Иерусалим: три религии - три мира - Татьяна Носенко

Потребность мусульман приобщиться к священному месту, с которого Мухаммед вознесся на небо для беседы с Аллахом, выразилась в интенсивной застройке территории, примыкающей к Храмовой горе. Причем строить можно было только с севера и запада, так как южный и восточный склоны слишком круто обрываются в долину. В современном Иерусалиме сохранилось около 90 памятников той эпохи. Замечательные образцы мамлюкской архитектуры затерялись в узких улочках Старого города вдали от основных туристических маршрутов. Но и сегодня они напоминают нам о том возросшем пиетете, который испытывали вернувшиеся в город мусульмане к святыням на Храмовой горе. Места для строительства было мало, поэтому здания, — а в основном это были медресе — религиозные школы — строились ввысь, так, чтобы с верхних этажей обязательно открывался вид на «Купол скалы», созерцание которого должно было способствовать постижению мудрости Корана и содействовать духовному восхождению в Божественные выси. На самой горе разрешалось строить только султанам, поэтому верхние этажи некоторых медресе надстроены над северной колоннадой — портиком или даже над арками ворот, ведущих на священную гору.

Одним из самых ранних и красивейших памятников этой эпохи является медресе Танкизия, вплотную примыкающая к Хлопковым воротам Храмовой горы в конце улицы Цепи. Как свидетельствует надпись на фасаде здания, ее построил эмир Танкиз в 1328–1329 гг. Будучи в течение 28 лет (1312–1340 гг.) правителем Дамаска и вице-королем Сирии, он скопил огромное состояние, большую часть которого потратил на благоустройство и украшение Иерусалима. Из известных и сегодня сооружений в это время был построен фонтан для ритуальных омовений между Аль-Аксой и «Куполом скалы» на Храмовой горе. Однако труды эмира на поприще обустройства Святого города не спасли его от подозрений в предательстве, и в 1340 г. он был казнен в Александрии.

Медресе Танкизия, как и все здания мамлюкского периода в Иерусалиме, отличается необыкновенно красивым входом, который диссонирует с простотой и даже невзрачностью дошедшего до нашего времени здания. На фасаде выделяется сводчатая ниша, украшенная мукарнами — ячеистым сводом, внешне напоминающим разрезанные пчелиные соты. Ниша выложена каменной кладкой перемежающихся цветов и орнаментов, создающей впечатление богатой, но строгой нарядности. Красота мамлюкских построек была настолько привлекательна, что зимми — евреи и христиане — слагали вокруг них собственные легенды. Медресе Танкизия считалась в еврейской традиции зданием Синедриона времен второго храма и именно в этом качестве она упоминается в записках еврейских путешественников. Дворец Сит Туншук, расположенный на одной из соседних улиц, построенный знатной дамой Туншук монгольского происхождения во второй половине XIV в., описывается христианскими паломниками как здание, которое якобы было построено императрицей Еленой для рабочих, возводивших церковь Гроба Господня. Самые красивые места в Иерусалиме всегда приобретали ауру святости для всех верующих, связывавших их с историей именно своей религии, своего народа.

На протяжении многих веков медресе Танкизия служила мусульманам: в ней располагался и приют для дервишей и школа для сирот, а с конца XV в. в ней проходили заседания иерусалимского суда. До недавнего времени в здании, как и в Средневековье, размещалась религиозная школа. Однако теперь при входе во внутренний зал, украшенный редким для интерьера иерусалимских домов бассейном с фонтаном, первое, что бросается в глаза, — это армейские козлы, уставленные многочисленными винтовками. Вокруг снуют молодые ребята в форме израильских вооруженных сил. Медресе превратилось в караульное помещение, в наблюдательный пункт для израильских солдат, постоянно охраняющих подступы к Храмовой горе. Это здание практически нависает над площадью, примыкающей к Стене Плача, и в периоды обострения палестино-израильских отношений молящиеся внизу становились легкой мишенью для камнеметателей, устраивавшихся на крыше медресе. Израильские власти выселили палестинцев из дома, и нескоро, наверное, замечательный вид, открывающийся с его крыши на «Купол скалы», снова станет источником вдохновения для приобщающихся к истинам Аллаха Милостивого и Справедливого.

Еще в раннеарабский период Иерусалим привлекал к себе мусульманских теологов и юристов, философов и путешественников. В XIII–XIV вв. он опять становится одним из центров мусульманской учености. В местных медресе были представлены все основные школы исламского религиозного правоведения. Целые поколения мусульманских ученых, прошедшие подготовку в иерусалимских учебных заведениях, становились толкователями Корана и исламского права, разъезжались по другим городам обширного мусульманского мира.

