Сказание о двух мирах. Книга вторая - Александр Григорьевич Пирогов

— Ну, ну, дочка, не надо так…

— Нет, надо! Надо! Пап, за два года здесь я все поняла. Мое поведение не лезло ни в какие рамки, то, что пришлось пережить моему брату, чудовищно! — На глазах девушки стали проявляться слезы, выдавливать их из себя она умела в совершенстве — Как приедем домой, я тут же попрошу у него прощения. У него, у мамы, у прислуги, у всех…, а сейчас я прошу прощения у тебя!

Отец немного смутился, но самообладания не потерял. Он отошел на два шага назад и с деловым видом поправил очки.

— Мне… мне очень приятно это слышать, Дайс. Я рад, в твоих словах чувствуется искренность, хотя преподаватели и воспитатели в своих отчетах о тебе не очень лестного мнения…

Так, кажется, тут что-то не то. Этот скупердяй приехал сюда точно не для того, чтобы проявить отцовскую любовь, но тогда для чего?

— Так вот, ты знаешь, что я человек дела и не люблю долгих и сопливых речей. Я приехал сделать тебе предложение, которое определит твое будущее, — он быстрым движением достал из чемодана стопку бумаг, — это документы для поступления в академию инквизиции имени верховного советника Дандаля. Очень престижное место, между прочим. Я сумел похлопотать, чтобы тебя туда приняли без экзаменов. Так что, после выпускного, ты берешь вещи и сразу едешь в Звездный Город, билеты уже куплены.

Дайс стояла как вкопанная, все ее планы о возвращении домой с грохотом рухнули на землю.

— От тебя требуется только подпись.

Все ее тело начало трясти, это был взрыв вулкана.

— Подпись! Подпись! Хрен тебе, старый дерьмоед-бюрократ! Не дождешься ты от меня никакой подписи! Думаешь, сможешь второй раз меня запрятать? Ха, не дождешься! Я собираю вещи и возвращаюсь домой! А своими бумагами можешь подтереть задницу! — За два года в исправительном корпусе Дайс знатно обогатила свой словарный запас в плане ругательств.

Но на папашу эта тирада не произвела никакого впечатления. Он лишь аккуратно положил бумаги на стол.

— Понимаю твое недовольство, что ж, раз ты не хочешь ехать — хорошо, не буду настаивать, но и домой ты тоже не вернешься. Не забывай, ты уже совершеннолетняя, и никто тебе попку теперь подтирать не обязан и, уж тем более, обеспечивать жильем. Конечно, ты можешь обратиться в суд, но, поверь, у меня хорошие юристы. Ах да, и главное — если ты не подпишешь бумаги, то полностью лишишься наследства. Я, конечно, не много тебе отписал, но поверь, этого тебе за всю жизнь не заработать.

От такого заявления тело девушки застыло подобно ледяной глыбе.

— Да, да ты не ослышалась. Поэтому, если у тебя в голове сохранилось хоть немного ума, а судя по тем фразочкам, что ты употребляешь, его скорее поубавилось, но все же… бери бумаги и подписывай, я даю тебе билет в новую жизнь, а меня и мою семью ты оставляешь в покое. Я надеюсь, мы поняли друг друга? — Не получив ответа, он вышел из комнаты.

После этого разговора Дайс больше никогда не видела отца, как, впрочем, и родной дом. Да и не очень-то и хотелось, даже планы мести брату как-то отошли на второй план. Все стало каким-то серым, что ли. Из прошлой жизни разве что мать иногда присылала деньги или посылки с подарками на праздники, но коробки Дайс даже не открывала, а просто складировала в шкафчике или выкидывала.

Учеба в академии инквизиции была отнюдь не из легких. Вольностями исправительного корпуса тут не пахло в принципе, поэтому дисциплинарный блок первые месяцы обучения стал для новоиспеченной курсантки практически родным домом. Но, надо отдать должное, гражданскую дурь тут выбивать умели, и уже к первым экзаменам от бойкой хулиганки не осталось и следа. Дайс тогда представляло собой забитое, озлобленное существо, у которого, к тому же, не было даже друзей. Впрочем, внутренне она не была сломлена, отнюдь, это был скорее тактических ход; все же надо было пересидеть в этой дурацкой академии, в которой, как ни странно, ей даже начало нравиться.

С первого дня им всем говорили, что все они не просто курсанты, а будущие защитники, судьи и воины Мира Прогресса. Все остальные — полицмейстеры, административные службы, граждане, да даже общественные деятели — всего лишь пыль под их ногами. «Помните, вы хозяева — они слуги!» — так любил говорить один старый преподаватель на уроках теории права. Такой подход Дайс более чем устраивал, ну, а когда пошла практика, особенно с применением пыток (для этих целей из исправительных заводов пригоняли пожизненно осужденных), так она вообще влюбилась в это заведение. Правда, просто пытать — это одно, а умение грамотно пытать — совсем другое.

Из трех заключенных, которые побывали в ее руках выжил только один и то только потому, что время, отведенное для допроса, закончилось. Тогда она и сама не помнила, какие команды давала руке инквизиции (тогда еще это был не Дитмар, а опытный ветеран), но чем больше она смотрела на агонию и мольбы несчастного, тем больше ее тело наполнял приятный жар, а глаза застилала черная бархатная пелена.

— Курсант Дайс Тейрхол! Вы абсолютно не умейте управлять эмоциями, да и, к тому же, у вас ярко выраженные неконтролируемые садистские наклонности. — Директор академии, старый эльф, с важным видом листал личное дело курсантки. — И как вы собираетесь продолжать обучение, если даже не способны провести банальный допрос? Вы не понимаете, что там тут не палачи нужны, а профессионалы? Мммм?

Девушка ничего не ответила.

— Я знаю, что ваш отец отнюдь не из заурядных чиновников, но даже он не сможет удержать меня от того, чтобы пинком под зад выкинуть вас из нашего заведения. Поэтому, даю вам еще один шанс. Вы, пока отстраняетесь от занятий по допросам, но ненадолго. В следующем месяце будет очень важное событие — к каждому будущему инквизитору будет приставлена рука, мы, кстати, уже подобрали вам подходящую кандидатуру, и если не сможете с ним сработаться, то пеняйте на себя. Все, свободны!

Руки инквизиции — особый орден, относящийся к так называемой силовой поддержке. Что-то среднее между личной охраной и профессиональными убийцами. Если сам инквизитор — это