Демон ночи - Маргит Сандему

Но Ванья ничего не говорила. Первые месяцы после того, как их навестил Марко, она была погружена в себя. Была задумчивой и рассеянной. Но потом стала больше вникать в их повседневную жизнь, смеялась вместе с ними, играла с Андре, ухаживала за Ветле, маленьким сыном Кристоффера и Марит, родившимся в 1902 году и ставшим ее фаворитом среди людей.

Внешне она была радостной и приветливой молодой девушкой, всегда готовой прийти на помощь, и очень расторопной. Но при более пристальном внимании можно было заметить, что часто ее смех беспричинно замирал, а руки бессильно опускались, словно ей приходили в голову тяжелые мысли. Но это длилось лишь мгновение: в следующую минуту она снова становилась самой собой.

И все же Агнета и Хеннинг были озабочены. Когда в их краях появился молодой, образованный учитель катехизиса, Агнета сказала мужу:

– Что, если мы пригласим этого молодого человека в гости? Он наверняка чувствует здесь себя одиноким.

– С удовольствием, – ответил Хеннинг, думая о том же, о чем и она. – Но он уже не так юн. Ты же знаешь, что он вдовец.

– Да, но…

И Агнета взялась за дело. Она принялась убеждать его в том, что Ванье нужен муж старше ее, человек надежный, в котором она будет видеть фигуру отца. Но ей не хотелось раскрывать свои планы, поэтому она сказала:

– Бедняга! Его жена умерла в родах. И ребенок тоже умер. Не пригласить ли нам его в четверг?

– Что? Умер в четверг? Ах да, извини! Конечно, в четверг очень подходит.

Он знал, что по четвергам Ванья бывает дома. Бенедикта и Сандер тоже. С веселым и словоохотливым Сандером никогда не бывало скучно за столом.

Мысли Агнеты перенеслись во двор, где Ванья катила впереди себя коляску с маленьким Ветле. Агнета видела, как приветливо улыбалась ее дочь лежащему в коляске ребенку.

– Ей самой нужен ребенок, – еле слышно прошептала она. – Моей маленькой Ванье. Ей нужен свой собственный ребенок, она так любит детей!

Франк Монсен вздохнул.

Еще одно приглашение от дружелюбных местных жителей. И на этот раз его захватили врасплох, он не смог найти причин для отказа. Не успев обдумать все хорошенько, он тут же заявил, что четверг очень подходит для него и что он премного благодарен.

Липовая аллея?

Та самая старинная усадьба, издали напоминающая жалкую лачугу. И он снова вздохнул.

На собраниях церковной общины он не слишком много слышал о людях, проживающих в Липовой аллее. Стоило упомянуть фамилию Линд, как все умолкали. В тишине слышалось лишь позвякивание вязальных спиц да осторожное шарканье ног. И кто-нибудь обязательно говорил: «Да, да. Сегодня опять хорошая погода, просто чудесная!». Или что-нибудь в том же духе.

Он встретил фру Агнету Линд на благотворительном базаре, устроенном для сбора средств на новое покрывало для алтаря в церкви, потому что старое истрепалось по краям от бесчисленных прикосновений. Фру Линд пришла на базар как покупательница, сама она не принимала участия в устройстве этого мероприятия. Это была приятная на вид дама; говорили, что она дочь священника. Странно, что она не принимала участия в церковных делах.

Только бы у них не оказалось перезревшей девицы, которую они хотят выдать замуж! Именно по этой причине его часто приглашали в гости.

Франк Монсен не хотел повторно жениться. Смерть жены оставила в его душе незаживающую рану, и он хотел посвятить себя своим прихожанам. Обучать молодых конфирмантов, устраивать публичное чтение Библии, быть во всех отношениях слугой церкви.

Он был слишком амбициозен, чтобы его можно было назвать добрым.

И вот он явился в четверг в Липовую аллею.

Но перед этим он получил предварительные сведения об этих людях. Они носили имя Линд из рода Людей Льда, и ему казалось весьма сомнительным это дополнительное имя: «из рода Людей Льда». Многие члены этой семьи были людьми порядочными, регулярно посещавшими церковь. Другие же были… опасными!

В данный момент в их роду не было такого опасного лица. Дама, дававшая ему разъяснения по поводу Людей Льда, выделила имя Бенедикты. «Она порядочная женщина, – сказала дама. – Замужем за будущим профессором, хотя внешне ничего из себя не представляет. Она получила наследство!»

«Наследство?» – спросил Франк.

«Да. Именно так».

Он вполне удовлетворился этими сведениями. Ведь он не был особенно любопытен и, к тому же, семейство Линд ничем не привлекало его.

Так он думал в тот раз…

Вблизи усадьба казалась более ухоженной. К ней вела аллея из лип, старинные дома хорошо сохранились. Он увидел много новых построек, но главное здание – западная часть дома – было очень старым.

Мальчик лет одиннадцати открыл дверь и вежливо попросил его войти. Он сказал, что его зовут Андре Бринк, теперь это было его новое имя, потому что мама и папа смогли наконец пожениться, и он носил фамилию отца, так же, как и Бенедикта, а дедушкой его был Хеннинг.

И все это мальчик выложил ему на едином дыхании.

Поблагодарив за разъяснения, Франк Монсен снял в прихожей шляпу и калоши.

Вышла фру Агнета и приветствовала его. Он провел ладонями по своим гладким, темным волосам, смазанным помадой, а потом вытер руки носовым платком.

Его пригласили в гостиную.

И он тут же увидел ее.

Он никогда не видел более красивой девушки.

Он почувствовал такое волнение, что подошел прямо к ней и поздоровался с ней первой. Она присела в поклоне. Ему показалось, что он не понравился ей, хотя между ними не было такой уж значительной разницы в возрасте. Тридцать два года для мужчины – это не возраст.

Он поздоровался с остальными. С будущим профессором (о чем они, конечно, не говорили) и его женой Бенедиктой, которая и вправду не была хороша собой, но выглядела очень милой. Почему о некрасивой женщине всегда говорят: «Но она очень мила». Это же очень оскорбительно! Словно это какое-то извинение, словно пластырь на ране!

А вот и сам хозяин, Хеннинг Линд из рода Людей Льда. Уж этот точно добряк! Ошибки здесь быть не могло. Очень добрый, милый человек. Почему о нем никогда не упоминали в церковной общине? Имея такие добрые, как у самого Христа, глаза, он должен был быть известен всем! При виде исходящей от него доброты Франк чуть не прослезился. Более далекие родственники по имени Вольден тоже были здесь, их он видел в церкви, и теперь ему было приятно встретиться с ними, словно они были союзниками. Был там и их сын, Кристоффер Вольден, врач из больницы в Драммене… эта семья куда более порядочная, чем он думал! Жена врача, державшаяся чуть поодаль, хорошо вписывалась в эту компанию. Ее зовут Марит, на руках у нее годовалый ребенок.

Все это Франк Монсен замечал лишь краем глаза, поскольку все его мысли были устремлены к той, что стояла у него за спиной. И он не осмеливался оглянуться, чтобы посмотреть на нее. Он чувствовал себя неверным своей умершей жене.