Особой популярностью Иерусалим пользовался у исламских мистиков — дервишей. Они вели замкнутый, аскетический образ жизни наподобие христианских монахов и жили в специально строившихся для них преимущественно вокруг Храмовой горы обителях, называвшихся завия. Сохранились описания времяпрепровождения дервишей вблизи священных мечетей: в тени «Купола скалы» они могли часами возлежать, созерцая небеса, на которые вознесся Пророк, снова и снова повторяя девяносто девять имен Аллаха и бесконечно перебирая четки с девяносто девятью бусинами. Либо они пускались в безумные пляски, доводя себя до изнеможения в надежде слиться в экстатическом состоянии со Всевышним.[167] Иерусалимские жители считали, что дервиши обладают чудотворными силами, и обращались к ним за помощью в тяжелые времена.

За сравнительно короткий период (XIII–XIV вв.) внешний облик Иерусалима приобрел преимущественно мусульманские черты. Теперь лицо города определяли не христианские церкви и монастыри, а мечети, исламские религиозные школы — медресе, суфийские обители — ханака и просто жилые дома, построенные в соответствии с канонами арабской архитектуры. Христианские постройки приходили в упадок, добиться разрешения на их ремонт у мусульманских властей было крайне непросто, не говоря уж о том, чтобы получить возможность построить новую церковь или монастырь.

В то же время мусульманское строительство процветало. В Иерусалим, отдаленный от основных столичных центров, расположенный за пределами главного русла политической жизни, мамлюкские власти ссылали впавших в немилость сановников и провинившихся чиновников, и это давало новый импульс развитию строительных проектов. Ссыльные, как правило, богатые люди, передавали постройки городу в качестве вакфа — имущества, предназначенного для религиозных или благотворительных целей. Владения вакфа освобождались от налогов, но что было самым главным для опальных царедворцев, власти не имели права ни под каким предлогом выселить их из зданий, находившихся в собственности вакфа. Кроме того, статус вакфа обеспечивал как самому дарителю, так и его наследникам право получения доходов с подаренной собственности, а порой и хорошо оплачиваемое место смотрителя пожертвованного здания. Таким образом, благотворительность оборачивалась не только богоугодным делом, но и хорошей гарантией безбедного земного существования.

Возвращаясь в Иерусалим, мусульмане восстанавливали в нем традиции, прерванные господством франков. Вновь город становился пунктом притяжения для верующих не только при жизни, но и после смерти. Вновь богатые и знатные старались заранее обеспечить себе последний приют в Аль-Кудсе, причем чем ближе к священным мечетям, тем почетнее. Не только при жизни должен истинный верующий непрерывно созерцать святыни, но и в смерти частица их святости как бы переносилась на него. Целые улицы на подступах к Храмовой горе застраивались мемориальными мавзолеями, изящно украшенными арабской эпиграфикой и геральдическими эмблемами. Похоже, что собственный мавзолей в Иерусалиме становился для мамлюкской знати знаковым сооружением, символом всемогущества и святости, которые увековечиваются в загробной жизни. Благодаря этой средневековой моде археологи имеют возможность сегодня изучать многочисленные образцы монументальной архитектуры эпохи, а туристы просто любоваться прекрасными формами и воздушными орнаментами сохранившихся сооружений.

За фасадом мавзолея, как правило, скрывалось учреждение, в обязанности которого входило сохранение памяти о покойном, например, религиозный фонд, который должен был организовывать поминальные службы и медитации в память об умершем. Те, у кого были средства построить мавзолей и начертать на нем стихи из Корана, обеспечить после своей смерти жалованье профессиональному чтецу Корана, на долгие времена увековечивали память о себе в Иерусалиме — конечном пункте эсхатологического паломничества верующих.

Утверждая ислам как доминирующую религию в Иерусалиме, мусульманские власти не переставали опасаться возвращения христиан и видели в этом главную угрозу безопасности города. Знаменитый мамлюкский султан Бейбарс (1260–1276 гг.), прославившийся тем, что отразил нашествие монгольских армий на ближневосточные страны и отбросил монголов за Евфрат, в 1263 г. посетил Аль-Кудс. Его визит пришелся на пасхальное время, когда город был полон христианских паломников. Бейбарс нашел оригинальное решение для сдерживания потенциальной опасности, исходившей от христиан. Был учрежден новый праздник, посвященный пророку Моисею (наби Муса), который отмечался за неделю до христианской Пасхи и собирал в Аль-Кудсе и его окрестностях множество мусульманских паломников. Эти армии правоверных одним своим присутствием должны были устрашать христиан и напоминать им, кто хозяин в Иерусалиме.