Дядюшка Наполеон - Ирадж Пезешк-зод

— Ну, а когда вы туда приедете, то что? Вы думаете у них нет в Нишапуре своего агента?

— Деревня моего друга находится в стороне от самого Нишапура. Кроме того, я приеду туда под вымышленным именем.

Больше я уже ничего не слышал. Все заслонила ужасная мысль о разлуке с Лейли. Англичане приближались к Тегерану, и дядюшка решил спастись бегством. Боже мой, как я смогу жить вдали от Лейли? Кто знает, сколько продлится ее отсутствие? Я впервые ощутил, какие тяготы несет с собой война. Союзные войска[21] вошли в Иран уже двадцать дней назад, но на жизни молодежи это пока никак не отразилось, разве что поговаривали, что школы откроются на несколько дней позже, да несколько подорожали продукты. Но мы питались ничуть не хуже, чем прежде, и так же громко и весело смеялись.

Четвертого шахривара[22] 1941 года дядюшка, накинув на плечи абу и привесив к поясу пистолет, вместе с Маш-Касемом, вооруженным дядюшкиной двустволкой, взяли на себя командование нашим садом и несколько дней не позволяли нам выходить из комнат. Тем не менее, даже тогда мы не принимали войну всерьез. Но сейчас война стала для меня серьезнейшей реальностью, и мне хотелось прервать разговор дядюшки с отцом и крикнуть, что вся семья потешается над дядюшкиным страхом перед англичанами, мне хотелось сказать дядюшке, что отец внушил ему этот бред, чтобы превратить его во всеобщее посмешище, и что у англичан хватает дел и без того, чтобы мстить какому-то отставному прапорщику, подстрелившему пару бездомных бродяг во времена Мохаммад Али-шаха. Но я знал, что мои слова не произвели бы никакого впечатления и, более того, отец мог бы обругать меня и даже наградить оплеухой.

Я выбрался из кладовки, забился в какую-то пустую комнату и мучительно думал, пытаясь найти выход из запутанной и неприятной ситуации. Я должен был любой ценой удержать дядюшку от путешествия, но как? Не знаю, сколько времени я ломал себе голову, а решение все не приходило.

Близился полдень, когда, устав и отчаявшись, я вышел в сад. На глаза мне попался Маш-Касем. Поздоровавшись с ним и осведомившись о его здоровье, я спросил, какие слышны новости.

— Э-э, милок. Ага наш вечером уезжает на пару дней в Кум. Дай бог ему хорошо там время провести. Я его сколько ни просил взять меня с собой, позволить на часок заглянуть в Гиясабад, так и не согласился. Что тут поделаешь. Святые-то не меня в паломничество позвали, а его…

— А как он поедет, Маш-Касем? На поезде или на машине?

— Ей-богу, милок, зачем мне врать?! Вроде как на автомобиле. Потому что я слышал, как он начальнику канцелярии звонил, чтоб тот прислал сюда свой автомобиль с шофером Мамад-агой.

Теперь у меня не осталось сомнений — дядюшка вполне серьезно решил отправиться в путешествие.

Господи, укажи мне выход! Если я не сумею сорвать дядюшкины планы, Лейли тоже уедет! А как мне жить без нее? Господи, неужели мне никто не поможет?… Впрочем… Может быть… Ну конечно! И в мозгу у меня сверкнула искра озарения… Асадолла-мирза! Он — единственный, кому я, по крайней мере, могу рассказать о своем горе. Его ласковые, излучающие тепло глаза вселяют в людей силу!..

Я бегом бросился к дому Асадолла-мирзы. Я еще и сам не знал, что ему скажу, но мне казалось, что уже есть надежда на успех…

Князь жил со старой служанкой в ветхом доме недалеко от нас. Когда я спросил у старушки, где он, она ответила, что еще спит. Но в это время Асадолла-мирза выглянул в окно. Судя по всему, он только что поднялся с постели. Увидев меня во дворе, он удивился:

— Моменто, моменто, а ты, голубчик, что здесь делаешь?

— Здравствуйте, дядя Асадолла. У меня к вам срочное дело. Извините, если…

— Не извиняйся. Заходи.

Накинув расписанный цветами халат, он сел на край кровати.

— Что случилось? Чем ты так расстроен?

Я долго маялся, прежде чем решился сказать ему, что люблю Лейли.

Он звонко расхохотался:

— Поэтому ты ко мне и пришел? Что ж, милый, поздравляю!.. Уже и в Сан-Франциско с ней съездил?

Лицо моё захлестнуло горячей волной, и я догадался, что покраснел до ушей. При всей моей симпатии к Асадолла-мирзе я в ту минуту почувствовал к нему отвращение: как он мог так грубо опошлить нашу неземную любовь?! Но он истолковал мое молчание иначе.

— Небось тебе нужен теперь какой-нибудь врач, чтобы избавить вас от ребеночка? Не волнуйся, я тебе десять таких врачей найду.

Я закричал:

— Да нет же, дядя Асадолла! Дело вовсе не в этом!

