Том 3 - Иосиф Сталин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первая линия ведет к утверждению власти империалистической буржуазии над народом. Ибо опыт коалиционного правительства показал, что коалиция с кадетами есть господство помещика над крестьянином, которому не дают земли, господство капиталиста над рабочим, которого обрекают на безработицу, господство меньшинства над большинством, которое отдают на съедение войне и разрухе, голоду и разорению.
Вторая линия ведет к утверждению власти народа над помещиками и капиталистами. Ибо порвать с партией кадетов — это именно и значит обеспечить землю крестьянам, контроль — рабочим, справедливый мир — трудящемуся большинству.
Первая линия выражает доверие существующему правительству, оставляя в его руках всю полноту власти.
Вторая — выражает ему недоверие, ратуя за переход власти в руки прямых представителей рабочих, крестьянских и солдатских Советов.
Есть люди, мечтающие о примирении этих двух непримиримых линий. Таков, например, Чернов, выступивший на совещании против кадетов, но за коалицию с капиталистами, если (!) капиталисты откажутся (!) от своих интересов. Внутренняя фальшь черновской “позиции” ясна сама собой, но дело здесь не в противоречивости позиции, а в том, что она контрабандой протаскивает церетелевский хлам о коалиции с партией кадетов.
Ибо она открывает путь Керенскому, “исходя из платформы совещания”, “пополнять” правительство разными Бурышкиными и Кишкиными, которые готовы подписать любую платформу для того, чтобы не проводить ее в жизнь.
Ибо она, эта самая фальшивая “позиция” облегчает Керенскому борьбу с Советами и Комитетами, давая ему в руки оружие в виде совещательного “предпарламента”.
“Линия” Чернова есть та же самая линия Церетели, но “хитро” замаскированная для того, чтобы уловить в сети “коалиции” кое-кого из простаков.
Есть основание предположить, что совещание пойдет по стопам Чернова.
Но совещание не есть последняя инстанция.
Обрисованные выше две линии выражают лишь то, что есть в жизни. А в жизни мы имеем не одну, а две власти: власть официальную, — Директорию, и власть неофициальную, — Советы и Комитеты.
Борьба между этими двумя властями, пока еще глухая и неосознанная, — вот характерная черта момента.
Совещание призвано, по-видимому, послужить той лишней гирей, которая решает вопрос о власти в пользу директории.
Но пусть знают гг. скрытые и явные соглашатели, что кто выступает за директорию, тот утверждает власть буржуазии, тот неминуемо вступает в конфликт с рабочими и солдатскими массами, тот должен выступить против Советов и Комитетов.
Гг. соглашатели не могут не знать, что последнее слово принадлежит революционным Комитетам и Советам.
“Рабочий Путь” № 12, 16 сентября 1917 г.
Передовая
Вся власть Советам!
Революция идет. Обстрелянная в июльские дни и “похороненная” на Московском совещании, она вновь подымает голову, ломая старые преграды, творя новую власть. Первая линия окопов контрреволюции взята. Вслед за Корниловым отступает Каледин. В огне борьбы оживают умершие было Советы. Они вновь становятся у руля, ведя революционные массы.
Вся власть Советам! — таков лозунг нового движения.
На борьбу с новым движением выступает правительство Керенского. Уже в первые дни корниловского восстания пригрозило оно роспуском революционных Комитетов, третируя борьбу с корниловщиной “самоуправством”. С тех пор борьба с Комитетами все усиливалась, переходя в последнее время в открытую войну.
Симферопольский Совет арестовывает соучастника корниловского заговора, небезызвестного Рябушинского. А правительство Керенского, в ответ на это, делает распоряжение о “принятии мер к освобождению Рябушинского и о привлечении лиц, подвергших его незаконному аресту, к ответственности” (“Речь”).
В Ташкенте вся власть переходит в руки Совета, причем старые власти смещаются. А правительство Керенского, в ответ на это, “принимает ряд мер, которые держатся пока в секрете, но которые должны будут самым отрезвляющим образом подействовать на зарвавшихся деятелей Ташкентского Совета рабочих и солдатских депутатов” (“Русские Ведомости”).
