В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора - Даниил Галкин

Война победоносно завершилась, но тяготы жизни смягчились только в моральном плане. Скудный бюджет мама раскладывала как карточный пасьянс. В первую очередь мы старались, чтобы наша юная школьница не чувствовала себя среди новых сверстниц бедной родственницей. Это требовало ощутимых затрат на школьную экипировку и разнообразные учебные пособия. Баснословно дорогой рынок был практически единственным источником приобретения продовольственных и промышленных товаров. При покупке мебели у отъезжающих соседей в качестве бесплатного приложения мне подарили старенькую швейную машинку «Зингер». Такая же была похищена из нашего бывшего жилища во время оккупации Полтавы. Мама умудрялась, среди повседневных забот, что-то шить и даже обзавелась небольшой женской клиентурой.

«Сладкий директор» Артемий Загряжский

Тяготы жизни заставили меня пересмотреть отношение к выбору работы. Я решил больше не руководствоваться планами на будущее, а искать возможность максимально заработать и помочь семье сейчас. Уволившись, случайно вспомнил мимолетное знакомство на обратном пути в Полтаву. Тогда этому эпизоду я не придал особого значения. Попутчик оказался не совсем обычным. Интеллигентного вида пожилой человек, оживленно размахивая единственной рукой, вдруг стал откровенничать:

– Молодому поколению, как вы, моя фамилия – Загряжский – ни о чем не говорит. А ведь это был знатный род, который имел влияние при царском дворе. С ним тесно переплелась жизнь семьи Пушкина, Гончаровых и даже последних гетманов Малороссии. Но это все в далеком прошлом! Я же всю сознательную жизнь посвятил искусству выпечки хлебобулочных и кондитерских изделий. В ополчении при защите Ленинграда мне оторвало правую руку. Пережил блокаду, но потерял всю большую семью, кроме младшей дочери и внучки. От нашей просторной квартиры после бомбежек остались одни воспоминания. Предложили переехать в Черновцы в качестве директора кондитерской фабрики. Сейчас еду в Киев по делам.

Я проникся к нему большой симпатией. В ответ на его откровения кратко поведал о себе. Перед выходом в Киеве он записал в мой блокнот свой черновицкий адрес и телефон кондитерской фабрики. Похлопав по плечу единственной рукой, попрощался:

– Твои мечты стать архитектором обязательно сбудутся. А пока надо выживать и зарабатывать на хлеб насущный. Готов помочь. Надумаешь – приходи на фабрику. Подберу тебе подходящую работу.

Он мне чем-то напомнил Василия Ивановича, который когда-то при переезде из Астрахани на Урал также предлагал помощь с трудоустройством. Судя по записи в блокноте, с которым я не расставался, фабрика находилась в центре, на улице Сковороды. На проходной фабрики сонный вахтер доверчиво пропустил меня в помещение администрации, где находился кабинет директора. Он встретил меня удивленно-радостным восклицанием:

– Как ты догадался, что я тебя разыскиваю? Мне ведь только запомнилось, что фамилия – «птичья». А на днях повел внучку на фильм «Ошибка инженера Кочина», в котором отрицательный персонаж – Галкин. Вот и вспомнил, к какой птице ты относишься. Собрался обратиться в адресное бюро. А ты как с неба свалился! Если навестить, то рад видеть, если еще и по делу – вдвойне рад.

Я немного слукавил, объяснив, что и то и другое. Но тут директора по внутреннему телефону вызвали на производство. Воспользовавшись его отсутствием, я осмотрел кабинет. Письменный стол был уставлен черно-белыми фотографиями. Нетрудно было догадаться, что это память о погибших в блокадном Ленинграде. На стене за креслом висела большая фарфоровая тарелка с его изображением, надписью «Артемий Загряжский» и цифрой «50». Отвлекла от осмотра кабинета секретарша. Она на подносе принесла чай и безумно аппетитные теплые булочки фабричного производства. Вслед за ней вошел Артемий Иванович и сразу приступил к делу:

– Значит, так. Ты молод, на вид смышлен, хлебнул жизненного опыта с избытком. Открыто финансирование на реконструкцию и расширение фабрики. Она размещается в этом старинном здании, приспособленном под производство. А спрос на выпечку фантастический. Изголодавшиеся в войну люди сметают с прилавков все в считаные минуты. Дворовая территория позволяет построить еще одно здание и реконструировать существующее. Есть проектный институт во Львове, который специализируется на пищевых предприятиях. Но мне нужен надежный помощник. Я ведь абсолютный профан в строительном деле и каждый день занят с головой. Ты будешь зачислен на солидную должность – заместитель директора по капитальному строительству. У тебя будет приличный оклад. И, кстати, свежей выпечкой ты сумеешь ежедневно баловать маму и сестру.

Однако не все так просто. Но здесь уже ты должен пойти мне навстречу. Я вынужден постоянно менять кладовщиков сырья и готовой продукции. Воруют по-черному, без зазрения совести. Подозреваю, что сторожа на проходной в сговоре. Правда, иногда с ухмылкой мне говорят, что вечером по окончании смены некоторые работники, независимо от пола, уходят «беременными» и с отросшими задницами. Поэтому ключи от кладовых я передам тебе. Отпуск сырья и готовой продукции должен проходить в твоем присутствии и строго по накладным. Если потребуется надежный помощник и есть кандидатура, готов принять. Пока же скромная зарплата кладовщика добавится к основной. Ну как, по рукам?

Я крепко пожал его единственную руку. После небольшой паузы он дрогнувшим голосом тихо произнес:

– Ты очень напоминаешь мне сыночка. Вы почти одногодки. Он так мечтал стать журналистом и объехать весь мир…

Я заметил, как увлажнились его глаза, когда он показал мне рамку с фотографией сына. Мы попрощались до следующего дня. Дома мама одобрила мое решение перейти к Артемию Ивановичу, но сказала:

– Ты как Летучий голландец. Порхаешь с одного места на другое. Как бы это не вошло в привычку!

Я возразил:

– Ты не совсем права. Сейчас нам важно продержаться на плаву. Я готов землю носом рыть, чтобы заработать денег. А когда вернется отец, обязательно завершу образование. И архитектуре, как любимой женщине, буду предан всю оставшуюся жизнь.

Материнский поцелуй, как знак согласия с моими словами, завершил наш диалог. Быстро настрочив письма отцу и Валентине, утром по пути на новую работу отправил их. Валентине я написал, что появилась реальная возможность трудоустройства. Это был косвенный намек на возможность ее приезда. При этом меня одолевали противоречивые чувства. Каковы были перспективы наших взаимоотношений при жесткой позиции родителей?

Ранним утром, задолго до начала работы первой смены, я пришел на фабрику. Артемий Иванович уже находился в своем кабинете. Он сразу начал знакомить меня с производством. Мы спустились в цокольный этаж. Там была очень высокая температура от нагрева печей. В отделении замеса, где с металлическим кряхтеньем вертелись лопатки в смесительных чанах, суетились женщины. На первом этаже находились кладовые сырья готовой продукции и различные вспомогательные службы. Недалеко от кабинета директора мне была выделена небольшая комната, со стеллажами и двумя письменными столами. Артемий Иванович повел меня в кладовые. Показал их переполненное чрево. Вкратце объяснил специфику работы на этом новом поприще. Во время обеденного перерыва я был представлен коллективу, в котором преобладали молодые и среднего возраста женщины. Краткое знакомство он завершил традиционно русским душевным пожеланием: