Гибель гигантов - Кен Фоллетт

Вальтер купил номер «Пипл». Балканские события вовсе не были главной новостью: англичан больше интересовало происходящее в Ирландии. На протяжении веков там у власти были находившиеся в меньшинстве протестанты, которые третировали католиков, составлявших большинство населения страны. Но если Ирландия обретет независимость, все будет наоборот. Обе стороны вооружены до зубов, и там вполне может начаться гражданская война.

Вальтер нашел в самом низу первой страницы заметку в один абзац, озаглавленную «Австро-сербский кризис». Как обычно, газеты не имели представления о реальном положении вещей.

Когда Вальтер подошел к отелю «Риц», из такси выскочил Роберт. В знак траура по эрцгерцогу он надел черный жилет и черный галстук. Роберт был одним из приближенных Франца Фердинанда — по другим стандартам он мог казаться консерватором, но по меркам венского двора считался мыслящим прогрессивно. Вальтер знал, что Роберт испытывал к убитому и его семье симпатию и уважение.

Они сдали цилиндры в гардероб и вместе поднялись в обеденный зал. Вальтер привык защищать Роберта еще с подросткового возраста, когда понял, что кузен отличается от других. Таких привыкли называть женоподобными, но это грубо и неточно: он бы не сказал, что в мужском теле Роберта скрывается женская душа. Однако в его характере было много женских черт, и из-за этого Вальтер относился к нему с по-мужски сдержанным благородством.

Роберт был похож на Вальтера, такие же правильные черты лица и голубые глаза, но волосы подлиннее, а усы он помадил и закручивал.

— Как у тебя с твоей дамой сердца? — спросил он, как только они сели. Вальтер ему доверял, и Роберт знал о его запретной страсти.

— Она чудесна, но отец настроен против, потому что она работает в благотворительной клинике в трущобах, а врач у них — еврей.

— Ничего себе… — покачал головой Роберт. — Его еще можно было бы понять, если бы она сама была еврейкой.

— Я надеялся, что он постепенно оттает, встречаясь с ней в обществе, когда поймет, что она в дружбе с самыми могущественными людьми, но его отношение к ней не меняется.

— К сожалению, кризис на Балканах только усилит напряженность… — Роберт улыбнулся, — в международных отношениях.

Вальтер принужденно рассмеялся.

— Что бы ни случилось, мы справимся.

Роберт ничего на это не ответил, но у него был такой вид, будто он в этом не очень уверен.

Когда они приступили к мясу ягненка по-валлийски с картошкой и соусом из петрушки, Вальтер поделился с Робертом информацией, полученной от Антона. У Роберта тоже были новости.

— Оружие и гранаты принадлежат террористам из Сербии.

— Вот черт! — сказал Вальтер.

— Террористов вооружил начальник сербской военной разведки, — сказал Роберт, не скрывая гнева, — а стрелять в цель они учились в парке Белграда!

— Иногда офицеры разведки действуют по собственной инициативе, — сказал Вальтер.

— Даже часто. И благодаря засекреченности их работы это им сходит с рук.

— Так что это не доказывает, что убийство подготовило сербское правительство. А если рассуждать логично, то для такой маленькой страны, как Сербия, отчаянно пытающейся сохранить независимость, было бы безумием провоцировать сильного соседа.

— Могло быть и так, что сербская разведка действовала вопреки желанию правительства, — допустил Роберт. И жестко добавил: — Но это совершенно неважно. Австрия должна предпринять относительно Сербии ответные действия.

Этого Вальтер и боялся. Это преступление больше нельзя было рассматривать как обычное преступление, которым занимаются полиция и суд. Конфликт перешел в новую стадию, теперь империя должна наказать маленькую страну. Император Франц Иосиф Австрийский в свое время был великим человеком, консервативным и глубоко религиозным, но сильным лидером. Однако ему было уже восемьдесят четыре, и с возрастом его консерватизм выродился в ограниченность и деспотичность. Такие люди думают, что все видели и все знают, — лишь потому, что дожили до старости. Отец Вальтера тоже такой.

«Моя жизнь в руках двух монархов: русского царя и австрийского императора, — подумал Вальтер. — Один отнюдь не мудрец, второй — дряхлый старик, но именно от них зависит наше с Мод будущее и судьбы миллионов людей во всей Европе! Какой веский аргумент против монархии!»

За десертом он напряженно думал. Когда же принесли кофе, спросил с надеждой:

— Я полагаю, вы собираетесь проучить Сербию, не впутывая в это другие страны?

Но Роберт сходу разрушил его надежды:

— Напротив, мой император уже написал личное письмо твоему кайзеру.

— Когда? — ошеломленно спросил Вальтер. Он ничего об этом не слышал.

— Его доставили вчера.

Как все дипломаты, Вальтер терпеть не мог, когда монархи начинали беседовать непосредственно друг с другом, а не через своих министров. Ведь в таком случае могло случиться что угодно.

— И что же он написал?

— Что Сербия как политическая сила должна быть уничтожена.

— Не может быть! — Самые мрачные опасения подтвердились. Не веря своим ушам, Вальтер спросил: — Он действительно собирается это сделать?

— Все зависит от того, какой ответ он получит.

Вальтер нахмурился. Австрийский император хотел заручиться поддержкой кайзера, вот в чем был истинный смысл письма. Две державы были союзниками, так что кайзер был обязан обещать помощь, но тон письма мог быть твердым или неуверенным, обнадеживающим или предостерегающим.

— Какое бы решение ни принял мой император, я верю, что Германия поддержит Австрию, — веско сказал Роберт.

— Но вы не можете требовать, чтобы Германия напала на Сербию! — воскликнул Вальтер.

— Мы требуем подтверждения, что Германия выполнит взятые на себя обязательства в качестве нашего союзника! — с оскорбленным видом заметил Роберт.

Вальтер сдерживал гнев.

— Вести себя подобным образом — значит поднимать ставки. Россия, громогласно поддерживая Сербию, поощряет агрессию. Что нужно сейчас сделать, так это всех успокоить.

— Не могу с тобой согласиться, — холодно ответил Роберт. — Австрии нанесен страшный удар. Император не имеет права оставить это без последствий. Тот, кто бросил вызов гиганту, должен быть уничтожен.

— Но давай постараемся, чтобы ответный удар был адекватен.

— Убит наследник престола! — вскричал Роберт. Обедающие за соседним столом хмурились, слушая разговор по-немецки, к тому же на повышенных тонах. Роберт понизил голос, но выражение его лица не изменилось. — Так что не говори мне об адекватности!

Вальтер старался не давать волю чувствам. Глупо и опасно Германии ввязываться в эту свару, но говорить об этом Роберту не имеет смысла. Вальтер должен собирать информацию, а не вести дискуссии.

— Я тебя понимаю, — сказал он. — А в Вене все думают так, как ты?

— В Вене — да, — сказал Роберт. — Тиса против. — Иштван Тиса был премьер-министром Венгрии, но подчинялся австрийскому императору. — У него есть альтернативное предложение: дипломатическая изоляция Сербии.

— Возможно, не так эффектно, но и не так опасно, — осторожно заметил Вальтер.

— Но этого мало!

Вальтер попросил принести счет. Он был расстроен услышанным, однако не хотел, чтобы это повлияло на их с Робертом дружбу. Они доверяли и помогали друг другу, и Вальтер не мог допустить, чтобы их отношения изменились. Выйдя на улицу, он крепко пожал Роберту руку.

— Что бы ни случилось, брат, мы должны держаться вместе. Мы союзники, и навсегда останемся союзниками, — сказал он, предоставив Роберту самому решать, относить эти слова к ним двоим или к их странам. Они расстались друзьями.

Вальтер быстро направился через Грин-парк к посольству. Лондонцы радовались солнечной погоде, а он чувствовал, как над его головой сгущаются тучи. Он надеялся, что Германия и Россия не станут ввязываться в Балканский кризис, но то, что он сегодня узнал, предвещало совсем иное развитие событий. Дойдя до Букингемского дворца, он повернул налево и подошел к заднему входу в посольство Германии.

У его отца был здесь свой кабинет, где он проводил каждую третью неделю. На стене висел портрет кайзера Вильгельма, а на столе, в рамке, стояла фотография Вальтера в форме лейтенанта. Когда Вальтер вошел, Отто держал в руках керамическую вещицу. Он собирал английскую керамику и любил охотиться за необычными экземплярами. Подойдя ближе, Вальтер увидел, что это ваза для фруктов, выполненная в виде корзинки. Зная вкусы отца, Вальтер предположил, что ее можно датировать восемнадцатым веком.

У Отто сидел Готфрид фон Кессель, атташе по культуре, которого Вальтер терпеть не мог. У фон Кесселя были густые темные волосы, расчесанные на косой пробор, и очки с толстыми стеклами. Он был одного возраста с Вальтером, и его отец тоже был на дипломатической службе, но несмотря на то, что у них было много общего, друзьями они не были. Вальтер считал Готфрида подхалимом.