Любовь и гром - Джоанна Линдсей

Здесь возникла еще одна неожиданная проблема. Джослин с трудом доставала до края окна. К тому же она прекрасно понимала, что ни при каких обстоятельствах не сможет подтянуться и влезть в него после того, как ей едва не выдернули руку из плеча.

Ей претило опять просить Кольта, но выбора не было.

— Не могли бы вы еще раз мне помочь и немного подтолкнуть?

Она не видела, как его глаза опустились вниз и уставились на то место, под которое ему скорее всего придется ее подталкивать. Его мужское естество, и без того полунапрягшееся от одной только ее близости, воспряло во всю свою мощь. Никакие силы ада не удержат его от дальнейших шагов, стоит ему только к ней прикоснуться. И он сильно сомневался, что сможет совладать с собой, даже если просто наклонится, чтобы подставить руку ей под ногу. Нет, с него хватит!

— Ни за что в жизни, герцогиня, — решительно отрубил Кольт.

И тут терпение Джослин лопнуло.

— Мне, конечно, очень жаль, но я не в состоянии справиться с этим сама. У меня болят руки, я замерзла и устала… Уж не думаете ли вы, что я лазила по окнам и скакала по крышам ради собственного удовольствия?!

— Черт побери, женщина! Сейчас глухая ночь! Кто, к черту, станет шататься в это время?

— Вы, например, — едко заметила она. — И те джентльмены, которые залезли в мою комнату. И кто сказал, что нет еще других, поджидающих в фойе?

Тут она права, но все равно ом ни за какие коврижки не прикоснется к ее пленительному упругому заду.

— Ладно, подвиньтесь, — мрачно буркнул Кольт и одним движением запрыгнул в окно.

Именно этого он и старался избежать — вновь оказаться в ее комнате, да еще и вместе с ней! Наедине. Он привык считать, что может выдержать все: боль, пытки, искушение, — пока не повстречался с ней. Господи, даже тот садист-погонщик Пратт не сумел сломить его. А маленькой рыжухе это почти удалось, причем без всяких усилий с ее стороны. И главное, он не может ни в чем ее винить. Потому что точно знает: причина его бед — в его собственных штанах.

Вожделение превращало его волю в мякину, вдребезги разбивало гордость и самоуважение. Ему никогда прежде не приходилось сталкиваться с подобной проблемой, и он не знал, как быть в этом случае. Он понимал только, что жаждет обладать этой женщиной больше всего на свете. И каждый раз, как видит ее, это желание только возрастает. Вполне достаточно, чтобы захотеть перерезать себе глотку.

Полный отвращения к самому себе. Кольт схватил Джослин за руки и втянул в окно достаточно глубоко, чтобы она могла дальше залезть самостоятельно. Затем развернулся на каблуках и направился к двери, твердо вознамерившись выйти из комнаты прежде, чем она в ней окажется. Но Джослин явно не желала, чтобы ее оставляли висеть наполовину здесь, наполовину там.

— Кольт! — взвизгнула она. Он даже не замедлил шага.

— Если я снова к вам прикоснусь, герцогиня, то вы чертовски об этом пожалеете.

— То, что вам удалось без особых усилий… А, не важно! Джослин пропихнула туловище вперед и кубарем скатилась в комнату, довольно неприличным образом, как она поняла, когда ее ноги стукнулись об пол. Она не стала терять время и мгновенно вскочила, стараясь скрыть столь неграциозное вхождение. Но гнев ее отнюдь не утих, когда она заметила, что Кольт даже не обернулся. Наоборот, то, что он уже взялся за дверную ручку, окончательно переполнило чашу ее терпения.

— Вы — самоуверенный, ублюдочный… Силы небесные! — Джослин увидела царящий в комнате разгром. — Что за дьявольщина здесь произошла? Неужели они думали, я прячусь в одном из кофров?

Кольт остановился. Тема была достаточно безопасной, и герцогиня имела право узнать, что произошло. К тому же между ними целая комната. Однако он не желал рисковать и снова смотреть на нее теперь, когда она уже не окутана тьмой. Беспорядок, так ее поразивший, стал предметом и его пристального внимания, как будто он не видел его раньше.

— Их интересовали не вы, герцогиня.

— Конечно, я. Только Длиннонос…

— Не в этот раз. Ваш Длиннонос нас еще не нашел. Когда найдет, я об этом узнаю.

Джослин не сомневалась в его правоте, поскольку прекрасно знала, что Кольт ежедневно обследует местность, по которой они проезжают.

— Тогда кто же они?

— Пара воришек. Местные ребятки скорее всего. И привлек их внимание, насколько я понимаю, ваш охранник у двери. В девяти случаях из десяти, когда человек видит комнату, которая охраняется не только замком, он склонен предположить, что в ней спрятано что-то, что стоит украсть.

Джослин поглядела на Кольта, вспомнив громкий стук, который услышала в коридоре.

— Робби? Он… он не…

Она не могла договорить, боясь, что Кольт избегает смотреть на нее, потому что здоровенный шотландец мертв. Но он разуверил ее, по-прежнему не поднимая глаз. Подобрав с пола шелковый шарфик, он уставился на узенький клочок голубой материи, будто держал в руке самую занимательную вещь, какую ему доводилось когда-либо видеть.

— Вашего человека ударили сзади по голове. В наказание за неосмотрительность она будет у него завтра зверски болеть, только и всего. Думаю, один из грабителей отвлек его, а второй ударил. Такая тактика очень действенна против одного.

— А что с грабителями?

— Хотите услышать жуткие подробности?

— Кольт!

Джослин побледнела, но он этого не заметил. Однако последовавшее за этим обиженным вскриком молчание смягчило его.

— Они получили по заслугам. Но мне пришлось разрезать одну из ваших нижних юбок, чтобы связать их, прежде чем вышвырнуть в коридор, в компанию к вашему Робби. Думаю, вы не станете возражать. Вряд ли они очухаются до утра, но вам все равно нужен новый охранник у дверей, чтобы приглядывал за ними, пока их не передадут шерифу. — После продолжительного молчания он добавил:

— Вам следует усилить охрану.

Обычно так оно и было. Но сегодняшняя ночь — особенная. Сегодня она ждала посетителя и не хотела, чтобы об этом знали. Она позволила Робби встать у дверей в коридоре лишь по просьбе Ванессы. Та полностью доверяла ему и клялась, что он умеет держать язык за зубами. Но ни одна из них не сообразила поставить еще одного охранника, когда необходимость в секретности отпала.

Джослин очнулась, вспомнив их с Ванессой план, и заволновалась, сообразив, что он вот-вот осуществится. Кольт здесь, в этой самой комнате. И они одни. И получилось все само собой, значит, он не может ни о чем подозревать. Боже милостивый, она даже все еще одета соответственно задумке! Только больше не испытывает чувства вины и не мучится угрызениями совести из-за того, что сознательно завлекла его сюда. Что бы ни произошло…

Но прежде чем сердце успело сильнее забиться от этой мысли, Джослин сообразила: не произойдет ничего. Кольт даже ни разу не взглянул на нее с тех пор, как они находятся здесь. Каким-то образом она поняла, что он и не собирается это делать. Джослин чуть не рассмеялась. Если она что-нибудь предпримет, стараясь заставить его взглянуть на нее, это будет равносильно попытке сознательного обольщения. Что ж, придется смириться. Эта ночь, кажется, просто обречена не стать той самой ночью.