Палитра счастья (СИ) - Оксана Сергеева

— Очень глупо будет спросить про душ?

Он загадочно улыбнулся.

— Ну почему же глупо? Очень даже не глупо.

Она вздрогнула и поёжилась у него в руках.

— Замёрзла?

— Да мне холодно. А что, тут и правда есть такие блага цивилизации как душ?

Ян приподнялся на руках, привстал и оглянулся в поисках одежды, которая была в беспорядке разбросана, а Эва с лёгкой усмешкой наблюдала, как он стаскивал всё в кучку на диван. Одеваясь, он не отрывал от неё горящего взгляда, запоминая каждый изгиб её тела, такого стройного и манящего. Она как нимфа приворожила его и околдовала, маленькая золотоволосая нимфа — изящная и чувственная, эротичная и притягательная, с длинными спутанными кудрями, лучистыми серыми глазами и родимым пятнышком на левом боку возле груди, ровненьким и круглым, будто специально нарисованным.

Эва надела джинсы, при движении грудь её слегка колыхнулась, что отдалось у Яна внизу живота болезненным напряжением, таким же, как и до этого. Таким же возбуждением, как до их занятий любовью…

Поймал себя на мысли, что назвал это именно так — «заниматься любовью». Секс с Эвой? Нет. Это не просто секс, это что-то большее, гораздо большее. Назвать произошедшее между ними просто сексом, даже язык не поворачивался, потому что то, что он испытывал, держа её в своих руках нельзя было сравнить с простым актом соития. И он хотел её. Хотел ещё раз использовать своё незаконное право на возможность заняться с ней любовью, довести её до оргазма, впитать её стоны в себя. Ян решил на этом приостановить поток своих мыслей, пока он окончательно себя не доконал.

Эва подержала в руках свою рубашку, так и не решив надевать её или нет. В этом не было особого смысла, потому что, сдирая её, Ян оторвал несколько пуговиц.

— Можно я следующий раз сама разденусь?

— Всегда, пожалуйста, дорогая. Можешь вообще пока не одеваться, — проникновенно сказал Ян, а Эва вскинув на него глаза, поняла двойственный смысл собственной оброненной вскользь фразы. На щеках расцвёл румянец, хотя чего было уже стесняться.

— Боже, Эва, ты краснеешь, — умилённо улыбнулся он ей.

— А ты не знал, — съязвила она.

— Знал, но я уж думал…

— Прекрати… — оборвав его на полуслове, прошипела она, недовольная собственным смущением и швырнула в него свою рубашку, тут же прикрыв грудь руками. Ян стащил с себя футболку и подошёл к Эве, выворачивая вещь на лицевую сторону.

— Надень, — уже серьёзным тоном сказал он. — Мы будем проходить по служебным помещениям, а там тоже прохладно.

Она натянула на себя футболку. Он пару секунд смотрела на неё, а потом подхватил, приподняв над полом и поцеловал. Она засмеялась, и он звучно чмокнул её ещё раз, прежде чем поставить на пол.

Они осторожно двигались по тёмным коридорам винодельни к душевым комнатам. Ян тащил Эву за собой, а она то и дело утыкалась носом в его тёплую голую спину, потому что ни черта не видела в темноте. В очередной раз, заслышав её сдавленное ругательство, когда она запнулась об него, Ян рассмеялся.

— Эва, это ведь я ношу очки, а не ты. Чего ты всю дорогу запинаешься? — он обвил рукой её талию, притягивая к себе.

— Моё стопроцентное зрение работает только при свете дня, а в темноте, как все нормальные люди, я ничего не вижу, — ворчливо ответила она.

— Завелась, — спокойно констатировал Ян.

— Мне кажется, или ты и в правду улыбаешься? — с угрозой в голосе спросила Эва, что ещё больше насмешило Яна.

— Ты что? Как я могу?

— Жулик! — она хлопнула его по заду ладошкой, и довольно расплылась в улыбке.

— Да-а…

— …и врун!

Ян получил второй увесистый шлепок по тому же месту.

— Ну, ты дождёшься, Эва. Сейчас мы придём в душевую, и я надеру тебе твою сладкую попку, — пообещал он ей, а потом решил поинтересоваться о втором определении, которое она ему дала: — А почему всё-таки врун?

— А потому что у тебя было не пятнадцать, а шестнадцать планов, как затащить меня в постель. Последний был покер, и если бы ты меня предупредил, а бы не повелась на это.

— Ага, рассказывай…

— Слушай, Ян, а я и не предполагала, что на винодельне всё оборудовано вплоть до душевых, — Эва перескочила с темы, когда они подошли к дверям, и Ян зашёл первым.

— Стой, — он взял Эву за руку, — где-то здесь был выключатель… А если бы мы днём пришли сюда, ты бы подумала, что оказалась в больнице. Здесь всё ходят в белых халатах и бахилах. Соблюдают стерильность.

— Только мы с тобой таскаемся полуголые, — насмешливо сказала она.

Ян щёлкнул кнопкой и зажегся яркий свет, на момент ослепив их. Эва прикрыла глаза, привыкая, потом осмотрела помещение, в котором оказалась. Ян открыл одну из деревянных дверей, и как оказалось. Эта была просторная комната, разделённая на две зоны — для купания и для переодевания.

Эва открутила краны, намереваясь отрегулировать воду, но Ян бесцеремонно отодвинул её.

— Дай, я сам. А то чего добро ледяной душ мне устроишь. Я знаю, какая ты мстительная душонка. — Он несколько раз повернул кран и потрогал воду, убедившись, что она нужной температуры.

— Так мы не любим холодную воду? — довольно потёрла руки Эва, приподняв бровь, а на лице застыло ясное выражение того, что она что-то замышляет.

— Просто ненавижу. Но предупреждаю, Эва, — сказал он серьёзным тоном, стягивая джинсы, — этой шутки я не пойму.

— Но ты же постоянно, наматываешь километры вдоль берега, а вода не всегда бывает очень тёплой. — Она и не собиралась устраивать ему истязание ледяной водой, а просто пошутила над ним.

Сняв джинсы, Эва встряхнула их и положила на стул, оставшись в необъятной футболке Яна. Она подняла волосы наверх в попытке завернуть их в узел, так как не хотела мочить голову.

— Вот так и плаваю, Эва. Маюсь, и плаваю… — он подошёл к ней сзади и обнял, прижав к себе спиной, — плаваю… и маюсь…

— Боже… как же ты страдаешь… — сочувственно сказала она. Даже слишком сочувственно.

— Очень страдаю, — ответил он, и она засмеялась от его нарочито жалостливого тона.

Эва замерла, почувствовав его губы на своей шее, на линии роста волос. Замерла от неожиданности и ожидания одновременно: он неожиданного тёплого касания губ, в ожидании дальнейших ласк, желанных и уже знакомых, интимных и возбуждающих.

От этого прикосновения, сладкая истома потекла вдоль по позвоночнику, рассылая свои искорки по всему телу, разгоняя кровь.