Советы требуют строгого и всестороннего расследования дела Корнилова и его сподвижников. А правительство Керенского, в ответ на это, “суживает следствие незначительным кругом лиц, не используя некоторых очень важных источников, которые дали бы возможность квалифицировать преступление Корнилова, как измену родине, а не только как мятеж” (доклад Шубникова, “Новая Жизнь”).
Советы требуют разрыва с буржуазией и в первую голову с кадетами. А правительство Керенского, в ответ на это, ведет переговоры с Кишкиными и Коноваловыми, приглашая их в правительство, провозглашая “независимость” правительства от Советов.
Вся власть империалистической буржуазии! — таков лозунг правительства Керенского.
Сомнения невозможны. Перед нами две власти: власть Керенского и его правительства, и власть Советов и Комитетов.
Борьба между этими двумя властями — вот характерная черта переживаемого момента.
Либо власть правительства Керенского, — и тогда господство помещиков и капиталистов, война и разруха.
Либо власть Советов, — и тогда господство рабочих и крестьян, мир и ликвидация разрухи.
Так и только так ставит вопрос сама жизнь.
При каждом кризисе власти ставился этот вопрос революцией. Каждый раз увиливали гг. соглашатели от прямого ответа и, увиливая, отдавали власть врагам. Созывая совещание, вместо съезда Советов, соглашатели хотели еще раз увильнуть, уступая власть буржуазии. Но они ошиблись в расчете. Настало время, когда больше увиливать нельзя.
На прямой вопрос, поставленный жизнью, требуется ясный и определенный ответ.
За Советы или против них!
Пусть выбирают гг. соглашатели.
“Рабочий Путь” № 13, 17 сентября 1917 года
Передовая
О революционном фронте
Большевиками недовольны эсеры из “Дела Народа”. Большевиков ругают, большевиков поносят, большевикам, наконец, угрожают. За что? За “безудержную демагогию”, за “фракционное сектантство”, за “раскольничество”, за отсутствие “революционной дисциплины”. Короче: за то, что большевики против единства с эсерами из “Дела Народа”.
Единство с эсерами из “Дела Народа”… Но судите сами, возможно ли теперь такое единство.
В то время, как Демократическое совещание в Питере истекает в словопрениях, а инициаторы совещания спешно вырабатывают формулы “спасения” революции, между тем как правительство Керенского, поощряемое Бьюкененом — Милюковым, продолжает идти “своим” путем, — в России происходит решающий процесс вырастания новой власти, действительно народной, действительно революционной, ведущей отчаянную борьбу за существование. С одной стороны — Советы, стоящие во главе революции, во главе борьбы с контрреволюцией, которая еще не разбита, которая только отступила, благоразумно спрятавшись за спиной правительства. С другой стороны — правительство Керенского, которое покрывает контрреволюционеров, которое сговаривается с корниловцами (кадеты!), которое объявило войну Советам, стараясь их разбить, чтобы самому не быть разбитым.
Кто победит в этой борьбе — в этом теперь вся суть.
Либо власть Советов и тогда — победа революции и справедливый мир.
Либо власть правительства Керенского и тогда — победа контрреволюции и “война до полного”… истощения России.
Совещание, не решая вопроса, лишь отражает эту борьбу и отражает, конечно, с большим опозданием.
Поэтому основное теперь не в выработке общей формулы “спасения” революции, — а в прямой поддержке Советов в их борьбе с правительством Керенского.
Вы хотите единого революционного фронта? Поддержите Советы, порвите с правительством Керенского, и единство придет само собой. Единство фронта складывается не в результате прений, а в ходе борьбы.
Советы требуют смещения кадетских комиссаров. А правительство Керенского навязывает им неугодных комиссаров, угрожая силой…
За кого вы стоите, граждане из “Дела Народа”, за Советы или за комиссаров Керенского?
В Ташкенте Совет, состоящий в своем большинстве из эсеров, взял власть в свои руки, сместив старых чиновников. А правительство Керенского посылает туда карательную экспедицию, требуя восстановления старой власти, “наказания” Совета и пр…
За кого вы стоите, граждане из “Дела Народа”, за Ташкентский Совет или за карательную экспедицию Керенского?
— Ответа нет. Ибо мы не знаем ни одного протеста, ни одного акта борьбы со стороны последователей “Дела Народа” против этих контрреволюционных упражнений г. Керенского.