Кремль 2222. Арбат - Максим Хорсун

На Воздвиженке царил ад. Люди и мутанты метались, точно обезумели. Непрерывно гремели выстрелы, пороховой чад висел густой пеленой. Кровь заливала асфальт, собиралась грязными лужами в колдобинах, тщетно пыталась стечь в закупоренную мусором ливневку.

Одинокий Ходок разил направо и налево. У него давно закончились метательные диски и разрядились кустарные аркебузы. Он бил манипуляторами и ногами: под скрежет металла, под отчаянные крики обреченных, угодивших в прицел боевого визора страдающего от вечного голода биоробота.

Лан и Титан добавили жару, открыв огонь по всему, что движется. Нео с патронташами засек активизировавшихся беглецов, он заревел, ударил кулачищем в грудь, потом кинулся к гладиаторам, точно уделать строптивую добычу для него было делом чести.

Титан остановил нео, выстрелом перерубив мутанту ногу. Нео рухнул, проехал по инерции пару метров на пузе. Его рев, наполненный лютой злобой, на несколько долгих мгновений заглушил все остальные звуки мира. Но следующий заряд дроби разворотил саблезубую пасть и заставил нео заткнуться навсегда.

И грохот боя сразу же стих, только эхо еще пошумело бледными отголосками среди полуразрушенных строений Воздвиженки.

Биоробот остановился посредине улицы. Его корпус повернулся в одну сторону, затем – в другую, словно башня танка, а потом застыл. Другого движения в поле зрения не было. Кроваво-черное месиво – то, что осталось от головорезов, – выстилало асфальт. Внутри биоробота шли какие-то процессы, что-то трещало и перещелкивало, гудели, надрываясь, кулеры, охлаждающие мозг. Одинокий Ходок был неподвижен, но распирающая его потенциальная энергия делала био похожим на перегретый, готовый взорваться в любой момент паровой котел.

– Ребята, – услышал Лан женский голос, – выходите, громилу я держу, а остальные или мертвы, или разбежались.

В груди разлилось приятное тепло. Лан составил мешки и сумки на пол и рванул через окно на улицу. Титан последовал за ним, многочисленные повреждения делали непобедимого чемпиона неуклюжим и шумным.

Мара встала рядом с биороботом. На фоне ржавого, обросшего грязью и сорняками «Маунтина» она выглядела необыкновенно хрупкой. Девушка улыбалась, хотя было видно, что минувшие двенадцать часов не дались ей легко. Мара побледнела и осунулась, а необычные зеленые глаза горели лихорадочным блеском. Впрочем, Лан и Титан выглядели еще хуже…

– Ты вовремя, Мара, – сказал Лан. В тот момент он был благодарен мирозданию за телепатический дар девушки: можно было не тратить силы и дыхание на много-много слов.

– Умничка! – пропыхтел Титан, чьи мысли Мара читать не могла. – Это было самое лучшее шоу из всех! Ты – настоящая звезда!

От Одинокого Ходока, как обычно, разило тухлятиной. Изувеченные тела головорезов Профессора благоухали тоже отнюдь не сиренью. И могло показаться ненормальным, что Лан, Мара и Титан обмениваются приветствиями, улыбками, заключают друг дружку в объятья здесь и сейчас… Но другого времени и другого места для проявления чувств могло больше не оказаться. Поэтому стоило воспользоваться моментом, пока враг разбит, пока никто не норовит вынести мозг из старинного ружья или всадить в сердце ржавое пырялово. Они-то знали, насколько быстротечны минуты покоя под хмурым небом послевоенной Москвы.

Мара первым делом осмотрела рану на плече Лана, перевязала полосой ткани.

– Мы собирались прийти за тобой, – сказал Лан, невольно потупив взгляд.

– Не парься, – усмехнулась Мара. – Я сама пришла за вами.

Титан, придерживая пострадавший бок и опираясь на «Винчестер», словно на костыль, окинул Одинокого Ходока взглядом.

– Быстро же ты нашла с ним общий язык…

– Да, – согласилась Мара. – Делала все, что было в моих силах. Но в какой-то момент он перестал сопротивляться и подчинился. А с тобой-то что? Может, перевязать? – она с тревогой посмотрела на обширную рану на боку киборга. Сквозь мешанину из плоти просматривался матовый блеск усиленных танталом ребер.

– Мне нужен отдых, – признал Титан. – Если хочешь помочь, достань револьверную пулю из ключицы… сзади… она неглубоко! – киборг повернулся к Маре спиной. – Нужно выдвигаться. Скоро сюда пожалуют стервятники, и будет лучше, если мы к тому времени окажемся далеко.

Лан повернулся к Кремлю. Солнце как раз выглянуло из-за туч, и Троицкая башня в косых золотистых лучах выглядела особо привлекательно.

– Слушай, заяц, а твой громила не мог бы помочь Лану доставить лекарства? – поинтересовался Титан, продолжая разглядывать биоробота. – Там весу килограммов сто шестьдесят – двести. Мы бы с Ланом вдвоем управились, да слегка подустали.