— Значит, Сан-Франциско не было? Отвечай!.. Быстро, немедленно, срочно, точно! Не было?

— Нет, нет, нет!

— Для чего же вы тогда влюбились друг в друга? Чтоб в крестики-нолики играть? Здоровый мужик — и не стыдно?

Опустив глаза, я пробормотал:

— Мы хотим, когда станем постарше, пожениться.

Он снова засмеялся:

— Я бы так долго не сумел вытерпеть. Пока ты школу кончишь, она уже троих родить успеет. Если хочешь, чтобы она тебе досталась, должен что-нибудь другое придумать.

— А что?

— Немедленно начать ездить с ней в Сан-Франциско!

С большим трудом мне удалось под смех и бесконечные шуточки Асадолла-мирзы рассказать ему о дядюшкином плане бегства и объяснить, что я пришел просить его каким-нибудь образом сорвать дядюшкин отъезд.

Подумав, князь сказал:

— Даже если сам Черчилль двадцать четыре тысячи раз поклянется именем пророка, что ему нет никакого дела до бывшего прапорщика казачьего полка, твой дядюшка все равно ему не поверит. Он убежден, что англичане могут простить даже Гитлера, но никак не его. Так, значит, ты говоришь, он собирается выехать якобы в Кум, а на самом деле — в Нишапур?

— Да. Но об этом знают только отец и я.

Асадолла-мирза снова задумался. Внезапно лицо его прояснилось, и он пробормотал:

— Моменто, моменто! Итак, если англичане тоже узнают, что он едет в Нишапур, он непременно откажется от поездки!.. Мы должны сделать так, чтобы англичанам стало известно о его намерении, и чтобы он тоже узнал, что англичане обо всем догадались, — и с насмешливой улыбкой добавил: — Заодно спасем и бедняг англичан. А то ведь они наверняка пошлют специальный самолет-бомбардировщик, чтобы он разбомбил дядюшкин автомобиль на извилистой горной дороге между всеми этими ущельями. Они ведь и не знают, что самолету и летчику угрожает страшная опасность. Ага — знаменитый стрелок, и неровен час пальнет из своей двустволки, да и отстрелит летчику его уважаемый фрагмент! — И, торопливо надевая пиджак, Асадолла-мирза закричал: — Вперед! Бегом в ставку англичан спасать героя!.. Последние новости, последние новости: сотрудничество разведки с контрразведкой во имя любви!.. Слушай мою команду! Кру-у-гом! Шагом марш!

Я никак не мог догадаться, какой план созрел у него в голове, но его спокойное веселое лицо вселяло в меня уверенность.

На улице, взяв меня под руку, он спросил:

— Скажи, дорогой, а Лейли тебя тоже любит или нет?

Я смущенно ответил:

— Да, дядя Асадолла. Она меня тоже любит, только дайте слово, что никому не скажете.

— Об этом не беспокойся. Но признайся, когда же ты влюбился?

— Тринадцатого мордада прошлого года, — без запинки ответил я.

Он засмеялся:

— Небось и точное время помнишь?

— Да, без четверти три.

Он так расхохотался, что своим смехом заразил и меня. Потом хлопнул меня по плечу:

— Я тебе, милый, дам несколько советов. Во-первых, не слишком ей показывай, что ее любишь. Во-вторых, если увидишь, что можешь ее потерять, не забудь про Сан-Франциско.

Я снова покраснел и ничего не ответил. Внезапно Асадолла-мирза резко остановился:

— Сейчас я сделаю так, чтобы тебя с ней пока не разлучали, но что ты собираешься предпринять против своего косноязычного соперника? Ведь решено, что, когда военнослужащий Пури вернется из-под стяга, сыграют его свадьбу с Лейли.

Меня бросило в дрожь. Он был прав. Если такое случится, я уже ничего не смогу поделать. Увидев мое грустное лицо, Асадолла-мирза снова рассмеялся:

— Моменто! Ты пока не особенно расстраивайся. Бог всегда на стороне влюбленных!

Тем временем мы уже подошли к нашему саду. Князь огляделся по сторонам и, увидев, что на улице никого нет, постучался в дом к индийцу. Я не успел спросить его, зачем он это сделал, потому что в это время англичанка, жена индийца, открыла дверь. В глазах Асадолла-мирзы вспыхнули искорки:

— Гуд морнинг, миледи!

Я уже два с половиной года учил в школе английский, и мне было ясно, что князь знает его не бог весть как, но он так бодро выпаливал слова одно за другим, что в этом можно было усомниться.

Своими пламенными взглядами и расшаркиваньями Асадолла-мирза отрезал англичанке пути к отступлению, и, даже если ей не хотелось этого делать, она была вынуждена пригласить его в дом. Она сказала, что муж ушел по делам, но скоро вернется. Нескончаемые любезности князя заставили ее предложить нам подождать возвращения мужа, и уже через минуту мы с Асадолла-мирзой сидели в гостиной сардара Махарат-хана. Англичанка угостила князя бокалом вина. Когда я в ответ на ее предложение выпить ответил, что спиртное не пью, Асадолла-мирза нахмурился: