Битва за Карелию. Арка в скале. Том 2 (СИ) - Ангелов Августин

Свирь, к которой финны и немцы вышли стремительным маршем, представляла собой широкую протоку между Ладожским и Онежским озерами. И преодолеть эту водную преграду сходу представлялось трудной задачей. Потому наступающие войска, стараясь не терять темпа, сразу же двинулись вдоль нее на восток в сторону Онежского озера и 8-го сентября возле станции Свирь перерезали стратегически важную Кировскую железную дорогу, по которой в Петрозаводск шло снабжение. Одновременно с действиями 6-го финского корпуса, поддерживаемого немецкой 163-й дивизией и развивающего успех на Свири, 7-й корпус финской армии успешно наступал от Ладожского озера на восток. Эти финские войска 8-го сентября взяли поселок Красная Пряжа, стоящий на перекрестке дорог, а севернее вели бои в окрестностях станции Виллагора.

Непосредственный штурм Петрозаводска уже почти подготовили, когда финны начали подводить. Сначала они потерпели поражение возле Красной Пряжи. Причем, они уже заняли поселок, когда красные неожиданно не только выбили их оттуда, но и погнали на запад, отбросив почти что к Крошнозеру. Одновременно русские провели успешную атаку и севернее, отогнав финнов от Виллагоры к Сямозеру. Более того, красные атаковали и южнее, вышвырнув финских егерей из окрестностей Святозера.

Все это произошло стремительно. Буквально за сутки русские, сидящие до этого в глухой обороне, которая уже у них трещала по швам, рванулись в атаку, пройдя за день с боями более двадцати километров, громя финнов, толком не успевающих даже организованно отступать. В результате финны полностью потеряли две дивизии, предназначенные для штурма Петрозаводска. И этот факт просто бесил немецкого генерала. Ведь угроза того, что красные могут такими темпами за пару дней выйти к Ладожскому озеру, отрезав шестой финский корпус и приданную ему немецкую дивизию от снабжения, вызывала у Энгельбрехта изжогу.

А самым ужасным генералу представлялся факт использования Красной Армией нового оружия, шагающих танков из гранита, которых поначалу принимали за злобных сказочных великанов. Это уже не вызывало сомнений, потому что три подобные боевые машины попали под бомбежку возле поселка Эссойла и были уничтожены пикировщиками люфтваффе, о чем генералу сообщили по радио из немецкого штаба. Да и финские офицеры сообщали о том же. Как противостоять новейшему оружию русских, Энгельбрехт просто не знал. Полевая артиллерия гранитные танки не брала, тяжелых орудий у генерала не имелось, а немецкие пикировщики до Онежского озера пока не долетали. Оставалось только надеяться, что, в связи с последними событиями, авиагруппу «Истребителя великанов» майора фон Гегенбаха, которого генерал знал лично, побыстрее переведут на аэродром поближе.

После того, как у квадрокоптера разрядились аккумуляторы, Виталий Покровский достал из лодки и запустил портативный инверторный бензиновый генератор, мощности которого вполне хватило для подзарядки всех необходимых гаджетов. Один из матросов на берегу подстрелил лань, которая пришла на водопой. И поужинать участникам экспедиции удалось свежим мясом, поджаренным на костре.

Помимо квадрокоптера, Виталий Покровский извлек из своего багажа еще несколько технических устройств из двадцать первого века, которые выдал ему в дорогу профессор Игнатов. После чего весь вечер капитан Фадеев и его матросы, свободные от караульной службы, выслушивали инструктаж, обучаясь пользоваться тепловизором и прибором ночного видения. Если не считать, что, благодаря этим приборам, в ночи матросы подстрелили двух немаленьких хищных кошек, пытавшихся прокрасться вдоль берега к палаточному лагерю, то можно было считать, что первая ночь для экспедиции прошла спокойно.

Утром бегемоты опять оказались на том же месте. Перегородив русло реки, они все еще продолжали сидеть в воде и ловить рыбу своими огромными ртами. Тогда Фадеев принял решение их спугнуть, пробравшись с матросами вдоль берега и кинув пару гранат. От громкого звука и взрывной волны все огромные водяные лошади выскочили из реки и ломанулись в кусты на берегу, уже через считанные секунды скрывшись в подлеске. И лодки продолжили свое путешествие вниз по реке среди мертвых рыбин, всплывших кверху брюхом после взрыва.

Скоро за очередным поворотом река разлилась пошире, а в заводи обнаружилось странное сооружение. Небольшой природный заливчик, расположенный у левого берега и примыкающий к месту впадения в реку небольшого лесного ручейка, оказался отгорожен самой настоящей плотиной из древесных стволиков и глины, а посередине, на островке, сложенном из камней и ила, находилась хижина, похожая на большой шалаш.

— Смотрите! Там кто-то живет! — воскликнула Марина, пока капитан Фадеев молча рассматривал сооружение в бинокль. Никого снаружи шалаша не наблюдалось. Убедившись в отсутствии опасностей, капитан распорядился причаливать. Он предполагал, что они нашли жилище каких-то дикарей. Но, зоолог Георгий Иванченко высказал иное предположение:

— Вы там поосторожнее, уж очень сильно напоминает жилище бобра, только очень большого. Днем они спят. Не спугните, а то укусить может спросонья.

Палеонтолог Лев Мурашевский тут же поддержал:

— Да, вполне возможно, что это хатка бобра.

— Что-то великоват шалаш для хатки. Хата метра три высотой, не меньше, — проговорил Виталий Покровский.

Зоолог объяснил:

— Просто форма характерная. Такие постройки, обычно, строят бобры.

— Это какой же должен быть бобр? — удивилась Марина.

Мурашевский объяснил:

— Так ведь водились в раннем плейстоцене гигантские бобры, которые до двух с половиной метров вырастали. А резцы у них бывали до пятнадцати сантиметров. Правда, обитали такие животные в Северной Америке, а не в Карелии.

— Тут все может быть. Фауна вдоль реки попадается нетипичная. Вспомните, хотя бы, того гигантского орла, что на Марину налетел, — сказал зоолог.

Как только причалили к берегу рядом с плотиной, Александр Фадеев с двумя матросами выдвинулся на разведку, приказав больше никому пока не покидать лодки. Вот только разведать, кто там сидит в этом странном шалаше, оказалось не так просто. Никакого входа нигде не виднелось. Бобер, похоже, забирался в свое жилище прямо из-под воды, выныривая внутри своей хатки. Хитер бобер, ничего не скажешь.

Глава 24

После совещания у Игнатова, Синельников, Мальцев и Кудряшов вернулись в центральный пост. А Мерецков с Сомовым вышли к бойцам Гиперборейского полка, которые тренировались на небольшом полигоне. Генерал провел смотр. Поговорив с младшими командирами, он выяснил, что полк сформирован заново не просто из разрозненных отрядов военнопленных, а из состава вполне боеспособного кадрового подразделения, сдавшегося в плен после окружения на Карельском перешейке, даже не успев понести значительных потерь в боях.

Виновным в бесславной сдаче в плен все называли командира полка. Вместо того, чтобы организовать сопротивление, полковник приказал сложить оружие и сдаваться финским войскам. Младшие командиры объясняли такой факт, возможно, тем обстоятельством, что прежнего комполка вместе с заместителями арестовали перед самым началом боевых действий. Новый же командир полка оказался бездарностью в военном отношении, да еще и предателем-пораженцем. Хотя сам он объяснял сдачу в плен желанием избежать напрасной гибели личного состава, когда полк попал, с его точки зрения, в безнадежное положение. До того, как финны их окружили, полк входил в состав дивизии, которая активно воевала в Зимней войне под командованием самого Мерецкова. И генерал знал, что опыт боевых действий у многих из этих бойцов и командиров имелся. А среди старшин и сержантов оставалось немало сверхсрочников. Несмотря на месячное пребывание в плену, полк сумел сохранить почти полный штат личного состава.

Оккупационные власти создавали концентрационный лагерь в спешке из-за того, что пленных просто некуда стало девать, и потому целый полк РККА, попавший в плен, не успели растащить по разным местам. Враги лишь отделили комиссаров, партийных и комсомольских активистов, расстреляв человек двадцать. Остальных, разбив на отряды, финны сразу начали использовать для фортификационных работ и лесозаготовок вместе со всеми остальными узниками концлагеря. К счастью, для того, чтобы военнопленные копали землю и валили деревья достаточно продуктивно, финны не забывали их один раз в день покормить баландой. Потому большинству бойцов и удалось более или менее сохранить физическую форму.