы владельцу склада, а забирал бы себе. Почему я должен соглашаться?

– Потому что, – отвечал Богданчиков, – компания «Роснефть» никогда не забывает тех, кто ей помог.

Еще из документов следовало, что полтора миллиарда долларов, полученных компанией «Роснефть» от продажи акций на свободном рынке, будут распределены между топ-менеджерами компании в награду за успешное проведение IPO.

Предел гибкости

И вот почему Андрей Илларионов стоял теперь на Пушкинской площади в толпе, на которую время от времени налетали бойцы ОМОН, как коршун налетает на стаю птиц. Налетали, вырывали кого-то, случайно подвернувшегося под руку, и грузили в свои автозаки. Он стоял в толпе, и незнакомые бабушки защищали его. А офицер ОМОН с мостовой кричал:

– Мужик, что ты там прячешься за бабками! Иди сюда, ну иди сюда!

А бабушки кричали омоновцу:

– Вы хоть знаете, кто это? Вы хоть видите, что это советник президента Андрей Илларионов?

Бойцы ОМОН снова и снова налетали на толпу, снова и снова выхватывали из нее людей. Это было так безнадежно, что Илларионов понял: он, именно он должен увести отсюда этих бабушек и этих студентов, узнавших его и защищавших его от дубинок. Именно он, потому что все лидеры арестованы, потому что, кроме него, пришедшие на Пушкинскую люди не видят ни одного знакомого лица.

– Граждане! – закричал Илларионов. – Господа! Мы идем на Чистые пруды. Там разрешенный митинг. Идем на Чистые пруды за мной.

И вот почему он повел колонну несогласных. И как же легко вести колонну, если хорошо знаешь Москву, а ОМОН, перекрывающий улицы, – иногородний. Илларионов вел колонну с Пушкинской на Чистые пруды не по бульварам, а переулками, петляя и сворачивая то вправо, то влево. Люди шли следом, потому что не умеют сами направлять себя и потому что привыкли доверять людям, которых показывают по телевизору. Илларионова давно не показывали по телевизору, но люди все еще помнили его в телевизионном экране, для них он все еще был экономическим советником президента и самым своим присутствием подтверждал, что люди эти, идущие по московским переулкам от Пушкинской к Чистым прудам, – не враги, не террористы, а граждане, вышедшие на улицы, чтобы выразить несогласие.

На перекрестке одного из переулков и Цветного бульвара откуда ни возьмись выскочили вдруг лимоновцы с черными своими флагами. И возглавили колонну. Они зажгли файеры, они закричали «Россия без Путина!» Илларионов поморщился. Он хотел всего лишь довести «пушкинских» студентов и бабушек живыми и невредимыми с Пушкинской площади, где митинг разгонял ОМОН, на Чистопрудный бульвар, где людям ничто не угрожало. Он не хотел превратить этих людей в фалангу радикальных революционеров. Ему претило, что лимоновцы используют растерянность людей и стадное чувство ради иллюзии революционности. На Рождественском бульваре колонну ждал кордон милиции. Илларионову стало стыдно. Выходило, будто это именно он привел бабушек и студентов под дубинки. В последний момент Илларионов снова крикнул «за мной!» и снова увел толпу в переулки, вверх, вверх через Рождественку мимо Сандуновских бань, мимо домиков-пряников, мимо щитов и шлемов. Вверх, вверх, лишь бы сохранить головы, лишь бы уберечь мирных людей от побоев.