Мара не ответила. Вот только, вроде, осматривала рану на спине киборга, прикидывая, как подцепить острием стилета пулю, увязшую в переплетении металлических нитей, как вдруг рука ее бессильно разжалась, выпустив рукоять оружия, а взгляд затянула поволока.

Лан встрепенулся, но киборг, несмотря на повреждения, оказался все-таки проворнее. Стремительно развернувшись, он подхватил Мару на руки.

– Что это с ней? – Лан увидел, как под носом девушки набухают кровавые капли, чтобы через миг скатиться, оставив на губах и подбородке темно-красные, почти черные, дорожки. Глаза Мары закатились, сквозь неплотно сжатые веки виднелись белки.

– Видимо, переутомилась… – пробурчал Титан. – Баба… Ну, что с нее взять, кроме детишек, да и тех – не сразу?

– У-э-э! – прогудел всем корпусом Одинокий Ходок. Что-то со скрежетом провернулось под бронепластиной, прикрывающей биороботу грудь. Заныли на разные голоса сервомеханизмы, завизжала, ожив, гидравлика. Био потянулся манипулятором к Титану, намереваясь схватить киборга за шиворот.

Титан прыгнул с места метра на четыре. При этом он продолжал прижимать Мару к себе. Это был нечеловеческий прыжок, который лишил киборга остатков сил практически подчистую.

– Эй! – воскликнул Лан. У него по-прежнему был ТТ. Имеет ли смысл стрелять из пистоля по био серии «А»? Никакого, разве только затем, чтобы отвлечь внимание робота от прежней цели…

В магазине пистоля осталось всего два патрона. Оба срикошетили от корпуса Одинокого Ходока и ушли в низкое небо. Био в несколько приемов развернулся к Лану, согнул ногу в колене и с силой опустил стопу на дорогу. От этого удара асфальт пошел трещинами. Лан упал, как назло, на простреленное плечо и едва не потерял сознание от боли. Био воспользовался его замешательством, порывисто шагнул вперед и снова занес ногу, намереваясь размозжить парню голову. Лан откатился, полностью изгваздавшись в крови одного из головорезов. Под стопой био провалился асфальт. Сквозь каменное крошево, словно кости земли, вылезли кабели и арматура.

Лан подхватил обрез охотничьего ружья – старинный ствол одного из мертвых бандитов, – шарахнул по «Маунтину» дуплетом. Но это уже было жестом отчаяния. С тем же успехом он мог ударить робота кулаком или ногой.

– Мара! – закричал Лан. – Мара, очнись!

А Кремль был так близко. Казалось, что можно рассмотреть каждый кирпич Троицкой башни. А еще – фигурки дружинников и стрельцов, наблюдающих из бойниц за сражением. И светило над Кремлем солнышко, золотистые лучи, ниспадающие с небес, будто бы ласкали неприступные стены.

Одинокий Ходок протянул к Лану манипулятор. Лан ударил по корявым, ржавым пальцам обрезом, как коротким мечом. Обрез сломался. Лан судорожно набрал полную грудь воздуха, ожидая, что сейчас его ребра сдавит рука самой Смерти – манипулятор выжившего из ума, похожего на живого мертвеца робота-убийцы.

– Прочь, салага! – Титан пихнул Лана двумя руками, и тот полетел на другую сторону дороги кубарем, точно щенок крысособаки.

Био чуть подкорректировал движение, и ржавые пальцы обхватили Титана, выдавливая из его ран белесую кровь. Ходок издал довольный гул, по весу киборг был более привлекательной добычей. Через миг ноги Титана оторвались от асфальта, биоробот, визжа гидравликой, поднял чемпиона Арены на высоту своего роста.

– Пусти его, сволочь! – Лан схватил бордюрный камень и врезал им Одинокого Ходока по ноге.

Но био не обратил внимания и на эту попытку. Камень в руках Лана треснул и развалился, а на ноге «Маунтина» осталась только царапина.

С лязгом отворился перекошенный люк «топки», улицу затопила густая, ощущаемая не только нюхом, но и кожей вонь. Био развернул киборга к люку головой, поднес к заполненному гниющей плотью порту…

Титан выгнулся дугой, словно запах мертвечины вызвал у него спазм, широко раскрыл рот и… выпустил внутрь «топки» струю ревущего пламени.

А дальше рвануло так, словно Одинокий Ходок был начинен порохом. Манипулятор вместе с зажатым в нем Титаном отбросило в одну сторону. Второй манипулятор вместе с бронепластиной в груди – в другую. Взрывная волна сбила Лана с ног, отшвырнула на пару метров, но это даже оказалось кстати, потому что пылающий остов био стал медленно валиться набок и был риск оказаться под ним. На дорогу обрушился град мелких обломков, все они дымились и были так горячи, что под ними плавился асфальт. Лан отпрянул к обочине, плечо рухнувшего био ударило в то место, где он был секунду назад, под весом поверженной махины взбугрилось дорожное покрытие.